Понятия не имею, каким образом и через кого эта история дошла до меня, можно сказать, в первые же дни, из первых рук. Где я тогда была, в Бытоме или во Вроцлаве?.. Это не имеет никакого значения, достаточно того, что об этом событии я узнала, как о чем-то, что случилось почти с моими личными знакомыми. Может, покойница была чьей-то подругой?.. То, что вор не принадлежал к нашему кругу, это точно.
А случилось вот что.
Одна тётка умерла, и её похоронили. Похороны состоялись как положено, на третий день после смерти, на одном из вроцлавских кладбищ. Женщина средних лет осиротила мужа и детей, её горько оплакивали. Семья у неё вообще-то была очень большая, после похорон устроили поминки, в квартире покойницы собралось довольно много народу, все скорбно сидели за столом.
Происходило это поздней осенью, темнота наступала рано. Окончания церемонии погребения нетерпеливо дожидалась кладбищенская гиена, обычный профессиональный вор, который обкрадывал трупы, таща что попало, в основном золотые зубы. Кстати, я все ломаю голову, откуда этот тип знал, у кого есть золотые зубы, а у кого нет? Может, действовал наудачу.
Выждав, сколько надо, он принялся за работу, раскопал могилу, открыл гроб и приступил к аккуратному выстукиванию зубов молоточком. Золотые зубы у покойницы были, хотя не в таком количестве, как у арабского шейха. И вдруг, потревоженная этим выстукиванием, усопшая села в гробу
Вор недолго думая хлопнулся в обморок. Покойница тоже особо размышлять не стала и выскочила из могилы. Она никак не могла взять в толк, что случилось, почему она в гробу, и очень испугалась. Дрожа от холода, она припустилась на улицу, увидела, что идёт трамвай, и в этот трамвай и села. Кондуктор потребовал с неё деньги за проезд.
— Нет у меня денег, — кротко пояснила дама с того света, — видите ли, я с кладбища возвращаюсь…
— Ну и что с того? — возмутился кондуктор. — Если вы на кладбище приехали, значит, деньги у вас с собой были?
— Да нет, видите ли, меня туда привезли… Я в гробу лежала… Меня похоронили…
С чокнутыми боятся связываться, так что кондуктор прекратил домогаться оплаты проезда. Умершая беспрепятственно доехала до своей остановки, вышла и отправилась домой. Позвонила в дверь квартиры, ей открыл муж, точнее говоря, вдовец, и тоже свалился в обмороке. Лишилось чувств ещё несколько человек, но у кого-то нервы все-таки оказались покрепче; позвонили в «Скорую помощь» и в милицию, приехали и те и другие.
Оказалось, что врач, который констатировал смерть, был слишком молодой и неопытный. Женщина вовсе даже не умерла, а была в коме или летаргии. Словом, так это по науке доказали. Тут же мусора потрусили на кладбище, где застали лежащую без памяти кладбищенскую гиену и с удовольствием замели.
После чего состоялось судебное разбирательство.
Во время разбирательства свидетельница, то бишь покойница, очень просила, чтобы обвиняемому дали самое мягкое наказание, ведь он ей как-никак жизнь спас. А вор бухнулся на колени и в присутствии многочисленных свидетелей поклялся страшной клятвой, что ни за какие коврижки больше ноги его не будет ни на одном кладбище.
Это никакие не выдумки, кто хочет, пусть покопается в документах сороковых годов в Шленске. Когда-то «Пшекруй» напечатал самый мудрый лозунг в мире: «Нет на свете ничего более неправдоподобного, чем действительность».
* * *
Одному Господу ведомо, что мне ещё вспомнится. Теперь, кстати, память услужливо подсунула жуткие истории из детства.
Понятия не имею, что такого я могла натворить, но почему-то я вдруг пришла к выводу, что совершила какой-то тяжкий грех. Было мне тогда лет десять, и я, как уже писала, зачитывалась книжками. Осудив себя как достойное наказания существо, я решила сама себя покарать за грех. Наверное, мне хотелось заодно испытать свою силу воли, но, как бы там ни было, я наложила на себя торжественную епитимью: за целый день не прочитать ни единой буквы.
Смилуйся, Господи, надо мной, грешной! До сего дня помню страшные муки тех суток. Мне в жизни не приходило в голову, что нас окружает столь невероятное количество печатных слов. Куда ни кинешь взгляд, всюду натыкаешься на тексты! У меня были свои представления о честности, если сказано: не прочитать ни слова, значит, ни слова! А слова валились на меня градом, мир состоял из газет, вывесок, шкаф с книгами так и притягивал взгляд, а названия книг сами бросались в глаза! Как же я намучилась, силясь не прочитать за день ни слова!..
Тот день, мне кажется, длился целую вечность. В глубине души я тихо радовалась, что не дала зарок на неделю…
Разные люди подсказывают мне воспоминания, в памяти оживают тысячи забавных пустяков, обрывков информации, каждый из которых способен вдохновить на творчество. Предупреждаю, что собираюсь укротить свою правдивость и никогда больше не рассказывать, что было на самом деле и кто есть кто.
А взять хотя бы историю с Мацеком… Ладно, так уж и быть, открою, что речь идёт о Мацеке, которого я описала в «Бесконечной шайке» и с которым вместе работала в «Энергопроекте». Дело было, кажется, в пятидесятые годы. У нас в Польше как раз проходил слёт молодёжи или какой-то фестиваль. Со всего мира съехалась младая поросль. Я переживала адские муки, видя, как одеты девушки моего возраста, ну да не о том речь. Танцы, гулянья, веселье вспыхивали где попало, атмосфера в городе царила, как на карнавале в Рио-де-Жанейро, сплошное веселье и беззаботность.
Мы были молоды и влились в танцующую толпу. Мацек стал флиртовать с девушкой и машинально заговорил с ней по-английски. Девушка, наша соотечественница, при звуках иностранной речи расцвела и засияла звёздным блеском. Мацек, не будь дурак, воспользовался случаем и напрочь забыл родной язык. До следующего утра. Утром, спросонок, он сболтнул что-то по-польски. В результате, одураченная героиня его романа гналась за ним в халате, и ему пришлось удирать, держа ботинки в руке.
* * *
В заключение собираюсь под шумок устроить себе рекламу.
Наконец-то выходит «Пафнутий». Не везло рассказам о медведе Пафнутий. Начала их было издавать лодзская «Эгида», но обложка, хотя и весьма эффектная, оказалась неудачной, книга вышла безумно дорогая, к тому же покупатели раскритиковали это издание. Дети с восторгом вырывали страницы, которые сами напрашивались на то, чтобы их вырвали; прежде чем родители успевали купить продолжение, предыдущая книжечка уже была растерзана. В конце концов печатать его перестали, «Эгида» пропала из виду, охладев к «Пафнутию». Принялся за «Пафнутия» Польский Издательский дом, но у них не было художника, а какая книжка для детей без картинок! Две первые книжечки были иллюстрированы, хотя мои друзья в Канаде жаловались, что иллюстраций мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
А случилось вот что.
Одна тётка умерла, и её похоронили. Похороны состоялись как положено, на третий день после смерти, на одном из вроцлавских кладбищ. Женщина средних лет осиротила мужа и детей, её горько оплакивали. Семья у неё вообще-то была очень большая, после похорон устроили поминки, в квартире покойницы собралось довольно много народу, все скорбно сидели за столом.
Происходило это поздней осенью, темнота наступала рано. Окончания церемонии погребения нетерпеливо дожидалась кладбищенская гиена, обычный профессиональный вор, который обкрадывал трупы, таща что попало, в основном золотые зубы. Кстати, я все ломаю голову, откуда этот тип знал, у кого есть золотые зубы, а у кого нет? Может, действовал наудачу.
Выждав, сколько надо, он принялся за работу, раскопал могилу, открыл гроб и приступил к аккуратному выстукиванию зубов молоточком. Золотые зубы у покойницы были, хотя не в таком количестве, как у арабского шейха. И вдруг, потревоженная этим выстукиванием, усопшая села в гробу
Вор недолго думая хлопнулся в обморок. Покойница тоже особо размышлять не стала и выскочила из могилы. Она никак не могла взять в толк, что случилось, почему она в гробу, и очень испугалась. Дрожа от холода, она припустилась на улицу, увидела, что идёт трамвай, и в этот трамвай и села. Кондуктор потребовал с неё деньги за проезд.
— Нет у меня денег, — кротко пояснила дама с того света, — видите ли, я с кладбища возвращаюсь…
— Ну и что с того? — возмутился кондуктор. — Если вы на кладбище приехали, значит, деньги у вас с собой были?
— Да нет, видите ли, меня туда привезли… Я в гробу лежала… Меня похоронили…
С чокнутыми боятся связываться, так что кондуктор прекратил домогаться оплаты проезда. Умершая беспрепятственно доехала до своей остановки, вышла и отправилась домой. Позвонила в дверь квартиры, ей открыл муж, точнее говоря, вдовец, и тоже свалился в обмороке. Лишилось чувств ещё несколько человек, но у кого-то нервы все-таки оказались покрепче; позвонили в «Скорую помощь» и в милицию, приехали и те и другие.
Оказалось, что врач, который констатировал смерть, был слишком молодой и неопытный. Женщина вовсе даже не умерла, а была в коме или летаргии. Словом, так это по науке доказали. Тут же мусора потрусили на кладбище, где застали лежащую без памяти кладбищенскую гиену и с удовольствием замели.
После чего состоялось судебное разбирательство.
Во время разбирательства свидетельница, то бишь покойница, очень просила, чтобы обвиняемому дали самое мягкое наказание, ведь он ей как-никак жизнь спас. А вор бухнулся на колени и в присутствии многочисленных свидетелей поклялся страшной клятвой, что ни за какие коврижки больше ноги его не будет ни на одном кладбище.
Это никакие не выдумки, кто хочет, пусть покопается в документах сороковых годов в Шленске. Когда-то «Пшекруй» напечатал самый мудрый лозунг в мире: «Нет на свете ничего более неправдоподобного, чем действительность».
* * *
Одному Господу ведомо, что мне ещё вспомнится. Теперь, кстати, память услужливо подсунула жуткие истории из детства.
Понятия не имею, что такого я могла натворить, но почему-то я вдруг пришла к выводу, что совершила какой-то тяжкий грех. Было мне тогда лет десять, и я, как уже писала, зачитывалась книжками. Осудив себя как достойное наказания существо, я решила сама себя покарать за грех. Наверное, мне хотелось заодно испытать свою силу воли, но, как бы там ни было, я наложила на себя торжественную епитимью: за целый день не прочитать ни единой буквы.
Смилуйся, Господи, надо мной, грешной! До сего дня помню страшные муки тех суток. Мне в жизни не приходило в голову, что нас окружает столь невероятное количество печатных слов. Куда ни кинешь взгляд, всюду натыкаешься на тексты! У меня были свои представления о честности, если сказано: не прочитать ни слова, значит, ни слова! А слова валились на меня градом, мир состоял из газет, вывесок, шкаф с книгами так и притягивал взгляд, а названия книг сами бросались в глаза! Как же я намучилась, силясь не прочитать за день ни слова!..
Тот день, мне кажется, длился целую вечность. В глубине души я тихо радовалась, что не дала зарок на неделю…
Разные люди подсказывают мне воспоминания, в памяти оживают тысячи забавных пустяков, обрывков информации, каждый из которых способен вдохновить на творчество. Предупреждаю, что собираюсь укротить свою правдивость и никогда больше не рассказывать, что было на самом деле и кто есть кто.
А взять хотя бы историю с Мацеком… Ладно, так уж и быть, открою, что речь идёт о Мацеке, которого я описала в «Бесконечной шайке» и с которым вместе работала в «Энергопроекте». Дело было, кажется, в пятидесятые годы. У нас в Польше как раз проходил слёт молодёжи или какой-то фестиваль. Со всего мира съехалась младая поросль. Я переживала адские муки, видя, как одеты девушки моего возраста, ну да не о том речь. Танцы, гулянья, веселье вспыхивали где попало, атмосфера в городе царила, как на карнавале в Рио-де-Жанейро, сплошное веселье и беззаботность.
Мы были молоды и влились в танцующую толпу. Мацек стал флиртовать с девушкой и машинально заговорил с ней по-английски. Девушка, наша соотечественница, при звуках иностранной речи расцвела и засияла звёздным блеском. Мацек, не будь дурак, воспользовался случаем и напрочь забыл родной язык. До следующего утра. Утром, спросонок, он сболтнул что-то по-польски. В результате, одураченная героиня его романа гналась за ним в халате, и ему пришлось удирать, держа ботинки в руке.
* * *
В заключение собираюсь под шумок устроить себе рекламу.
Наконец-то выходит «Пафнутий». Не везло рассказам о медведе Пафнутий. Начала их было издавать лодзская «Эгида», но обложка, хотя и весьма эффектная, оказалась неудачной, книга вышла безумно дорогая, к тому же покупатели раскритиковали это издание. Дети с восторгом вырывали страницы, которые сами напрашивались на то, чтобы их вырвали; прежде чем родители успевали купить продолжение, предыдущая книжечка уже была растерзана. В конце концов печатать его перестали, «Эгида» пропала из виду, охладев к «Пафнутию». Принялся за «Пафнутия» Польский Издательский дом, но у них не было художника, а какая книжка для детей без картинок! Две первые книжечки были иллюстрированы, хотя мои друзья в Канаде жаловались, что иллюстраций мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39