Особенно они стремились скомпрометировать показания г-жи Радзивилл.
Мы мало знаем о г-же Радзивилл и не можем сказать, насколько обоснованы личные против нее обвинения, возведенные на нее защитниками «Протоколов». Но они, во всяком случае, не имеют никакого отношения к «Протоколам».
Г-жа Радзивилл, несомненно, бывала в модных и очень осведомленных политических парижских салонах, как, например, у знаменитой Ж. Адан. Там она встречала и Рачковского, и Головинского, и Мануйлова, которые в этих салонах бывали желанными гостями. Поэтому она могла или, вернее, не могла не знать, что там говорили и о «Протоколах», а там о них говорили. Но едва ли своим встречам с этими агентами тайной русской полиции она придавала в то время большое значение, а потому не может быть ничего удивительного, что она, вспоминая лет через двадцать о Рачковском и Головинском, могла ошибиться, к какому году относятся ее встречи с ними — 1904 или 1900. Встречая вместе Рачковского, Головинского и Мануйлова, она могла и не понимать правильно их взаимные отношения, тем более что они сами не только не афишировали своих враждебных отношений (а они, как оказывается, все время подсиживали друг друга), но даже скрывали их от посторонних лиц. Она могла не совсем верно понять и то, какое в деле подделки «Протоколов» принимал участие каждый из этих трех лиц, официально вместе работавших, как чиновники одного и того же русского учреждения в Париже.
Г-жа Радзивилл едва ли права, когда говорит об участии Мануйлова вместе с Рачковским в подделке «Протоколов». Мало вероятно, в самом деле, чтоб Мануйлов, находившийся в враждебных отношениях к Рачковскому, мог вместе с ним заниматься их подлогом. Но благодаря обстановке, в которой Мануйлов встречался в Париже с Рачковским и Головинским, он тем не менее, мог многое знать о совершавшемся тогда ими подлоге, даже если он сам не принимал непосредственного в нем участия. Сама г-жа Радзивилл, как и г-жа Херблет, могла не знать точно, принимал ли он участие в подлоге или только был в курсе того, как он совершался (что вообще, конечно, не могло иметь никакого значения и для нее); но это давало ей повод в своих воспоминаниях уверенно сказать о нем, как об активном участнике подлога.
Правдивость рассказа г-жи Радзивилл т. о. не может подвергаться сомнению благодаря некоторым не имеющим значения ее ошибкам. Ее воспоминания и дополняющие их воспоминания г-жи Херблет вполне подтверждают все, что мы знаем из других источников о парижском происхождении «Протоколов». А важность их воспоминаний вполне объясняет вызванное ими возмущение антисемитов, безнадежно защищавших в Берне подлинность «Протоколов», и потребность дискредитировать во что бы то ни стало их обеих.
Но эти отдельные, не имеющие большого значения, ошибки в воспоминаниях г-жи Радзивилл лично для меня были всегда ясны. Я еще в 1921 г. их оговорил в своей статье в «Общем Деле», на которую теперь ссылаются нападающие на г-жу Радзивилл для полемики, направленной, между прочим, и лично против на меня.
Все, что говорилось защитниками «Протоколов» на бернском суде против дю Шайла, или не выдерживает никакой критики, или не относится к делу. Они даже утверждают, что дю Шайла и не встречался с Нилусом, тогда как сам Нилус говорит о знакомстве с ним в своем сочинении «На берегу великой реки».
Высказанное антисемитами соображение, что 24-летнему дю Шайла Нилус не мог рассказывать про рукопись «Протоколов» и показывать ее, — просто наивно.
Молодой француз, энтузиаст, каким был тогда дю Шайла, только что перешедший в православие, не мог не представлять огромного интереса для Нилуса. Именно с таким любопытным и интересным лицом охотнее всего и мог бы Нилус беседовать по душам, когда они были где-то в далеком Оптинском монастыре и когда об опасениях каких либо его будущих разоблачений не могло быть и речи.
В рассказе дю Шайла Нилус называет Рачковского «генералом». Рачковскому-сыну кажется невероятным, чтобы его отца кто-нибудь называл «генералом». Но Рачковский был действительный статский советник, а действительных статских советников обыкновенно, особенно среди иностранцев, называют генералами. Поэтому, нет ничего удивительного, что Нилус говорил дю Шайла о Рачковском, называя его генералом.
Флейшауэр и Вас много говорят о письме Г. в «Возрождении», написанном по поводу моих показаний на бернском суде. В настоящей брошюре я подробно изложил, при каких условиях я получил от него сообщения о Николае II. Сведения, данные им, были, без всякого сомнения, точно записаны. Его письмо в «Возрождении» было, очевидно, вынужденным. Оно только подтверждает ту закулисную работу, какую проделывали организаторы защиты обвиняемых на бернском суде, а с другой стороны они показывают, как заинтересованные лица неохотно расстаются с своими сведениями о «Протоколах», когда они подтверждают их подделку.
Вас в своей книге говорит, что бернский процесс поставил пред ними, антисемитами, вопрос о необходимости отыскать истинных творцов «Протоколов» и рассказать об обстановке, при какой они создавались. Этим он собственно зачеркивает все, что они сами говорили до сих пор и то, что они, якобы знали о том, кто и когда составляли «Протоколы».
Если же Вас и другие будут искренно отыскивать истину, они, конечно, установят, что никакие евреи не принимали участия в составлении «Протоколов», а их создали плагиаторы и подделыватели, их собственные единомышленники, т.е. они докажут то, что уже было доказано на суде в Берне.
Но Вас, и все вообще Васы, едва ли когда-нибудь решатся сами сказать правду о «Протоколах» и впредь только будут отыскивать о них другие, менее легко опровергаемые, инсинуации, и опять таки, будут пытаться все сваливать на евреев.
Но что бы антисемиты ни делали для дальнейшего запутывания вопроса о «Протоколах», их противники должны продолжать разоблачать укрывателей правды о «Протоколах».
Бернский процесс для этого сделал много. Он указал и пути, какими можно продолжать разоблачать подлог «Протоколов».
8. «Сионские Протоколы» основаны с начала до конца на сознательной лжи
Защищая «Протоколы», антисемиты совершают сознательно мошенническое дело
После бернского процесса на подлинности «Протоколов» особенно не настаивают даже сами немцы. Прислужники Гитлера теперь даже в своей печати — чаще чем раньше — делают полупризнание, что «Протоколы» подложны.
Так, М. В. Энгельгард, национал-социалист, бывший директор института для изучения еврейского вопроса в Берлине, в книге, изданной в 1936 году, говорит, «ныне прочно установлено , что «Протоколы» в наиболее существенной их части являются ничем иным, как переработкой, а отчасти и дословным воспроизведением книги Жоли», и что эти «Протоколы» вовсе не являются протоколами заседаний самого сионистского конгресса 1897 года, лишь изложением общих линий, формулированных в узком кругу «влиятельных» евреев на этом конгрессе, или же сейчас же после него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Мы мало знаем о г-же Радзивилл и не можем сказать, насколько обоснованы личные против нее обвинения, возведенные на нее защитниками «Протоколов». Но они, во всяком случае, не имеют никакого отношения к «Протоколам».
Г-жа Радзивилл, несомненно, бывала в модных и очень осведомленных политических парижских салонах, как, например, у знаменитой Ж. Адан. Там она встречала и Рачковского, и Головинского, и Мануйлова, которые в этих салонах бывали желанными гостями. Поэтому она могла или, вернее, не могла не знать, что там говорили и о «Протоколах», а там о них говорили. Но едва ли своим встречам с этими агентами тайной русской полиции она придавала в то время большое значение, а потому не может быть ничего удивительного, что она, вспоминая лет через двадцать о Рачковском и Головинском, могла ошибиться, к какому году относятся ее встречи с ними — 1904 или 1900. Встречая вместе Рачковского, Головинского и Мануйлова, она могла и не понимать правильно их взаимные отношения, тем более что они сами не только не афишировали своих враждебных отношений (а они, как оказывается, все время подсиживали друг друга), но даже скрывали их от посторонних лиц. Она могла не совсем верно понять и то, какое в деле подделки «Протоколов» принимал участие каждый из этих трех лиц, официально вместе работавших, как чиновники одного и того же русского учреждения в Париже.
Г-жа Радзивилл едва ли права, когда говорит об участии Мануйлова вместе с Рачковским в подделке «Протоколов». Мало вероятно, в самом деле, чтоб Мануйлов, находившийся в враждебных отношениях к Рачковскому, мог вместе с ним заниматься их подлогом. Но благодаря обстановке, в которой Мануйлов встречался в Париже с Рачковским и Головинским, он тем не менее, мог многое знать о совершавшемся тогда ими подлоге, даже если он сам не принимал непосредственного в нем участия. Сама г-жа Радзивилл, как и г-жа Херблет, могла не знать точно, принимал ли он участие в подлоге или только был в курсе того, как он совершался (что вообще, конечно, не могло иметь никакого значения и для нее); но это давало ей повод в своих воспоминаниях уверенно сказать о нем, как об активном участнике подлога.
Правдивость рассказа г-жи Радзивилл т. о. не может подвергаться сомнению благодаря некоторым не имеющим значения ее ошибкам. Ее воспоминания и дополняющие их воспоминания г-жи Херблет вполне подтверждают все, что мы знаем из других источников о парижском происхождении «Протоколов». А важность их воспоминаний вполне объясняет вызванное ими возмущение антисемитов, безнадежно защищавших в Берне подлинность «Протоколов», и потребность дискредитировать во что бы то ни стало их обеих.
Но эти отдельные, не имеющие большого значения, ошибки в воспоминаниях г-жи Радзивилл лично для меня были всегда ясны. Я еще в 1921 г. их оговорил в своей статье в «Общем Деле», на которую теперь ссылаются нападающие на г-жу Радзивилл для полемики, направленной, между прочим, и лично против на меня.
Все, что говорилось защитниками «Протоколов» на бернском суде против дю Шайла, или не выдерживает никакой критики, или не относится к делу. Они даже утверждают, что дю Шайла и не встречался с Нилусом, тогда как сам Нилус говорит о знакомстве с ним в своем сочинении «На берегу великой реки».
Высказанное антисемитами соображение, что 24-летнему дю Шайла Нилус не мог рассказывать про рукопись «Протоколов» и показывать ее, — просто наивно.
Молодой француз, энтузиаст, каким был тогда дю Шайла, только что перешедший в православие, не мог не представлять огромного интереса для Нилуса. Именно с таким любопытным и интересным лицом охотнее всего и мог бы Нилус беседовать по душам, когда они были где-то в далеком Оптинском монастыре и когда об опасениях каких либо его будущих разоблачений не могло быть и речи.
В рассказе дю Шайла Нилус называет Рачковского «генералом». Рачковскому-сыну кажется невероятным, чтобы его отца кто-нибудь называл «генералом». Но Рачковский был действительный статский советник, а действительных статских советников обыкновенно, особенно среди иностранцев, называют генералами. Поэтому, нет ничего удивительного, что Нилус говорил дю Шайла о Рачковском, называя его генералом.
Флейшауэр и Вас много говорят о письме Г. в «Возрождении», написанном по поводу моих показаний на бернском суде. В настоящей брошюре я подробно изложил, при каких условиях я получил от него сообщения о Николае II. Сведения, данные им, были, без всякого сомнения, точно записаны. Его письмо в «Возрождении» было, очевидно, вынужденным. Оно только подтверждает ту закулисную работу, какую проделывали организаторы защиты обвиняемых на бернском суде, а с другой стороны они показывают, как заинтересованные лица неохотно расстаются с своими сведениями о «Протоколах», когда они подтверждают их подделку.
Вас в своей книге говорит, что бернский процесс поставил пред ними, антисемитами, вопрос о необходимости отыскать истинных творцов «Протоколов» и рассказать об обстановке, при какой они создавались. Этим он собственно зачеркивает все, что они сами говорили до сих пор и то, что они, якобы знали о том, кто и когда составляли «Протоколы».
Если же Вас и другие будут искренно отыскивать истину, они, конечно, установят, что никакие евреи не принимали участия в составлении «Протоколов», а их создали плагиаторы и подделыватели, их собственные единомышленники, т.е. они докажут то, что уже было доказано на суде в Берне.
Но Вас, и все вообще Васы, едва ли когда-нибудь решатся сами сказать правду о «Протоколах» и впредь только будут отыскивать о них другие, менее легко опровергаемые, инсинуации, и опять таки, будут пытаться все сваливать на евреев.
Но что бы антисемиты ни делали для дальнейшего запутывания вопроса о «Протоколах», их противники должны продолжать разоблачать укрывателей правды о «Протоколах».
Бернский процесс для этого сделал много. Он указал и пути, какими можно продолжать разоблачать подлог «Протоколов».
8. «Сионские Протоколы» основаны с начала до конца на сознательной лжи
Защищая «Протоколы», антисемиты совершают сознательно мошенническое дело
После бернского процесса на подлинности «Протоколов» особенно не настаивают даже сами немцы. Прислужники Гитлера теперь даже в своей печати — чаще чем раньше — делают полупризнание, что «Протоколы» подложны.
Так, М. В. Энгельгард, национал-социалист, бывший директор института для изучения еврейского вопроса в Берлине, в книге, изданной в 1936 году, говорит, «ныне прочно установлено , что «Протоколы» в наиболее существенной их части являются ничем иным, как переработкой, а отчасти и дословным воспроизведением книги Жоли», и что эти «Протоколы» вовсе не являются протоколами заседаний самого сионистского конгресса 1897 года, лишь изложением общих линий, формулированных в узком кругу «влиятельных» евреев на этом конгрессе, или же сейчас же после него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89