«Линстер — бесценный капитал, в отличие от твоего Роулинга-Эспинозы, хоть он и спас тебе жизнь… Но что такое жизнь каждого из нас — твоя, моя, я уже не говорю о Роулинге — в той машине, которая создана нами. Мы все — лишь винтики. Теперь машина будет продолжать раскручиваться сама, если любой из нас или даже все мы уйдём… Выбыл из дела твой отец, а что изменилось? Так же будет и дальше. А с Роулингом совсем просто. Гораздо проще, чем ты воображаешь. Поэтому не тяни, Цезарь. Это может стать очень опасным…» И, вдруг резко изменив тему, он снова вернулся к Линстеру, УЛАКам, подготовке пилотов и ещё каким-то делам бразильского полигона…
— Он уже обращается к тебе на «ты», — заметил Стив после долгого молчания.
— Он всегда называет меня на «ты», когда мы остаёмся вдвоём. Ещё с моего детства. Когда мне исполнилось тринадцать лет, отец впервые привёз меня в Нью-Йорк и привёл в здание нашего нью-йоркского банка. Тогда Алоиз Пэнки уже был, как и сейчас, президентом-исполнителем.
— Забавно, — процедил Стив.
— По-моему, ты думаешь сейчас не о том, — холодно сказал Цезарь, освобождая его руку.
— А о чём мне следовало бы сейчас думать?
Цезарь взглянул ему прямо в глаза:
— Должен ли я говорить?.. Завтра мы улетим отсюда и, надеюсь, через день—два будем в Канди. Там все решим. Стив. Считай, что двух недель, о которых мы говорили перед отлётом из Бразилии, уже нет. Надо начинать новую операцию…
— «Антикобра»?
— Нет, назовём иначе. А пока думай.
— Уже думаю с огромным удовольствием, что скоро снова увижу Райю и ваш «Парадиз XXI».
— Тогда до завтра, Стив.
— До завтра! — Стив бросил взгляд на часы. — А впрочем, «завтра» уже наступило…
Ночь в тегеранском «Хилтоне» прошла спокойно. Стив встал рано и ещё до завтрака обошёл в сопровождении Тео ближайшие кварталы центра иранской столицы.
Солнце только что поднялось из-за гор. Косые, ещё нежаркие лучи пробивались сквозь свежую листву тополей и цветущих акаций, вспыхивали радужными искрами в витринах ювелирных магазинов, переливаясь светлыми пятнами на тёмном, чисто отмытом асфальте. Прохладный утренний ветер шелестел листвой, нёс сладковатый, приторный запах цветущих акаций, розового масла, пряностей, жареного мяса.
Прохожих в этот ранний час было мало. Лавки и магазины только открывались. Служащие в белых халатах поднимали жалюзи, протирали зеркальные витрины. На маленьких переносных жаровнях, поставленных у края широких тротуаров, уличные продавцы поджаривали мясо и небольшие жёлтые лепёшки. Бесшумно проплывали по влажному асфальту редкие машины.
Стив зашёл в один из ювелирных магазинов. Выбрал изящную золотую цепочку с тремя бирюзовыми подвесками и золотое колечко с бирюзой. Мысленно прикинул, подойдёт ли кольцо для тонких пальцев Инге. Попросил уложить все в сафьяновый футляр. Расплатившись, Стив вышел на бульвар, где его ожидал Тео. Они отыскали ближайшую почту, и Стив отправил сафьяновый футляр Инге в Лондон. Потом они купили утренние газеты и возвратились в «Хилтон».
Завтракали втроём в апартаментах Цезаря. Суонга Цезарь ещё до завтрака отправил в аэропорт с распоряжением для капитана «боинга». За кофе Стив быстро проглядел утренние тегеранские газеты.
— Снова «летающие блюдца», — заметил он, протягивая одну из газет Цезарю. — Теперь над Майами. Может быть, Линстер?
Цезарь молча взял газету, прочитал заметку и усмехнулся:
— Теперь все фокусы такого рода будешь приписывать Линстеру?
— Почему бы и нет?
— Обыкновенная газетная «утка». Сам рассказывал мне, как это делается. Кстати, ссылка именно на воскресную газету… Что там ещё интересного?
— Для нас с тобой, кажется, ничего… Продолжается идиотская война в Индокитае… Наши опять увязли в какой-то дыре. Новый транспорт «постояльцев» для арлингтонского кладбища… Террористы захватили в ФРГ самолёт с заложниками. Контрабанда наркотиков из Юго-Восточной Азии. Его величество здешний шах изволил устроить приём для иранских бизнесменов… Ну и, конечно, нефть, нефть, нефть… В ближайшие двадцать лет её тут собираются добыть семь миллиардов тонн. Они задохнутся от потока долларов, Цезарь… Подготавливается новое соглашение между иранской национальной нефтяной компанией и международным нефтяным консорциумом. Шах круто взялся за нефть. Может зайти далеко, если не споткнётся на вооружениях… Да, вот ещё… Размусоливания, кто будет у нас новым президентом и как это может отразиться на отношениях Ирана с Соединёнными Штатами… Продолжать?
— Из Касабланки ничего?
— Нет… О твоей «империи» и её филиалах тоже… Даже и о здешнем филиале ни слова.
— Здешний филиал замаскирован под смешанное ирано-американское акционерное общество.
— Не хочешь навестить их?
— Зачем? Чтобы указать кому-нибудь наш след?
— Но ведь Пэнки знает, что ты отправился к себе в Канди.
— Знает, что лечу на Яву и буду работать в Суракарте до заседания совета директоров. Знает также, что я собирался задержаться в Африке. Дакар в разговоре с ним не упоминался, но обычно я летаю именно через Дакар и останавливаюсь там в нашем отеле, который куплен ещё отцом.
— В Дакаре у тебя есть надёжные люди?
— Новый управляющий нашим отелем мой человек.
— Тогда понятно… Значит, «Звезда Марокко» в Касабланке станет второй африканской точкой опоры «империи».
— Третьей, не считая, конечно, африканского полигона и филиалов банков.
— Ну полигон-то действительно не в счёт, — скривился Стив. — Где филиалы, я примерно представляю, а вот что такое «вторая точка», если «Звезду Марокко» ты называешь третьей?
— Тоже «Звезда». Отель «Звезда экватора» в Киншасе. Мы приобрели его недавно.
— Никогда не был в Киншасе, — с оттенком сожаления заметил Стив.
— Ещё побываешь, — пообещал Цезарь.
На пути из Тегерана в Карачи, где «боинг» сделал короткую остановку для заправки горючим, и затем во время трехчасового полёта из Карачи в Коломбо Стив преимущественно размышлял, устроившись в одном из кресел пассажирского салона. Летели вдоль юго-западных берегов Индии. День был безоблачный, и далёкая линия берега, сначала буровато-жёлтая, расплывающаяся в пустынном мареве, потом зелёная от растительности, окаймлённая белой нитью океанского прибоя, медленно смещалась в иллюминаторе, куда время от времени поглядывал Стив. Миновали дымное пятно Бомбея, и синева на востоке начала густеть. Низкое красноватое солнце заглянуло в правые окна салона; в своём окне Стив видел теперь резкие контуры плосковерхих зеленовато-бурых гор. С них обрывались к океану серебристые нити рек. Небо на востоке за зелёными плоскогорьями быстро темнело. Оттуда уже накатывалась ночь.
Стив снова подумал о Мэй, которой так и не написал ни строчки и не пытался ни разу позвонить после того, как они расстались в тунисском аэропорту Картаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Он уже обращается к тебе на «ты», — заметил Стив после долгого молчания.
— Он всегда называет меня на «ты», когда мы остаёмся вдвоём. Ещё с моего детства. Когда мне исполнилось тринадцать лет, отец впервые привёз меня в Нью-Йорк и привёл в здание нашего нью-йоркского банка. Тогда Алоиз Пэнки уже был, как и сейчас, президентом-исполнителем.
— Забавно, — процедил Стив.
— По-моему, ты думаешь сейчас не о том, — холодно сказал Цезарь, освобождая его руку.
— А о чём мне следовало бы сейчас думать?
Цезарь взглянул ему прямо в глаза:
— Должен ли я говорить?.. Завтра мы улетим отсюда и, надеюсь, через день—два будем в Канди. Там все решим. Стив. Считай, что двух недель, о которых мы говорили перед отлётом из Бразилии, уже нет. Надо начинать новую операцию…
— «Антикобра»?
— Нет, назовём иначе. А пока думай.
— Уже думаю с огромным удовольствием, что скоро снова увижу Райю и ваш «Парадиз XXI».
— Тогда до завтра, Стив.
— До завтра! — Стив бросил взгляд на часы. — А впрочем, «завтра» уже наступило…
Ночь в тегеранском «Хилтоне» прошла спокойно. Стив встал рано и ещё до завтрака обошёл в сопровождении Тео ближайшие кварталы центра иранской столицы.
Солнце только что поднялось из-за гор. Косые, ещё нежаркие лучи пробивались сквозь свежую листву тополей и цветущих акаций, вспыхивали радужными искрами в витринах ювелирных магазинов, переливаясь светлыми пятнами на тёмном, чисто отмытом асфальте. Прохладный утренний ветер шелестел листвой, нёс сладковатый, приторный запах цветущих акаций, розового масла, пряностей, жареного мяса.
Прохожих в этот ранний час было мало. Лавки и магазины только открывались. Служащие в белых халатах поднимали жалюзи, протирали зеркальные витрины. На маленьких переносных жаровнях, поставленных у края широких тротуаров, уличные продавцы поджаривали мясо и небольшие жёлтые лепёшки. Бесшумно проплывали по влажному асфальту редкие машины.
Стив зашёл в один из ювелирных магазинов. Выбрал изящную золотую цепочку с тремя бирюзовыми подвесками и золотое колечко с бирюзой. Мысленно прикинул, подойдёт ли кольцо для тонких пальцев Инге. Попросил уложить все в сафьяновый футляр. Расплатившись, Стив вышел на бульвар, где его ожидал Тео. Они отыскали ближайшую почту, и Стив отправил сафьяновый футляр Инге в Лондон. Потом они купили утренние газеты и возвратились в «Хилтон».
Завтракали втроём в апартаментах Цезаря. Суонга Цезарь ещё до завтрака отправил в аэропорт с распоряжением для капитана «боинга». За кофе Стив быстро проглядел утренние тегеранские газеты.
— Снова «летающие блюдца», — заметил он, протягивая одну из газет Цезарю. — Теперь над Майами. Может быть, Линстер?
Цезарь молча взял газету, прочитал заметку и усмехнулся:
— Теперь все фокусы такого рода будешь приписывать Линстеру?
— Почему бы и нет?
— Обыкновенная газетная «утка». Сам рассказывал мне, как это делается. Кстати, ссылка именно на воскресную газету… Что там ещё интересного?
— Для нас с тобой, кажется, ничего… Продолжается идиотская война в Индокитае… Наши опять увязли в какой-то дыре. Новый транспорт «постояльцев» для арлингтонского кладбища… Террористы захватили в ФРГ самолёт с заложниками. Контрабанда наркотиков из Юго-Восточной Азии. Его величество здешний шах изволил устроить приём для иранских бизнесменов… Ну и, конечно, нефть, нефть, нефть… В ближайшие двадцать лет её тут собираются добыть семь миллиардов тонн. Они задохнутся от потока долларов, Цезарь… Подготавливается новое соглашение между иранской национальной нефтяной компанией и международным нефтяным консорциумом. Шах круто взялся за нефть. Может зайти далеко, если не споткнётся на вооружениях… Да, вот ещё… Размусоливания, кто будет у нас новым президентом и как это может отразиться на отношениях Ирана с Соединёнными Штатами… Продолжать?
— Из Касабланки ничего?
— Нет… О твоей «империи» и её филиалах тоже… Даже и о здешнем филиале ни слова.
— Здешний филиал замаскирован под смешанное ирано-американское акционерное общество.
— Не хочешь навестить их?
— Зачем? Чтобы указать кому-нибудь наш след?
— Но ведь Пэнки знает, что ты отправился к себе в Канди.
— Знает, что лечу на Яву и буду работать в Суракарте до заседания совета директоров. Знает также, что я собирался задержаться в Африке. Дакар в разговоре с ним не упоминался, но обычно я летаю именно через Дакар и останавливаюсь там в нашем отеле, который куплен ещё отцом.
— В Дакаре у тебя есть надёжные люди?
— Новый управляющий нашим отелем мой человек.
— Тогда понятно… Значит, «Звезда Марокко» в Касабланке станет второй африканской точкой опоры «империи».
— Третьей, не считая, конечно, африканского полигона и филиалов банков.
— Ну полигон-то действительно не в счёт, — скривился Стив. — Где филиалы, я примерно представляю, а вот что такое «вторая точка», если «Звезду Марокко» ты называешь третьей?
— Тоже «Звезда». Отель «Звезда экватора» в Киншасе. Мы приобрели его недавно.
— Никогда не был в Киншасе, — с оттенком сожаления заметил Стив.
— Ещё побываешь, — пообещал Цезарь.
На пути из Тегерана в Карачи, где «боинг» сделал короткую остановку для заправки горючим, и затем во время трехчасового полёта из Карачи в Коломбо Стив преимущественно размышлял, устроившись в одном из кресел пассажирского салона. Летели вдоль юго-западных берегов Индии. День был безоблачный, и далёкая линия берега, сначала буровато-жёлтая, расплывающаяся в пустынном мареве, потом зелёная от растительности, окаймлённая белой нитью океанского прибоя, медленно смещалась в иллюминаторе, куда время от времени поглядывал Стив. Миновали дымное пятно Бомбея, и синева на востоке начала густеть. Низкое красноватое солнце заглянуло в правые окна салона; в своём окне Стив видел теперь резкие контуры плосковерхих зеленовато-бурых гор. С них обрывались к океану серебристые нити рек. Небо на востоке за зелёными плоскогорьями быстро темнело. Оттуда уже накатывалась ночь.
Стив снова подумал о Мэй, которой так и не написал ни строчки и не пытался ни разу позвонить после того, как они расстались в тунисском аэропорту Картаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134