— Не думаю, Гарион, — сказал Белгарат. — Новый список всегда сверяется со старым, и делает это не писец, а другой человек. Мы очень внимательны в таких делах.
— Что же тогда скрыто под этим пятном? Белгарат задумчиво поскреб бороду.
— Не могу вспомнить точно, — признался он. — Здесь Анхег. Может быть, он помнит… Или попроси его, когда он вернется в Вал-Алорн, переписать это место из его списка и прислать тебе.
— Так и сделаю.
— Гарион, не зацикливайся на этом. В конце концов, это лишь часть отрывка.
— Там немало вещей, которые занимают всего один абзац, дедушка, а оказываются очень важными.
— Если тебе не дает покоя отрывок, займись им. Это хороший способ изучать пророчества.
— Неужели тебе нисколько не интересно?
— Моя голова занята другим. Ты нашел это несоответствие, так что я предоставляю тебе право пользоваться славой его первооткрывателя и работать над разрешением загадки.
— Ты мне не очень-то помог, дедушка.
Белгарат усмехнулся:
— Я и не старался, Гарион. Ты уже достаточно взрослый, чтобы самому справляться со своими трудностями. — Он взглянул на графин. — Пожалуй, я воспользуюсь им еще раз, — сказал он.
Глава 15
«… И число их должно быть двенадцать, поелику двенадцать — число, угодное богам. Это истина — ворон явился мне во сне и говорил так. Я всегда любил число двенадцать, и вот почему боги выбрали меня, чтобы открыть истину сию всем народам».
Гарион выбранился в адрес пахнущей плесенью книги. На первых страницах еще была надежда — какие-то неявные ссылки на Свет и Тьму и дразнящий отрывок, заявлявший прямо, что «наисвятейшим будет всегда цвет небесный, если только не чует зло великое — тогда горит он алым огнем». Найдя этот отрывок, он жадно принялся читать дальше, уверенный, что наконец-то натолкнулся на настоящее и поэтому скрытое пророчество. К несчастью, все остальное в этой книге оказалось абсолютной тарабарщиной. Короткая биографическая справка в начале книги сообщала, что автором ее был купец из Драснии, чем-то там торговавший во время третьего тысячелетия, а эти секретные записки были найдены только после его смерти. Гариону было непонятно, как человек, столь некрепкий рассудком, вообще мог существовать в нормальном обществе.
Он с отвращением закрыл книгу и присоединил ее к куче подобной бредятины, которая росла на столе перед ним. Теперь он выбрал томик, найденный в одном заброшенном доме в Арендии. Первые несколько страниц были посвящены хозяйственным расчетам какого-то захудалого арендийского дворянина. Затем, на четвертой странице, рутинные записи внезапно прерывались. «Дитя Света возьмет меч и отправится на поиски скрытого», — прочел Гарион. За этими словами последовали подробные расчеты трат на покупку дюжины свиней у соседа. Потом неизвестный писец еще раз обратился к пророчествам. «Дитя Света будет искать того, кто лишен души своей, камень, пустой в сердцевине, и младенца, могущего держать Свет в одной руке и Тьму — в другой». Эти слова явно могли оказаться ему полезны. Гарион придвинул одну из оплывающих свечей поближе и, сгорбившись над книгой, принялся внимательно читать каждую страницу. Эти два отрывка, однако, оказались единственными во всем томе, целиком посвященном каждодневным заботам фермы, затерянной где-то в Арендии.
Гарион вздохнул, откинулся на спинку стула и оглядел тускло освещенную библиотеку. На темных полках пыльными рядами стояли книги в жестких переплетах, а сверху на книжных шкафах были разложены обернутые прочной материей свитки. В мерцающем свете свечей казалось, что комната качается.
— Должен быть способ делать это быстрее, — пробормотал Гарион.
— Он есть, — сказал бесстрастный голос у него в ушах.
— Что?
— Ты сказал, что должен быть другой способ. Я сказал, что он есть.
— Где ты был?
— Тут и там…
К тому времени Гарион был уже достаточно хорошо знаком с этим другим разумом, чтобы понимать — тот скажет ему только то, что сочтет нужным.
— Хорошо, — сказал он. — Какой же это способ?
— Тебе вовсе не надо читать каждое слово, как ты делал. Распахни свой разум и просто листай страницы. То, что я вложил в эти книги, будет само находить тебя.
— Что, пророчества всегда перемешаны с такой вот ерундой?
— Как правило, да.
— Зачем ты это делал?
— По многим причинам. Чаще всего я не хотел, чтобы писец понимал, что я хочу спрятать в его книге. А потом, это хороший способ уберечь истину от попадания в недобрые руки.
— Тебе это удалось, в этой галиматье не разберется никто — ни друг, ни враг.
— Ты хотел услышать объяснения или просто искал предлог, чтобы сделать пару острых замечаний?
— Хорошо, — вздохнул Гарион, сдаваясь.
— Кажется, я уже говорил тебе, что слово придает значение событию. Слово должно быть на месте, но не на всеобщем обозрении, где любой может найти его.
Гарион нахмурился.
— Ты хочешь сказать, что вложил все это в разные книги, чтобы только избранные смогли прочесть?
— Слово «избранные» не совсем точное. Поставь вместо него «один»
— Один? Кто же? . — Очевидно, ты.
— Я? А почему я?
— Опять все сначала?
— То есть получается, что все эти пророчества — что-то вроде личного письма ко мне?
— Ну, можно сказать и так.
— А если бы мне не случилось прочесть его?
— Почему же ты сейчас читаешь?
— Потому что так велел мне Белгарат.
— А почему, как ты думаешь, Белгарат тебе велел?
— Потому что… — Гарион запнулся. — Это ты просил сказать мне?
— Конечно. Он об этом, понятное дело, не знал, но я намекнул ему. Разные люди могут прочесть Мринские рукописи. Поэтому мне пришлось спрятать их тайный смысл. А тебе он должен быть совершенно понятен, если ты приглядишься повнимательнее.
— Почему ты не можешь просто сказать мне, что надо делать?
— Мне нельзя так поступать.
— Нельзя?
— У нас с моим противником свои правила. Наши силы уравнены — такими они и должны оставаться. Мы договорились действовать только через предметы, а если я обращусь к человеку, например, со словами, что именно тебе делать, тогда моему противнику тоже будет позволено переступить черту. Поэтому мы оба выражаем то, что хотим донести до людей, через так называемые пророчества.
— Не слишком ли это сложно?
— Иначе возникнет полный хаос. Мои силы и силы моего противника безграничны. Если мы столкнемся Друг с другом, погаснут солнца.
Гарион вздрогнул.
— Я не задумывался об этом, — признался он. Затем ему в голову пришла неожиданная мысль — Можешь ли ты рассказать мне об этой строчке в Мринских рукописях — о той, где посередине пятно на слове?
— Это зависит от того, как много ты хочешь узнать о ней.
— Что за слово под пятном?
— Там несколько слов. Если ты взглянешь на них при верном свете, то сможешь увидеть их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108