— Все стараешься успокоить меня, да?
— Я действительно думаю так, мой дорогой кузнечик.
— Перестань, наконец, называть меня кузнечиком, — возмутилась Мэй, пытаясь освободиться из его рук. — Пусти меня… И вообще, я давно перестала быть похожей на кузнечика.
— Но ведь была.
— И не была. Это ты придумал, чтобы злить меня. Пусти же…
— Не пущу. Тем более, что через несколько часов ты всё равно упрыгаешь.
— Стив!
— Ну, упорхнёшь — в Варшаву, потом в свою Москву, которая, кажется, стала тебе милее Лос-Анджелеса.
— Это чудесный город, Стив. И с каждым годом Москва становится мне ближе. А ещё — Ленинград… Я действительно полюбила их. Ты должен обязательно приехать туда и все увидеть сам. Может быть, там ты поймёшь… Если мир на земле удастся сохранить, это будет заслуга русских, их политики, здравого смысла, их силы. О, они не хотят войны, Стив! Бред собачий, что о них пишут некоторые наши газеты. Я теперь это хорошо поняла. И ещё — твои истинные союзники, Стив, в Москве.
— Понимаешь, Москва — одна из немногих столиц нашей милой планетки, лежащая за пределами нитей ОТРАГа… — Он помолчал. — Посмотри, что за очаровательные японочки! Какие гейши могли бы из них получиться. Или экспонаты для музея восковых фигурок.
— Интересно, как часто ты изменяешь мне, Стив? — Мэй улыбнулась, но улыбка получилась печальной.
— А ты, кузнечик?
— Стив, какие вещи!.. Разве я…
— Не я первый начал… Кроме того, никаких претензий, дорогая. Ты знаешь моё отношение… Ты свободна… Мы оба свободны… Пока… Так что, если попадётся какой-нибудь голубоглазый русский…
— Стив!
— Только не советую связываться с журналистами, особенно с нашими.
— Стив, перестань, или по-настоящему рассержусь.
— Потому что среди наших много подонков… Насчёт советских не знаю…
— Стив, я рассердилась!
— Нет… Сейчас мы сфотографируемся с тобой возле этой громадной капители, которая наверняка венчала мраморную колонну, упавшую две тысячи лет назад. Что тут было на этом месте?
— Кажется, храм Зевса Олимпийского.
— Превосходно. Иди к этому кусочку мрамора и попробуй взобраться на него, а я пристрою аппарат на скамейке и прибегу к тебе.
Пока Мэй безуспешно пыталась забраться на огромную мраморную глыбу, лежащую посреди усыпанной красноватым гравием площадки, Стив успел сделать несколько снимков.
— Стив, снова подвох. — Мэй издали погрозила пальцем, — Не смей меня фотографировать в таком виде… И… я не могу влезть. Тут высоко, мрамор скользкий…
— Сейчас помогу. — Стив попробовал приладить фотоаппарат на краю скамейки.
Молоденькая японочка в белом кимоно с ярким поясом, мило улыбаясь, жестами предложила сделать снимки. Стив отдал ей фотоаппарат и указал на мраморную плиту, возле которой стояла Мэй.
Японочка сфотографировала их с Мэй несколько раз и с низким поклоном возвратила Стиву аппарат. Но они не отпустили её, заставив фотографироваться с ними по очереди возле мраморной капители, на фоне Тунисского залива и развалин.
— Куда прислать снимки? — поинтересовался Стив, когда они прощались.
Перемежая английские и французские слова и смущённо улыбаясь, японочка объяснила, что она из Киото, работает воспитательницей в детском саду и впервые оказалась в такой далёкой туристской поездке. Мэй записала её адрес и протянула свою визитную карточку.
Бросив взгляд на карточку Мэй, их новая знакомая засмущалась ещё больше и в промежутки между поклонами с любопытством и даже с каким-то испугом взглядывала на Мэй. Её, видимо, поразило, что эта худенькая молодая женщина, так скромно одетая, оказалась корреспонденткой известной американской газеты и вдобавок работает в самой Москве…
— Я тоже хотеть поехать Москва, — пояснила японочка на прощание. — Но очень дорого… Когда-нибудь потом… когда буду вырастать…
И она, продолжая кланяться Мэй и Стиву, торопливо удалилась к своей группе.
— Пошли и мы? — предложил Стив.
— Тут остался ещё один кадр, — заметила Мэй, бросив взгляд на аппарат, перед тем как спрятать его в корреспондентскую сумку. — Давай сфотографирую тебя одного, Стив… То будет последнее остановленное мгновение нашей встречи.
— Снимай, — согласился он. — Только надо придумать какой-нибудь сюжетик. Хочешь, я буду поднимать эту мраморную громадину?
— Предпочла бы иметь нормальный снимок с твоей обычной, чуть иронической усмешкой, — возразила Мэй, — но можно и у глыбы…
— О’кей, буду иронически улыбаться, приподнимая её, — обещал Стив.
Он подставил плечо под один из выступов капители, сделал вид, что напрягся, и скорчил устрашающую гримасу.
— Нет, — запротестовала Мэй, глядя в видоискатель. — Нужен самоуглублённый взгляд атланта, а не оскал гангстера. Смени маску. Нет, тоже не подойдёт…
Лицо Стива стало вдруг серьёзным. Он закусил губы и сильно напрягся. Мэй показалось, что он действительно хочет сдвинуть огромную глыбу.
— Не надо, Стив! — крикнула она, быстро щёлкнув затвором аппарата. — Что ты придумал? Надорвёшься!
Он медленно выпрямился и, тяжело вздохнув, вытер платком выступившие на лице капли пота.
— Не получилось: слишком тяжела…
— С ума сошёл!
— Нет… Просто загадал что-то…
— Ну и?..
— Не получится.
— О чем ты?
— А, ерунда… Пойдём.
Мэй тревожно взглянула на него. Его лицо, ещё несколько мгновений назад такое оживлённое, стало вдруг мрачным, взгляд ушёл куда-то внутрь.
Она осторожно взяла его под руку.
— Не думай об этом, Стив. Конечно, это ерунда — так загадывать. Она весит несколько тонн… И потом… До сих пор все было хорошо, все тебе удавалось…
— Поняла, значит. — Он обнял её плечи и усмехнулся.
— Кажется, иногда я понимаю тебя лучше, чем ты сам, — шепнула Мэй.
Он снова усмехнулся, но ничего не сказал, и они медленно пошли по залитой солнцем красноватой гравийной дорожке. Справа и слева за бледно-зелёной листвой акаций лежали тысячелетние руины Карфагена — города, дважды пережившего своё величие и смерть… Мэй думала об этом, пока они выбирались к стоянке, где Стив оставил машину. А ещё Мэй подумала, что ей, наверное, не следовало бы торопиться улетать… Ей вдруг так захотелось снова вернуться в маленький белый домик с голубыми жалюзи и голубыми решётками на окнах — домик, вознесённый над синим простором Средиземного моря в самом конце узкой извилистой улички на окраине Сиди-Бу-Саид — посёлка избранных, как называл его Стив.
«Это были очень хорошие дни, — с нежностью и печалью подумала она. — Кто знает, повторятся ли они когда-нибудь».
Перед спуском к площадке паркинга, сплошь заставленной автомашинами, Мэй в последний раз оглянулась. Внизу в обрамлении тусклой зелени лежал бело-пепельный лабиринт развалин, над которым поднимались в мутное небо строгие колоннады древних храмов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134