Только он один из всей компании не утратил энергии и задора.
— Эй, что я вам скажу, там что-то странное по двору носится, — сообщил он, хватая очередную охапку тряпья. — Сразу не разберёшь.
— Что? — рассеянно спросила Шпулька, занятая упаковкой тарелок, переложенных тряпками.
— Говорю, чудное что-то по двору носится!
— Обувь осталась, — раздражённо сказала Тереска. — Об обуви-то мы забыли.
Янушек притормозил на пороге, почти не видимый из-под горы тряпья.
— Не пойму. С виду как будто младенец, но только весь чёрный и вроде как в перьях…
Не успел он договорить, как Шпулька сорвалась с места и, выкрикивая нечто невразумительное, вылетела из квартиры, едва не сбив с ног застрявшего в дверях мальчишку. Тереска побежала за ней, с удивлением разобрав в криках подруги слова «дети». Если что-то и носилось в перьях по двору, то вряд ли это могли быть дети… Янушек помчался следом, теряя по пути фрагменты своей ноши, последним выскочил Зигмунт, с трудом преодолевший баррикады из чемоданов и коробок.
Во дворе Шпулька пыталась поймать нечто и в самом деле ни на что не похожее. Наконец нечто позволило себя поймать и при ближайшем рассмотрении оказалось пятилетним мальчишкой, с ног до головы вымазанным смолой и облепленным толстым слоем белого пуха. Несмотря на сумерки, Янушек описал его довольно точно.
— Глянь-ка, исторический персонаж… — изумилась Тереска.
— Боже милосердный! — ахнул Зигмунт и повернулся к ней. — Что ты плетёшь, какой исторический персонаж?! Это же соседский Петрусь!
— В древности преступников окунали в смолу и обваливали в перьях. Первый раз в жизни вижу такое в натуре. Кажется, никто ещё добровольно такой штуки не проделывал.
— Да уж, видок что надо!
Шпулька, чуть не плача, волокла Петруся домой, стараясь сама при этом не вымазаться в смоле, что, естественно, оказалось невозможным. По соседской квартире порхали перья, а посреди комнаты сидела трехлетняя девчушка с огромными ножницами в руках. Шпулька как можно скорее отняла у неё сей опасный предмет.
— О Господи! Я же насмерть о них забыла! — отчаянно стонала она. — Это уже чересчур! Я больше не могу! Где он эту смолу нашёл, чтоб ему пусто было, и чем теперь его мыть?..
— Откуда столько пуха? — заинтересовался Зигмунт. — Что они тут делали? Марыська…
— Мы собирали вещи, — заявила Марыська, с трудом поднимаясь с пола. — Оно торчало, и он отрезал. И такие тучки летают.
— Классно эти тучки прилипли. Не отдерёшь, — похвалил Янушек.
— Господи! За что ты нас караешь? — продолжала стенать Шпулька. — Чем с ребёнка смолу смывают?!
Зигмунта упорно занимал источник пуха. Наконец ему удалось обнаружить под столом и вытянуть на свет Божий чемодан, все содержимое которого составляла одна-единственная подушка. Торчащий наружу угол подушки был тщательно отрезан, и белые пёрышки продолжали разлетаться по квартире.
— Ясно, — удовлетворённо констатировал парень. — Отрезали, так как чемодан не закрывался. Чёртовы дети.
— Мы себя хорошо вели, — с глубочайшим убеждением сообщил Петрусь. — Ты велела хорошо вести. Переезд, и все должны вещи собирать.
Шпулька успела подхватить его прежде, чем он плюхнулся на тот самый чемодан с подушкой.
— Скажет мне кто-нибудь, в конце концов, чем с ребёнка смолу смывать?!! — крикнула она уже в полной истерике.
Тереске удалось-таки прийти в себя от изумления, и она поняла, что надо брать бразды правления в свои руки, так как подружка близка к потере рассудка.
— Зигмунт, дуй к телефону и звони в справочную. Знаешь, ту, что даёт всякие сведения из энциклопедии, ну и тому подобное. Пусть скажут, чем этого засранца мыть.
— Энциклопедия у нас и так есть, можно посмотреть.
— Посмотрим, но ты все же позвони, а заодно узнай, где это моющее средство можно купить. Янушек, где энциклопедия?
— В корзине, на дне.
— Достань и посмотри, что там есть, как смывать смолу. А сначала давайте его газетами оботрём.
Дети громко и настойчиво просили есть. Шпулька сражалась с обоими сразу, так как на Марыську вдруг напал приступ горячей любви к брату, и она все порывалась его обнять. Схватив девчонку за руку и стараясь не подпускать близко к чуду в перьях, Тереска принялась разыскивать что-нибудь съедобное. Решено было приготовить яичницу как самое простое и быстрое блюдо.
— Есть! — объявил Янушек, появляясь с томом энциклопедии в руках. — На «эс». Сейчас, сейчас. Смола… Смола Ян. Не то. Ага. Смола древесная…
— Какая там древесная, обалдел, что ли? Сейчас древесной уже не делают!
— Дёготь, — читал Янушек. — Перегонка смол… Битум… Гудрон…
— Вот, вот. Битум или гудрон.
По-прежнему держа Марыську за руку, Тереска вместе с братом углубилась в громадный томище. Оба читали наперегонки, что-то бормоча себе под нос. Шпулька напряжённо ожидала информации.
— Сходится только одно, — заявил наконец Янушек. — Липкая маслянистая жидкость с характерным, это точно, и резким запахом. Факт. Липкое оно вонючее.
— А чем смывать — ни слова! — возмутилась Те-реска.
Янушек решил ещё поискать на «стирка». А Шпулька в полном отчаянии попыталась воспользоваться горячей водой с мылом. Тереска перестала обращать внимание на пушинки, прилипавшие к яичнице и маслу, надеясь, что незначительное количество при употреблении их внутрь повредить не должно. Марыська с огромным вниманием наблюдала за приготовлением еды.
— Хочу чайку в шашке, — потребовала она.
— Она молоко пьёт! — крикнул Петрусь. — Мамуся ей всегда молоко даёт на ужин!
— Шпулька, молоко есть? — тревожно спросила Тереска, ощутив явный недостаток знаний по вопросу кормления детей.
— Молоко скисло, — ответила подруга. — Дай ей этот проклятый чаек. А ты закрой рот, а то мыло попадёт…
Зигмунт вернулся в тот момент, когда Тереска взялась зашивать подушку, поручив Янушеку, утратившему всякое доверие к энциклопедиям, где ничего не было о стирке и мытьё, стеречь Марыську. Шпулька липла уже не хуже Петруся. Зигмунт сразу стал центром всеобщего внимания.
— Никуда я не дозвонился, — заявил он с порога. — Но зато был в аптеке. Купил скипидар, а аптекарша посоветовала ещё растительное масло. На худой конец — машинное. Говорят, можно ещё попробовать специальный растворитель.
— Растворитель ты тоже в аптеке купил? — у Шпульки, оказывается, ещё хватало сил язвить.
— Нет. А что? Разве у нас масла нет?
— Есть маргарин и машинное. Что ж, мне его всего машинным маслом намазать?
— Специальный растворитель может оказаться у строителей, — вмешался в разговор Янушек. — У тех, кто с техникой работает. Механиков.
— Она сказала, намазать маслом, растительным или машинным, — повторил Зигмунт. — А ещё я брюки потерял.
Все, как по команде, посмотрели на его ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Эй, что я вам скажу, там что-то странное по двору носится, — сообщил он, хватая очередную охапку тряпья. — Сразу не разберёшь.
— Что? — рассеянно спросила Шпулька, занятая упаковкой тарелок, переложенных тряпками.
— Говорю, чудное что-то по двору носится!
— Обувь осталась, — раздражённо сказала Тереска. — Об обуви-то мы забыли.
Янушек притормозил на пороге, почти не видимый из-под горы тряпья.
— Не пойму. С виду как будто младенец, но только весь чёрный и вроде как в перьях…
Не успел он договорить, как Шпулька сорвалась с места и, выкрикивая нечто невразумительное, вылетела из квартиры, едва не сбив с ног застрявшего в дверях мальчишку. Тереска побежала за ней, с удивлением разобрав в криках подруги слова «дети». Если что-то и носилось в перьях по двору, то вряд ли это могли быть дети… Янушек помчался следом, теряя по пути фрагменты своей ноши, последним выскочил Зигмунт, с трудом преодолевший баррикады из чемоданов и коробок.
Во дворе Шпулька пыталась поймать нечто и в самом деле ни на что не похожее. Наконец нечто позволило себя поймать и при ближайшем рассмотрении оказалось пятилетним мальчишкой, с ног до головы вымазанным смолой и облепленным толстым слоем белого пуха. Несмотря на сумерки, Янушек описал его довольно точно.
— Глянь-ка, исторический персонаж… — изумилась Тереска.
— Боже милосердный! — ахнул Зигмунт и повернулся к ней. — Что ты плетёшь, какой исторический персонаж?! Это же соседский Петрусь!
— В древности преступников окунали в смолу и обваливали в перьях. Первый раз в жизни вижу такое в натуре. Кажется, никто ещё добровольно такой штуки не проделывал.
— Да уж, видок что надо!
Шпулька, чуть не плача, волокла Петруся домой, стараясь сама при этом не вымазаться в смоле, что, естественно, оказалось невозможным. По соседской квартире порхали перья, а посреди комнаты сидела трехлетняя девчушка с огромными ножницами в руках. Шпулька как можно скорее отняла у неё сей опасный предмет.
— О Господи! Я же насмерть о них забыла! — отчаянно стонала она. — Это уже чересчур! Я больше не могу! Где он эту смолу нашёл, чтоб ему пусто было, и чем теперь его мыть?..
— Откуда столько пуха? — заинтересовался Зигмунт. — Что они тут делали? Марыська…
— Мы собирали вещи, — заявила Марыська, с трудом поднимаясь с пола. — Оно торчало, и он отрезал. И такие тучки летают.
— Классно эти тучки прилипли. Не отдерёшь, — похвалил Янушек.
— Господи! За что ты нас караешь? — продолжала стенать Шпулька. — Чем с ребёнка смолу смывают?!
Зигмунта упорно занимал источник пуха. Наконец ему удалось обнаружить под столом и вытянуть на свет Божий чемодан, все содержимое которого составляла одна-единственная подушка. Торчащий наружу угол подушки был тщательно отрезан, и белые пёрышки продолжали разлетаться по квартире.
— Ясно, — удовлетворённо констатировал парень. — Отрезали, так как чемодан не закрывался. Чёртовы дети.
— Мы себя хорошо вели, — с глубочайшим убеждением сообщил Петрусь. — Ты велела хорошо вести. Переезд, и все должны вещи собирать.
Шпулька успела подхватить его прежде, чем он плюхнулся на тот самый чемодан с подушкой.
— Скажет мне кто-нибудь, в конце концов, чем с ребёнка смолу смывать?!! — крикнула она уже в полной истерике.
Тереске удалось-таки прийти в себя от изумления, и она поняла, что надо брать бразды правления в свои руки, так как подружка близка к потере рассудка.
— Зигмунт, дуй к телефону и звони в справочную. Знаешь, ту, что даёт всякие сведения из энциклопедии, ну и тому подобное. Пусть скажут, чем этого засранца мыть.
— Энциклопедия у нас и так есть, можно посмотреть.
— Посмотрим, но ты все же позвони, а заодно узнай, где это моющее средство можно купить. Янушек, где энциклопедия?
— В корзине, на дне.
— Достань и посмотри, что там есть, как смывать смолу. А сначала давайте его газетами оботрём.
Дети громко и настойчиво просили есть. Шпулька сражалась с обоими сразу, так как на Марыську вдруг напал приступ горячей любви к брату, и она все порывалась его обнять. Схватив девчонку за руку и стараясь не подпускать близко к чуду в перьях, Тереска принялась разыскивать что-нибудь съедобное. Решено было приготовить яичницу как самое простое и быстрое блюдо.
— Есть! — объявил Янушек, появляясь с томом энциклопедии в руках. — На «эс». Сейчас, сейчас. Смола… Смола Ян. Не то. Ага. Смола древесная…
— Какая там древесная, обалдел, что ли? Сейчас древесной уже не делают!
— Дёготь, — читал Янушек. — Перегонка смол… Битум… Гудрон…
— Вот, вот. Битум или гудрон.
По-прежнему держа Марыську за руку, Тереска вместе с братом углубилась в громадный томище. Оба читали наперегонки, что-то бормоча себе под нос. Шпулька напряжённо ожидала информации.
— Сходится только одно, — заявил наконец Янушек. — Липкая маслянистая жидкость с характерным, это точно, и резким запахом. Факт. Липкое оно вонючее.
— А чем смывать — ни слова! — возмутилась Те-реска.
Янушек решил ещё поискать на «стирка». А Шпулька в полном отчаянии попыталась воспользоваться горячей водой с мылом. Тереска перестала обращать внимание на пушинки, прилипавшие к яичнице и маслу, надеясь, что незначительное количество при употреблении их внутрь повредить не должно. Марыська с огромным вниманием наблюдала за приготовлением еды.
— Хочу чайку в шашке, — потребовала она.
— Она молоко пьёт! — крикнул Петрусь. — Мамуся ей всегда молоко даёт на ужин!
— Шпулька, молоко есть? — тревожно спросила Тереска, ощутив явный недостаток знаний по вопросу кормления детей.
— Молоко скисло, — ответила подруга. — Дай ей этот проклятый чаек. А ты закрой рот, а то мыло попадёт…
Зигмунт вернулся в тот момент, когда Тереска взялась зашивать подушку, поручив Янушеку, утратившему всякое доверие к энциклопедиям, где ничего не было о стирке и мытьё, стеречь Марыську. Шпулька липла уже не хуже Петруся. Зигмунт сразу стал центром всеобщего внимания.
— Никуда я не дозвонился, — заявил он с порога. — Но зато был в аптеке. Купил скипидар, а аптекарша посоветовала ещё растительное масло. На худой конец — машинное. Говорят, можно ещё попробовать специальный растворитель.
— Растворитель ты тоже в аптеке купил? — у Шпульки, оказывается, ещё хватало сил язвить.
— Нет. А что? Разве у нас масла нет?
— Есть маргарин и машинное. Что ж, мне его всего машинным маслом намазать?
— Специальный растворитель может оказаться у строителей, — вмешался в разговор Янушек. — У тех, кто с техникой работает. Механиков.
— Она сказала, намазать маслом, растительным или машинным, — повторил Зигмунт. — А ещё я брюки потерял.
Все, как по команде, посмотрели на его ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53