«Соедините меня с Джорджем... И разыщите Клэптона!» Затем Джон объяснил, что намерен приехать вместе с Йоко и группой, составленной из звезд, и что у него очень мало времени, ведь до концерта оставалось меньше тридцати шести часов.
Длинноволосый хиппи на другом конце провода не мог прийти в себя. Джон Брауэр, двадцатитрехлетний отпрыск семейства, которое долгое время находилось в авангарде политической жизни Канады, обучался в самых престижных учебных заведениях страны, но внезапно уехал в Калифорнию и занялся бизнесом в области звукозаписи. Разорившись, он вернулся домой с женой и ребенком, где вместе с друзьями занялся организацией концерта, который, как оказалось, вполне мог стать настоящей сенсацией. До сего дня на двадцатитысячный стадион было продано только восемьсот билетов, и адвокаты посоветовали ему позвонить Джону Леннону, который был известным фанатом старого рок-н-ролла.
Одно только обещание Леннона гарантировало аншлаг. Беда заключалась в том, что Брауэру никто не верил. «Не надо нас дурачить, – отвечали ему, когда он стал обзванивать радиостанции, чтобы сообщить эту новость. – Нам прекрасно известно, что у тебя проблемы со сбытом билетов». Тогда Брауэр снова позвонил в «Эппл» и записал на пленку голос Тони Фосетта, который зачитал ему список собиравшихся приехать музыкантов: Джон Леннон, Йоко Оно, Эрик Клэптон, Клаус Фурман. Господи! Мог ли он мечтать о большем? Однако на радио ему опять никто не поверил. «Ну парень, – ответили ему, – видно, вы действительно попали! Это же надо додуматься – найти кого-то с английским акцентом и сфабриковать такую запись!»
Аллен Кляйн подлил масла в огонь. «Все это полная ерунда! – заявил он прессе. – Никто никуда не едет».
К этому моменту до полной катастрофы оставались уже считанные часы, и Брауэр развил бурную деятельность. Он снова позвонил Леннону и записал уже его голос. И опять никто ему не поверил! В конце концов один ди-джей из Детройта все-таки запустил запись в эфир, и концерт был спасен. Десять тысяч билетов были распроданы в день концерта. А Джон Леннон тем временем решил отказаться от поездки!
Проведя целую ночь в поисках Клэптона, на которого Джон очень рассчитывал, он рухнул в постель в субботу в полшестого утра. Когда Клэптон очнулся от глубокого наркотического сна, то сразу устремился в аэропорт, но опоздал на утренний рейс. Вместе с другими музыкантами, басистом Клаусом Фурманом и барабанщиком Аланом Уайтом, он позвонил Леннону, чтобы узнать, как быть. Но Джон был в таком отрубе, что даже не смог выбраться из постели. «Отправьте им букет роз с любовью от Джона и Иоко, поехать мы не сможем», – пробормотал он и повесил трубку. Вне себя от ярости Клэптон перезвонил и заорал: «Слушай, ты, скотина! Я сюда в аэропорт не шутки шутить приехал! Если вы немедленно тут не появитесь, можешь больше никогда ни с какими просьбами ко мне не обращаться!»
Леннон и Рихтер с женами успели на рейс, отправлявшийся в 15 часов 15 минут.
Пока самолет летел над Атлантическим океаном, музыканты пробовали репетировать на неподключенных электрогитарах. Это было похоже на комедию, поскольку Леннон не мог вспомнить ни одного текста, кроме тех песен, что он пел в «Кэверн». Через какое-то время Джону и Эрику стало плохо: им требовалась очередная доза, но они опасались, что, если слишком заторчат, не смогут выйти на сцену. Ребята решили крепиться. Очень скоро Джона затошнило, и он выскочил в туалет. После каждого приступа рвоты он выкуривал по косяку: чтобы никто ни о чем не пронюхал, каждый раз, выдыхая затяжку, он опускал голову в унитаз и спускал воду, которая уносила с собой и дым. Наконец в четыре пополудни самолет произвел посадку. Уладив проблемы с иммиграционными властями, возникшие из-за отсутствия у Йоко необходимых прививок, группа британских рок-звезд вывалилась из здания аэровокзала и оказалась в самой гуще огромной толпы затянутых в черную кожу байкеров – это были «бродяги», то же самое, что американские «ангелы ада».
Брауэр решил встретить Леннона как настоящего рок-Зигфрида. Стоило бородатому апостолу мира, одетому во все белое, появиться со своей азиатской женой, одетой в длинное оранжевое платье и жакет из красного шелка, как сопровождавшие их байкеры на бешеной скорости помчались по шоссе до стадиона, выехали на поле и подняли вверх свои затянутые в кожаные перчатки кулаки под истерические вопли фанатов. Сорок мотоциклистов спереди и сорок сзади – появление Леннона было обставлено воистину по-королевски. Однако когда Леннона отвели в комнату, отведенную для музыкантов, Джон запаниковал.
Леннон, который всегда испытывал ужас перед выходом на сцену, был способен в такие моменты на самые безумные выходки.
«Слушай, старик, ты не мог бы раздобыть немного коки?» – обратился он к Брауэру заговорщическим тоном.
«Нет проблем! – ответил молодой импресарио, вне себя от возбуждения. – Деннис, тащи-ка сюда шесть бутылок!» Затем, повернувшись с победным видом к гостям, он увидел, как Джон и Йоко недоуменно переглянулись, как бы говоря: «Боже, во что же мы вляпались на этот раз?»
«Нет, нет! – воскликнула Иоко. – Коки – в нос!» И она сделала жест, будто втягивает что-то носом с тыльной стороны ладони.
До Брауэра наконец дошло, что его просят достать тяжелых наркотиков! Он не знал, что делать, – но не мог же он им отказать! Поэтому Брауэр выскочил на сцену и вызвал за кулисы доктора Снайдермана.
«В чем дело, парень? – с трудом выдавил из себя невысокий смуглый человечек по имени Дэвид Снайдерман. – Полиция?» Когда Снайдерман понял, чего от него хотели, он в отчаянии воскликнул: «О Боже! Я подумал, ты пытаешься предупредить меня об опасности! У меня был и кокаин, и гашиш! Но когда я услышал, как ты закричал, то выбросил все на землю». Затем он опрометью бросился назад и вскоре вернулся с «лекарством». Джон и Иоко заперлись в туалете, а когда вышли оттуда, бледности на их лицах значительно поубавилось.
Теперь Леннону предстоял тяжелый спор с Литтл Ричардом, который захотел выступить предпоследним. Одно дело – восхищаться прежними кумирами издалека, но совсем другое – позволить им превзойти тебя на сцене. Джон отказал Ричарду, после чего ему пришлось разбираться с Джимом Моррисоном, который требовал того же. Перспектива выйти на сцену после Моррисона приводила Джона в совершеннейший ужас. Так что Брауэру пришлось попросить Джима не настаивать. В конечном итоге Джон и его группа, названная на скорую руку «Плэстик Оно Бэнд», выползла на сцену, «дрожа от страха», если верить Клэптону, которого за минуту до выхода буквально воскресили.
Ведущий распорядился погасить прожектора и закричал, обращаясь к зрителям, чтобы все зажгли спички.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Длинноволосый хиппи на другом конце провода не мог прийти в себя. Джон Брауэр, двадцатитрехлетний отпрыск семейства, которое долгое время находилось в авангарде политической жизни Канады, обучался в самых престижных учебных заведениях страны, но внезапно уехал в Калифорнию и занялся бизнесом в области звукозаписи. Разорившись, он вернулся домой с женой и ребенком, где вместе с друзьями занялся организацией концерта, который, как оказалось, вполне мог стать настоящей сенсацией. До сего дня на двадцатитысячный стадион было продано только восемьсот билетов, и адвокаты посоветовали ему позвонить Джону Леннону, который был известным фанатом старого рок-н-ролла.
Одно только обещание Леннона гарантировало аншлаг. Беда заключалась в том, что Брауэру никто не верил. «Не надо нас дурачить, – отвечали ему, когда он стал обзванивать радиостанции, чтобы сообщить эту новость. – Нам прекрасно известно, что у тебя проблемы со сбытом билетов». Тогда Брауэр снова позвонил в «Эппл» и записал на пленку голос Тони Фосетта, который зачитал ему список собиравшихся приехать музыкантов: Джон Леннон, Йоко Оно, Эрик Клэптон, Клаус Фурман. Господи! Мог ли он мечтать о большем? Однако на радио ему опять никто не поверил. «Ну парень, – ответили ему, – видно, вы действительно попали! Это же надо додуматься – найти кого-то с английским акцентом и сфабриковать такую запись!»
Аллен Кляйн подлил масла в огонь. «Все это полная ерунда! – заявил он прессе. – Никто никуда не едет».
К этому моменту до полной катастрофы оставались уже считанные часы, и Брауэр развил бурную деятельность. Он снова позвонил Леннону и записал уже его голос. И опять никто ему не поверил! В конце концов один ди-джей из Детройта все-таки запустил запись в эфир, и концерт был спасен. Десять тысяч билетов были распроданы в день концерта. А Джон Леннон тем временем решил отказаться от поездки!
Проведя целую ночь в поисках Клэптона, на которого Джон очень рассчитывал, он рухнул в постель в субботу в полшестого утра. Когда Клэптон очнулся от глубокого наркотического сна, то сразу устремился в аэропорт, но опоздал на утренний рейс. Вместе с другими музыкантами, басистом Клаусом Фурманом и барабанщиком Аланом Уайтом, он позвонил Леннону, чтобы узнать, как быть. Но Джон был в таком отрубе, что даже не смог выбраться из постели. «Отправьте им букет роз с любовью от Джона и Иоко, поехать мы не сможем», – пробормотал он и повесил трубку. Вне себя от ярости Клэптон перезвонил и заорал: «Слушай, ты, скотина! Я сюда в аэропорт не шутки шутить приехал! Если вы немедленно тут не появитесь, можешь больше никогда ни с какими просьбами ко мне не обращаться!»
Леннон и Рихтер с женами успели на рейс, отправлявшийся в 15 часов 15 минут.
Пока самолет летел над Атлантическим океаном, музыканты пробовали репетировать на неподключенных электрогитарах. Это было похоже на комедию, поскольку Леннон не мог вспомнить ни одного текста, кроме тех песен, что он пел в «Кэверн». Через какое-то время Джону и Эрику стало плохо: им требовалась очередная доза, но они опасались, что, если слишком заторчат, не смогут выйти на сцену. Ребята решили крепиться. Очень скоро Джона затошнило, и он выскочил в туалет. После каждого приступа рвоты он выкуривал по косяку: чтобы никто ни о чем не пронюхал, каждый раз, выдыхая затяжку, он опускал голову в унитаз и спускал воду, которая уносила с собой и дым. Наконец в четыре пополудни самолет произвел посадку. Уладив проблемы с иммиграционными властями, возникшие из-за отсутствия у Йоко необходимых прививок, группа британских рок-звезд вывалилась из здания аэровокзала и оказалась в самой гуще огромной толпы затянутых в черную кожу байкеров – это были «бродяги», то же самое, что американские «ангелы ада».
Брауэр решил встретить Леннона как настоящего рок-Зигфрида. Стоило бородатому апостолу мира, одетому во все белое, появиться со своей азиатской женой, одетой в длинное оранжевое платье и жакет из красного шелка, как сопровождавшие их байкеры на бешеной скорости помчались по шоссе до стадиона, выехали на поле и подняли вверх свои затянутые в кожаные перчатки кулаки под истерические вопли фанатов. Сорок мотоциклистов спереди и сорок сзади – появление Леннона было обставлено воистину по-королевски. Однако когда Леннона отвели в комнату, отведенную для музыкантов, Джон запаниковал.
Леннон, который всегда испытывал ужас перед выходом на сцену, был способен в такие моменты на самые безумные выходки.
«Слушай, старик, ты не мог бы раздобыть немного коки?» – обратился он к Брауэру заговорщическим тоном.
«Нет проблем! – ответил молодой импресарио, вне себя от возбуждения. – Деннис, тащи-ка сюда шесть бутылок!» Затем, повернувшись с победным видом к гостям, он увидел, как Джон и Йоко недоуменно переглянулись, как бы говоря: «Боже, во что же мы вляпались на этот раз?»
«Нет, нет! – воскликнула Иоко. – Коки – в нос!» И она сделала жест, будто втягивает что-то носом с тыльной стороны ладони.
До Брауэра наконец дошло, что его просят достать тяжелых наркотиков! Он не знал, что делать, – но не мог же он им отказать! Поэтому Брауэр выскочил на сцену и вызвал за кулисы доктора Снайдермана.
«В чем дело, парень? – с трудом выдавил из себя невысокий смуглый человечек по имени Дэвид Снайдерман. – Полиция?» Когда Снайдерман понял, чего от него хотели, он в отчаянии воскликнул: «О Боже! Я подумал, ты пытаешься предупредить меня об опасности! У меня был и кокаин, и гашиш! Но когда я услышал, как ты закричал, то выбросил все на землю». Затем он опрометью бросился назад и вскоре вернулся с «лекарством». Джон и Иоко заперлись в туалете, а когда вышли оттуда, бледности на их лицах значительно поубавилось.
Теперь Леннону предстоял тяжелый спор с Литтл Ричардом, который захотел выступить предпоследним. Одно дело – восхищаться прежними кумирами издалека, но совсем другое – позволить им превзойти тебя на сцене. Джон отказал Ричарду, после чего ему пришлось разбираться с Джимом Моррисоном, который требовал того же. Перспектива выйти на сцену после Моррисона приводила Джона в совершеннейший ужас. Так что Брауэру пришлось попросить Джима не настаивать. В конечном итоге Джон и его группа, названная на скорую руку «Плэстик Оно Бэнд», выползла на сцену, «дрожа от страха», если верить Клэптону, которого за минуту до выхода буквально воскресили.
Ведущий распорядился погасить прожектора и закричал, обращаясь к зрителям, чтобы все зажгли спички.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141