Они стали добиваться от К. отказа от его показаний, сделанных мне. Сначала они уговаривали его дать для бернского суда показания, что он не сообщал мне сведений, опубликованных мной, и взамен этого, зная его тогдашнее тяжелое положение, предлагали ему соблазнительные условия. Они ему говорили, что, если после этих его показаний ему придется покинуть Францию, то его хорошо устроят в Германии. Когда К. не согласился на их предложения, — ему стали грозить.
Но и из этого ничего не вышло. На все их предложения К. категорически подтвердил им, что все сказанное мною в Берне на суде со слов Г., было ему сообщено самим Г., — и вот почему на третьем суде в Берне гитлеровцы не смогли представить желательных для них показаний К. и о нем на этом суде не было и речи.
На третьем бернском процессе и после него в печати защитники обвиняемых постарались широко использовать письмо Г. Кроме того, они приписали мне, что я на бернском суде заявил, что опубликованные мною сведения он передал мне лично, — в то время, как на самом деле я вовсе и не виделся с ним. Таким образом, выходило, что я на суде будто бы дал ложные свидетельские показания. Одновременно со мной защитники обвиняемых по разным поводам привлекали к суду тоже, якобы, за ложные показания, и всех остальных свидетелей, выступавших в Берне против «Протоколов».
Узнав в Париже о таком обвинении, я тотчас же специально приехал в Берн, когда там еще происходил третий суд по делу о «Протоколах», и дал суду объяснения, как я получил сведения от Г.
На суде я повторил, что Г. свои сведения о «Протоколах» давал К., что К. расспрашивал его по моим указаниям и тогда же собственноручно записывал полученные от него сведения, и затем передавал их мне. Показал я и то, что в 1933…34 гг. я лично два раза виделся с Г. в Париже и во время этих свиданий задавал ему вопросы о том, доверяет ли он вполне К-ну и как он относится к еврейскому вопросу. Это мне тогда было нужно для подтверждения того, что мне о Г. говорил К.
Я предъявил суду собственноручное письмо Г., присланное мне в Париж по городской почте в промежуток между нашими свиданиями, где он с полным доверием говорит о К., как и во время нашего свидания. Из этого же письма было видно, что я лично с Г. виделся в Париже и у нас было назначено еще новое свидание.
Из других документов, переданных мною суду, видно было, что записи К-а за Г-м были мною переданы одному из экспертов еще задолго до самого суда и в препроводительной записке я определенно говорил, что эти сведения Г. получены мной не лично, а через К.
По суду, 10 мая 1935 г., я был оправдан и подававшие на меня в суд жалобу были приговорены к уплате судебных издержек.
Добавлю к рассказу об опубликовании мной сведений Г. еще несколько слов.
Когда в мае 1934 г. я получил от К. записи, сделанные им за Г., я имел ввиду тогда же, с согласия К., лично предъявить их Г. Но в конце мая мне было необходимо съездить на несколько дней в Брюссель. Там, мне, однако, пришлось пробыть месяца два. В это время Г. неожиданно для меня уехал в Америку, а я по разным обстоятельствам до самого процесса в Берне не имел возможности более встретиться и с К.
В тот же день, когда я приехал из Берна в Париж после бернского суда, где я давал показания , я сообщил в Америку Г. о том, что происходило на суде и какие показания я дал по поводу его сведений о Николае II. Это он мог знать, впрочем, и без меня — из русских и иностранных газет, где было подробно рассказано о моих показаниях. Но Г. ни разу не обращался за разъяснениями по поводу моих показаний в Берне ни к К., ни ко мне. Первым откликом со стороны Г. на эти мои показания было его письмо в редакцию «Возрождения», — и то 20 января 1935 г.!
После второго и третьего процесса я делал многократные попытки в ряде писем убедить Г. самому выступить в печати по поводу «Протоколов». Но этого он до сих пор сделать не пожелал или… не мог…
Приступая к изданию настоящей книги, я снова получил от К. показания, собственноручно им написанные, о полученных им от Г. сведениях. Он подтвердил все, что говорил мне раньше, и обстоятельно рассказал, как после моих показаний в Берне, приезжали к нему из Берлина в Париж гитлеровцы и требовали от него отказаться от того, что он сообщил мне со слов Г.
Я думаю, что я прав, употребляя выражение «укрыватели подлога» по отношение к тем, кто знают правду о «Протоколах» и молчат о ней, давая возможность клеветникам и «дурачкам» продолжать распространять клевету о «Протоколах». Они знают правду об их происхождении, иногда, даже делятся своими сведениями с близкими для них лицами, но не считают для себя обязательным их опубликовывать, хотя бы только для установления исторической истины.
Вера в «Протоколы» могла поддерживаться до сих пор даже и среди темных людей только потому, что их составляли — воровски, а потом распространяли их и пользовались ими, распространяют и пользуются — укрыватели совершенного 40 лет тому назад подлога, сознательно хранящее тайну об их фабрикации.
Сказать правду о «Протоколах» антисемитам невыгодно. Им тогда пришлось бы сознаться, что они — все эти Гитлеры, Розенберги и т. д. — лгали десятки лет и лгут и теперь и что они ответственны за море крови, пролитой благодаря их пропаганде этих «Протоколов».
В таком случае, признавши подлог, они лишились бы одного из главных средств своей дальнейшей пропаганды антисемитизма среди «дурачков».
«Протоколы сионских мудрецов» вернее всего назвать «Протоколами мудрецов из русского охранного отделения» , как Рачковский, или «Протоколами мудрецов из немецкого гестапо », как Гитлер — Розенберг.
Идеи, которые положены в основу «Протоколов», находятся в полном противоречии с идеями всей еврейской истории и с идеями современных политических еврейских партий, но они точно отражают мечты Рачковского и его единомышленников о деспотической монархической власти для борьбы с революционерами и евреями, и вполне совпадают с нынешними расистскими идеями Гитлера.
Третий суд
(29 апреля — 14 мая 1935 г.).
29 апреля 1935 г. в Берне начался третий суд по делу о «Протоколах» и продолжался он более двух недель — до 14 мая.
Состав суда и вся его обстановка были те же, что и во время второго суда: тот же судья, те же подсудимые, за исключением Фишера, те же обвинители и те же адвокаты с той и другой стороны и те же два эксперта, какие были на втором процессе. Новостью, и очень шумной, была только фигура эксперта со стороны обвиняемых — д-ра Ульриха Флейшауэра.
Флейшауэр — один из видных руководителей антисемитского движения не только в Германии, но и вне ее. Он — один из главных участников немецкого издательства, выпускающего исключительно антисемитскую литературу. Он издает известную энциклопедию антисемитизма, которая продается только арийцам, с обязательством не передавать ее в еврейские руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Но и из этого ничего не вышло. На все их предложения К. категорически подтвердил им, что все сказанное мною в Берне на суде со слов Г., было ему сообщено самим Г., — и вот почему на третьем суде в Берне гитлеровцы не смогли представить желательных для них показаний К. и о нем на этом суде не было и речи.
На третьем бернском процессе и после него в печати защитники обвиняемых постарались широко использовать письмо Г. Кроме того, они приписали мне, что я на бернском суде заявил, что опубликованные мною сведения он передал мне лично, — в то время, как на самом деле я вовсе и не виделся с ним. Таким образом, выходило, что я на суде будто бы дал ложные свидетельские показания. Одновременно со мной защитники обвиняемых по разным поводам привлекали к суду тоже, якобы, за ложные показания, и всех остальных свидетелей, выступавших в Берне против «Протоколов».
Узнав в Париже о таком обвинении, я тотчас же специально приехал в Берн, когда там еще происходил третий суд по делу о «Протоколах», и дал суду объяснения, как я получил сведения от Г.
На суде я повторил, что Г. свои сведения о «Протоколах» давал К., что К. расспрашивал его по моим указаниям и тогда же собственноручно записывал полученные от него сведения, и затем передавал их мне. Показал я и то, что в 1933…34 гг. я лично два раза виделся с Г. в Париже и во время этих свиданий задавал ему вопросы о том, доверяет ли он вполне К-ну и как он относится к еврейскому вопросу. Это мне тогда было нужно для подтверждения того, что мне о Г. говорил К.
Я предъявил суду собственноручное письмо Г., присланное мне в Париж по городской почте в промежуток между нашими свиданиями, где он с полным доверием говорит о К., как и во время нашего свидания. Из этого же письма было видно, что я лично с Г. виделся в Париже и у нас было назначено еще новое свидание.
Из других документов, переданных мною суду, видно было, что записи К-а за Г-м были мною переданы одному из экспертов еще задолго до самого суда и в препроводительной записке я определенно говорил, что эти сведения Г. получены мной не лично, а через К.
По суду, 10 мая 1935 г., я был оправдан и подававшие на меня в суд жалобу были приговорены к уплате судебных издержек.
Добавлю к рассказу об опубликовании мной сведений Г. еще несколько слов.
Когда в мае 1934 г. я получил от К. записи, сделанные им за Г., я имел ввиду тогда же, с согласия К., лично предъявить их Г. Но в конце мая мне было необходимо съездить на несколько дней в Брюссель. Там, мне, однако, пришлось пробыть месяца два. В это время Г. неожиданно для меня уехал в Америку, а я по разным обстоятельствам до самого процесса в Берне не имел возможности более встретиться и с К.
В тот же день, когда я приехал из Берна в Париж после бернского суда, где я давал показания , я сообщил в Америку Г. о том, что происходило на суде и какие показания я дал по поводу его сведений о Николае II. Это он мог знать, впрочем, и без меня — из русских и иностранных газет, где было подробно рассказано о моих показаниях. Но Г. ни разу не обращался за разъяснениями по поводу моих показаний в Берне ни к К., ни ко мне. Первым откликом со стороны Г. на эти мои показания было его письмо в редакцию «Возрождения», — и то 20 января 1935 г.!
После второго и третьего процесса я делал многократные попытки в ряде писем убедить Г. самому выступить в печати по поводу «Протоколов». Но этого он до сих пор сделать не пожелал или… не мог…
Приступая к изданию настоящей книги, я снова получил от К. показания, собственноручно им написанные, о полученных им от Г. сведениях. Он подтвердил все, что говорил мне раньше, и обстоятельно рассказал, как после моих показаний в Берне, приезжали к нему из Берлина в Париж гитлеровцы и требовали от него отказаться от того, что он сообщил мне со слов Г.
Я думаю, что я прав, употребляя выражение «укрыватели подлога» по отношение к тем, кто знают правду о «Протоколах» и молчат о ней, давая возможность клеветникам и «дурачкам» продолжать распространять клевету о «Протоколах». Они знают правду об их происхождении, иногда, даже делятся своими сведениями с близкими для них лицами, но не считают для себя обязательным их опубликовывать, хотя бы только для установления исторической истины.
Вера в «Протоколы» могла поддерживаться до сих пор даже и среди темных людей только потому, что их составляли — воровски, а потом распространяли их и пользовались ими, распространяют и пользуются — укрыватели совершенного 40 лет тому назад подлога, сознательно хранящее тайну об их фабрикации.
Сказать правду о «Протоколах» антисемитам невыгодно. Им тогда пришлось бы сознаться, что они — все эти Гитлеры, Розенберги и т. д. — лгали десятки лет и лгут и теперь и что они ответственны за море крови, пролитой благодаря их пропаганде этих «Протоколов».
В таком случае, признавши подлог, они лишились бы одного из главных средств своей дальнейшей пропаганды антисемитизма среди «дурачков».
«Протоколы сионских мудрецов» вернее всего назвать «Протоколами мудрецов из русского охранного отделения» , как Рачковский, или «Протоколами мудрецов из немецкого гестапо », как Гитлер — Розенберг.
Идеи, которые положены в основу «Протоколов», находятся в полном противоречии с идеями всей еврейской истории и с идеями современных политических еврейских партий, но они точно отражают мечты Рачковского и его единомышленников о деспотической монархической власти для борьбы с революционерами и евреями, и вполне совпадают с нынешними расистскими идеями Гитлера.
Третий суд
(29 апреля — 14 мая 1935 г.).
29 апреля 1935 г. в Берне начался третий суд по делу о «Протоколах» и продолжался он более двух недель — до 14 мая.
Состав суда и вся его обстановка были те же, что и во время второго суда: тот же судья, те же подсудимые, за исключением Фишера, те же обвинители и те же адвокаты с той и другой стороны и те же два эксперта, какие были на втором процессе. Новостью, и очень шумной, была только фигура эксперта со стороны обвиняемых — д-ра Ульриха Флейшауэра.
Флейшауэр — один из видных руководителей антисемитского движения не только в Германии, но и вне ее. Он — один из главных участников немецкого издательства, выпускающего исключительно антисемитскую литературу. Он издает известную энциклопедию антисемитизма, которая продается только арийцам, с обязательством не передавать ее в еврейские руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89