— По подозрению в убийстве. Я занялся этим по просьбе Цезаря. Кроме того, я был кое в чём обязан ему самому…
— Кому, Крукс? Эспинозе или Роулингу?
— Эспинозе, конечно… Хотя теперь — не знаю. Нет, не знаю… А тогда моя задача заключалась лишь в том, чтобы доказать его непричастность к убийству. Это я сумел сделать.
— Напрасно. Ещё одна ваша ошибка. Вы опытный адвокат, но слишком часто ошибались…
Крукс молча пожал плечами.
— А можно узнать, — снова начал Пэнки после непродолжительного молчания, — чем это вы лично были обязаны… ну, скажем, господину де Эспинозе?
— Нет, — резко возразил Крукс. — Это касалось исключительно нас с ним. Это глубоко личное дело. Только моё теперь…
— Жаль, что не хотите поделиться. — По лицу Пэнки пробежала судорога, и он снова прижал ладонь к груди.
— Вам нехорошо? — встрепенулся Крукс.
— Сейчас пройдёт… Так вот, Феликс, ваши заверения не рассеяли моих сомнений. Но это тоже моё личное дело… Жаль, что так мало знаете или хотите сказать. Осталась единственная нить, за которую можно ухватиться…
— Надо ли, Пэнки?.. Насколько мне известно, вы не стали прослеживать всех нитей, которые потянулись от авиакатастрофы под Мехико…
Пэнки снова устремил холодный, немигающий взгляд на адвоката:
— Не стоит касаться той темы, Феликс. Она давно похоронена и… за пределами… ваших интересов.
— Ну почему же? Старик Цезарь был моим клиентом и другом.
— Был… И копание «в деталях» его не воскресило бы… Вашими молитвами и не без помощи вашего бывшего друга Роулинга-Эспинозы фирма приобрела молодого, энергичного и пока обещающего наследника…
Крукс насторожился, подозрительно взглянул на Пэнки:
— При чем тут мои молитвы? Они вас не касаются… И оставьте, в конце концов, в покое того человека. Кем бы он ни был в действительности, он мёртв. Мир праху его…
— Допустим… Извините… Я уважаю ваши религиозные чувства, Крукс, хотя сам и не верю ни во что… Когда мои глаза закроются навсегда, мир перестанет существовать… Для меня, во всяком случае…
— Это ваша беда, Алоиз, — убеждённо заявил Крукс — Вера приносит огромное облегчение. И никогда не поздно…
Пэнки раздражённо дёрнулся:
— Не нужно душеспасительных разговоров… Я хочу спросить вас ещё об одном: вы утверждаете, что в своё время доказали непричастность Роулинга-Эспинозы к… тому, что произошло с кардиналом Карлосом де Эспинозой. Что с ним в действительности произошло? Или вам удалось тогда доказать только алиби вашего подопечного?
— Только алиби. Ничего больше. Да ничего больше тогда и не требовалось… А по поводу самого преступления — насколько мне известно, оно осталось нераскрытым. Ватикан, как всегда в подобных случаях, предпочитает хранить молчание.
— Разумеется. Но полиция подозревала вашего подопечного не без оснований? Не так ли?
— Во-первых, крайне неблагоприятное стечение обстоятельств. Он был в числе… очень немногих, кто встречался с кардиналом незадолго до… его исчезновения. Во-вторых, кто-то, чтобы запутать полицию, отправил из Акапулько кардинальское облачение, запятнанное кровью. Впоследствии, правда, установили, что пятна на облачении совсем не кровь. Главное заключалось в другом… Мне удалось доказать, причём совершенно неопровержимо, что латиноамериканская поездка кардинала оборвалась не в Акапулько, куда он прилетел… — Крукс прищурился, вспоминая, — двадцать второго ноября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, а почти месяц спустя в Колумбии. Последнее и явилось алиби для моего подопечного, который находился тогда в Малайзии.
— Так-так, — заметил Пэнки, постукивая костяшками пальцев по краю стола. — Я от кого-то слышал, что юрист при желании может доказать, будто слон, поскользнувшийся у обрыва, удержался потому, что зацепился хвостом за незабудку. Я, пожалуй, мог бы сообщить вам, Феликс, и ещё кое-что интересное… Так вот: первое — кардинала Карлоса де Эспинозу не убивали и не похищали. Девять лет назад он сложил с себя сан и спокойно живёт в Перу, где занимается какими-то исследованиями и читает лекции в университете. Второе — экс-кардинал Карлос де Эспиноза никогда не бывал в Акапулько.
Сообщение Пэнки Крукс выслушал с вытаращенными глазами и открытым ртом, но последние слова заставили его усмехнуться.
— Действительно, интересно, — согласился он, иронически поглядывая на Пэнки, — но и ваши сведения не слишком точны.
— Почему?
— Да потому, что я лично видел кардинала в Акапулько, даже разговаривал с ним. Это случилось вечером того дня, когда погиб старик Цезарь и в Далласе застрелили Кеннеди.
— Вздор.
— А вот и не вздор. Кстати, это тоже одна из причин, которые заставили меня согласиться на просьбу Цезаря и заняться делом… — Крукс замялся, — ну, этим делом второго Эспинозы.
Пэнки покачал головой:
— У меня нет оснований не верить вам, Феликс, но… мои сведения достаточно надёжны. Может быть, вам следовало бы возобновить знакомство с экс-кардиналом.
— Был бы рад.
— Не исключено, что когда-нибудь доставлю вам это удовольствие. И теперь последнее, Феликс: думаю, что спустя некоторое время вам следует нанести визит Цезарю в его резиденции. Вы бывали там?
— Нет, никогда.
— Ну вот, найдите хороший предлог и поезжайте. Посмотрите, как там и что… Вы его поверенный в делах. Кстати, сможете помолиться на могиле вашего бывшего друга.
Лицо Крукса побагровело.
— Знаете, Алоиз… — начал он, поднимаясь с кресла.
— Знаю, знаю, — торопливо прервал Пэнки. — Расходы, связанные с поездкой, наш банк оплатит… Вы неплохо отдохнёте на Цейлоне… И сможете кое-что уточнить…
Фридрих Вайст ожидал вызова к боссу. Тем не менее, телеграмма из Нью-Йорка застала его врасплох. Трудно было выбрать момент, более не подходящий для поездки с докладом… Дела на полигоне шли день ото дня хуже… Договор, закрепляющий правовое положение ОТРАГа, ещё не был подписан, хотя в стране, которая теперь именовалась Республикой Заир, политическое положение несколько стабилизировалось: после смены десятка правительств к власти пришли люди, ориентирующиеся на Америку. Однако и они не торопились подписывать договор, после того как в газеты разных стран снова просочились сведения об ОТРАГе, о производстве на полигоне оружия, об испытаниях ракет… Перевороты и революционное брожение в соседних государствах Экваториальной и Южной Африки несколько отвлекали мировое общественное мнение от разоблачений ОТРАГа; все же в ООН представители африканских стран потребовали создания специальной комиссии и проведения международного расследования. Правда, власти Заира официально опровергли появившиеся в печати сообщения и до создания комиссии дело не дошло, тем более, что внимание мировой прессы переключилось на события в Гвинее-Бисау, а затем — в Анголе и Мозамбике, где все яростнее разгоралась борьба за освобождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134