«Это машина Мика Джаггера, – пробормотал он, – и я не могу оставить кокаин у него на полу, так не поступают!» В этот момент водитель нажал на газ, и Леннон свалился на пол. Джон зашелся в новом приступе ярости: «Останови машину! Мы вылезаем! Лучше я пойду домой пешком. А ты найди кокаин и оставь его себе».
«Revolution» обозначила для Джона Леннона очередную точку отсчета: это была его первая политическая песня. Изначально вещь называлась «Revolution 1», и она была написана под влиянием демонстрации, прошедшей тем летом у здания американского посольства, которую Джон наблюдал по телевизору. Первым музыкальным ответом Джона революционерам стало осуждение, сделанное голосом циничного дядюшки, который говорит: «Ну что, малыш, тебе захотелось стать мужчиной?», затем он какое-то время ведет парнишку за собой, но вдруг поворачивается и буквально уничтожает его словами о том, что не хочет иметь ничего общего ни с ним, ни с его идеалами. И тем не менее мгновение спустя после того, как он предупреждает революционеров о том, что их демонстрации повлекут за собой насилие, и заявляет, что ему с ними не по пути («count me out»), он вдруг резко меняет свое отношение, и ключевое слово «out» превращается в его устах в «in»! Так на чьей же он стороне? Джон и сам не в силах ответить на этот вопрос, поскольку его отношение ко всякой радикальной идее всегда было амбивалентным, что наглядно продемонстрировала дальнейшая история песни «Revolution».
Разобравшись с политикой, Джон ударился в другую крайность и написал свою самую авангардистскую композицию «Revolution 9». Она начинается с медленного затухания коды «Revolution 1», на которую Леннон наложил самые различные звуки и звуковые эффекты, хранившиеся в фонотеке «И-Эм-Ай», прерываемые странным голосом, напоминающим голос звукоинженера, который, проверяя микрофон, многократно повторяет одно и то же: «Номер девять! Номер девять!» Получившийся в результате монтаж сильно напоминал работы Джона Кейджа начала пятидесятых.
Следующим делом Джона было объединить оба интересных, но совершенно разных эксперимента на одной пластинке и вынести их на суд «Битлз». Ребята, находившиеся под сильным влиянием Пола, отвергли предложение Джона, заявив, что пластинка недостаточно хороша, чтобы выйти как сингл группы «Битлз». Такой приговор обидел и разозлил Джона, который считал, что ряд последних творений Пола, таких, например, как «Леди Мадонна», были просто барахлом. Однако, вместо того чтобы хвататься за пистолеты, Джон подчинился. Он не только отдал Маккартни сторону "А", но и вернулся в студию, где превратил «Революцию 1» в «Революцию 2», ускорив ее темп и включив несколько зажигательных фортепианных проходов в исполнении Ники Хопкинса. В результате получился тривиальный поп-шлягер, как нельзя лучше подходящий для оборотной стороны сорокапятки «Hey, Jude».
Позднее «Revolution 1» заняла свое законное место в «Белом альбоме» – удивительной компиляции произведений, написанных всеми четырьмя членами группы, – который Джон Леннон считал величайшим достижением «Битлз». Если брать по отдельности каждую из песен, вошедших в «Белый альбом», все они значительно превосходили по качеству композиции с «Сержанта». Несмотря на то, что «Белый альбом» стал свидетельством того, какого высочайшего уровня достигли «Битлз» во всех разновидностях поп-музыки конца шестидесятых годов – будь то арт-рок-пародия («Back in the USSR», «Why Don't We Do It in the Road»), детская пастораль («Dear Prudence», «Blackbird»), фантасмагория в стиле поп-арт («Helter Skelter», «Bungalow Bill»), поп-сюрреализм («Glass Onion», «Happiness is a Warm Gun»), – калейдоскопическое нагромождение прекрасных вещей оказалось чрезмерным для восприятия любого слушателя. В отличие от «Сержанта», где Полу удалось создать единое и красноречивое произведение из ряда разнородных и зачастую посредственных композиций, «Белый альбом» стал образцом бессмысленного набора богатейшей коллекции лучших битловских песен и демонстрацией того, насколько часть может быть лучше целого, а стремление к большему успеху обернуться неожиданным поражением.
В то время как «Битлз» расфасовывали новый двойной альбом в абсолютно белые конверты, Джон и Йоко сражались за выход своего первого гиганта – «Two Virgins». Эта пластинка, настолько же лишенная художественности и содержания, насколько битловский альбом в избытке был насыщен и тем и другим, скорее всего так и осталась бы незамеченной, если бы не ее поразительный конверт.
Джон утверждал, что идея позировать обнаженным вместе с Иоко принадлежала ему, но в действительности эти снимки лишь повторяли фото обнаженных Тони и Йоко, сделанные в Ноккеле-Зут (если не принимать во внимание тот факт, что на новых снимках присутствовал еще и третий «девственник» – бородатый юноша маленького роста). Когда запись вместе с фотографиями была доставлена в офис «Эппл» для утверждения руководством «И-Эм-Ай», Питер Браун решил, что это шутка, и запер материалы в ящик стола. Но через несколько дней Джон позвонил и поинтересовался, как обстоят дела с этой пластинкой, и тогда Браун попытался уговорить его отказаться от проекта. Джон сразу отмел любые возражения, так как, по его собственному признанию, он ставил себе целью именно шокировать публику.
«Пол отнесся к этому конверту с неописуемым отвращением, – рассказывает Браун. – Он воспринял его как личное оскорбление, а Джон, вероятнее всего, именно этого и добивался». Когда директор «И-Эм-Ай» сэр Джозеф Локвуд увидел фотографии, он тоже отказался поверить в то, что Джон серьезно собирался их обнародовать.
Во время встречи, на которой присутствовали также Пол и Йоко, Джон спросил у сэра Джозефа: «Ну как, вас это шокирует?»
«Нет, я видел вещи и похуже», – ответил патрон «И-Эм-Ай».
«Так, значит, все в порядке?» – не дал ему опомниться Джон.
«Нет, не все! – рявкнул сэр Джо. – Мне нет дела до богачей, всяких герцогинь и остальных твоих последователей. Но что касается остальных фанатов – мамочек, папочек и их дочек, то совершенно очевидно, что они этого не поймут. Ты только причинишь вред себе самому, а что выиграешь? Чего ты этим добиваешься?» «Это искусство», – ответила Йоко. «В таком случае лучше поискать для вашего конверта кого-нибудь попривлекательнее, – резко возразил сэр Джо, – а то ваши тела никуда не годятся. Пол Маккартни смотрелся бы гораздо лучше».
В конце концов был найден компромисс: альбом был выпущен на лэйбле «И-Эм-Ай», а генеральным дистрибьютором стала компания «Битлз» «Эппл».
Эффект, который пластинка произвела на британскую публику, был обескураживающим. Разве могли поклонники четверки симпатичных парней смириться с видом этих отталкивающих тел на обложке? После того как общество вынесло свой отнюдь не лестный приговор, Леннон горько посетовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
«Revolution» обозначила для Джона Леннона очередную точку отсчета: это была его первая политическая песня. Изначально вещь называлась «Revolution 1», и она была написана под влиянием демонстрации, прошедшей тем летом у здания американского посольства, которую Джон наблюдал по телевизору. Первым музыкальным ответом Джона революционерам стало осуждение, сделанное голосом циничного дядюшки, который говорит: «Ну что, малыш, тебе захотелось стать мужчиной?», затем он какое-то время ведет парнишку за собой, но вдруг поворачивается и буквально уничтожает его словами о том, что не хочет иметь ничего общего ни с ним, ни с его идеалами. И тем не менее мгновение спустя после того, как он предупреждает революционеров о том, что их демонстрации повлекут за собой насилие, и заявляет, что ему с ними не по пути («count me out»), он вдруг резко меняет свое отношение, и ключевое слово «out» превращается в его устах в «in»! Так на чьей же он стороне? Джон и сам не в силах ответить на этот вопрос, поскольку его отношение ко всякой радикальной идее всегда было амбивалентным, что наглядно продемонстрировала дальнейшая история песни «Revolution».
Разобравшись с политикой, Джон ударился в другую крайность и написал свою самую авангардистскую композицию «Revolution 9». Она начинается с медленного затухания коды «Revolution 1», на которую Леннон наложил самые различные звуки и звуковые эффекты, хранившиеся в фонотеке «И-Эм-Ай», прерываемые странным голосом, напоминающим голос звукоинженера, который, проверяя микрофон, многократно повторяет одно и то же: «Номер девять! Номер девять!» Получившийся в результате монтаж сильно напоминал работы Джона Кейджа начала пятидесятых.
Следующим делом Джона было объединить оба интересных, но совершенно разных эксперимента на одной пластинке и вынести их на суд «Битлз». Ребята, находившиеся под сильным влиянием Пола, отвергли предложение Джона, заявив, что пластинка недостаточно хороша, чтобы выйти как сингл группы «Битлз». Такой приговор обидел и разозлил Джона, который считал, что ряд последних творений Пола, таких, например, как «Леди Мадонна», были просто барахлом. Однако, вместо того чтобы хвататься за пистолеты, Джон подчинился. Он не только отдал Маккартни сторону "А", но и вернулся в студию, где превратил «Революцию 1» в «Революцию 2», ускорив ее темп и включив несколько зажигательных фортепианных проходов в исполнении Ники Хопкинса. В результате получился тривиальный поп-шлягер, как нельзя лучше подходящий для оборотной стороны сорокапятки «Hey, Jude».
Позднее «Revolution 1» заняла свое законное место в «Белом альбоме» – удивительной компиляции произведений, написанных всеми четырьмя членами группы, – который Джон Леннон считал величайшим достижением «Битлз». Если брать по отдельности каждую из песен, вошедших в «Белый альбом», все они значительно превосходили по качеству композиции с «Сержанта». Несмотря на то, что «Белый альбом» стал свидетельством того, какого высочайшего уровня достигли «Битлз» во всех разновидностях поп-музыки конца шестидесятых годов – будь то арт-рок-пародия («Back in the USSR», «Why Don't We Do It in the Road»), детская пастораль («Dear Prudence», «Blackbird»), фантасмагория в стиле поп-арт («Helter Skelter», «Bungalow Bill»), поп-сюрреализм («Glass Onion», «Happiness is a Warm Gun»), – калейдоскопическое нагромождение прекрасных вещей оказалось чрезмерным для восприятия любого слушателя. В отличие от «Сержанта», где Полу удалось создать единое и красноречивое произведение из ряда разнородных и зачастую посредственных композиций, «Белый альбом» стал образцом бессмысленного набора богатейшей коллекции лучших битловских песен и демонстрацией того, насколько часть может быть лучше целого, а стремление к большему успеху обернуться неожиданным поражением.
В то время как «Битлз» расфасовывали новый двойной альбом в абсолютно белые конверты, Джон и Йоко сражались за выход своего первого гиганта – «Two Virgins». Эта пластинка, настолько же лишенная художественности и содержания, насколько битловский альбом в избытке был насыщен и тем и другим, скорее всего так и осталась бы незамеченной, если бы не ее поразительный конверт.
Джон утверждал, что идея позировать обнаженным вместе с Иоко принадлежала ему, но в действительности эти снимки лишь повторяли фото обнаженных Тони и Йоко, сделанные в Ноккеле-Зут (если не принимать во внимание тот факт, что на новых снимках присутствовал еще и третий «девственник» – бородатый юноша маленького роста). Когда запись вместе с фотографиями была доставлена в офис «Эппл» для утверждения руководством «И-Эм-Ай», Питер Браун решил, что это шутка, и запер материалы в ящик стола. Но через несколько дней Джон позвонил и поинтересовался, как обстоят дела с этой пластинкой, и тогда Браун попытался уговорить его отказаться от проекта. Джон сразу отмел любые возражения, так как, по его собственному признанию, он ставил себе целью именно шокировать публику.
«Пол отнесся к этому конверту с неописуемым отвращением, – рассказывает Браун. – Он воспринял его как личное оскорбление, а Джон, вероятнее всего, именно этого и добивался». Когда директор «И-Эм-Ай» сэр Джозеф Локвуд увидел фотографии, он тоже отказался поверить в то, что Джон серьезно собирался их обнародовать.
Во время встречи, на которой присутствовали также Пол и Йоко, Джон спросил у сэра Джозефа: «Ну как, вас это шокирует?»
«Нет, я видел вещи и похуже», – ответил патрон «И-Эм-Ай».
«Так, значит, все в порядке?» – не дал ему опомниться Джон.
«Нет, не все! – рявкнул сэр Джо. – Мне нет дела до богачей, всяких герцогинь и остальных твоих последователей. Но что касается остальных фанатов – мамочек, папочек и их дочек, то совершенно очевидно, что они этого не поймут. Ты только причинишь вред себе самому, а что выиграешь? Чего ты этим добиваешься?» «Это искусство», – ответила Йоко. «В таком случае лучше поискать для вашего конверта кого-нибудь попривлекательнее, – резко возразил сэр Джо, – а то ваши тела никуда не годятся. Пол Маккартни смотрелся бы гораздо лучше».
В конце концов был найден компромисс: альбом был выпущен на лэйбле «И-Эм-Ай», а генеральным дистрибьютором стала компания «Битлз» «Эппл».
Эффект, который пластинка произвела на британскую публику, был обескураживающим. Разве могли поклонники четверки симпатичных парней смириться с видом этих отталкивающих тел на обложке? После того как общество вынесло свой отнюдь не лестный приговор, Леннон горько посетовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141