Будь настороже и приготовь место для ночлега,
пока не стало совсем темно. Он двинулся вверх, внимательно оглядываясь в
поисках такого места.
Вскоре он нашел его, как только начал подумывать о том, чтобы
спуститься пониже. Ему необходимы были две прочные ветки, находящиеся
вблизи друг от друга и на одном уровне, так чтобы между ними можно было бы
натянуть гамак. Найдя такое место, он быстро принялся за работу, чтобы
использовать остатки света. Из кармана своего рюкзака он достал гамак,
сделанный из чрезвычайно прочной и легкой ткани. Используя веревку,
намотанную вокруг пояса, он закрепил гамак и постарался лечь в него.
Опытный акробат с цепкими пальцами, возможно, нашел бы это простым
делом: он бы просто ступил в гамак и сел в него. Но Род чувствовал, что
без поддержки сделать это непросто. Он чуть не упал с дерева, пытаясь
забраться в гамак.
Гамак был очень удобным, и Род раньше часто спал в нем. Сестра
одобрила его, говоря, что полевые сетки, которыми снабжают ее девушек,
гораздо менее удобны.
- Только не садись во сне, - напутствовала она.
- Не буду, - заверил ее Род. - Кроме того, я всегда буду
привязываться ремнями.
Но он никогда еще не подвешивал гамак подобным образом. Поблизости не
было ни одной ветки, которую можно было бы использовать как опору. После
нескольких неловких и захватывающих дух попыток он подумал, не придется ли
ему остаток ночи провести, подобно реликтовой птице, на насесте. Он не
решался провести ночь на земле - особенно по соседству с тем существом,
что бродило внизу.
Над гамаком находилась прочная ветвь. Может быть, если он перебросит
через нее конец своей веревки и закрепит ее... Он попробовал. Но уже было
слишком темно. Он не потерял свою веревку только потому, что другой конец
ее был привязан к гамаку. В конце концов он решил сделать еще одну попытку
забраться в гамак, действуя с большей осторожностью. Крепко ухватившись
руками за ветку над головой, он принялся осторожно перемещать ноги. Вскоре
он уже сидел в гамаке. Осторожно перемещая центр тяжести вниз и стараясь
не делать резких движений, он заполз в гамак, как в кокон. Наконец он
занял устойчивое положение.
Род сделал глубокий вдох, выдохнул воздух и заставил себя
расслабиться. Впервые с момента выхода он почувствовал себя в
относительной безопасности.
После нескольких минут восхитительного отдыха Род достал наконечник
трубки и позволил себе сделать два глотка воды. Затем приготовил ужин.
Ужин состоял из полуфунтового брикета полевого рациона, включавшего все
необходимое для организма: дрожжевой протеин, крахмал, жиры и глюкозу,
всего на тысячу сто калорий. Ярлык на брикете, уже неразличимый в темноте,
убеждал, что эта пища "и вкусна, и высококалорийна, и приятна", в то время
как вкус его напоминал разжеванный старый башмак и вряд ли привлек бы
внимание гурмана.
Но голод послужил для Рода лучшей приправой. Он не оставил ни крошки
брикета и завершил ужин, облизав наконечник трубки. Род подумал, не
раскрыть ли еще один брикет, но подавил это желание и позволил себе лишь
еще раз глотнуть воды, затем опустил полог он насекомых и привязался
ремнем. Он получил прививки от укуса всех насекомых и разносимых ими
земных и известных неземных болезней, но совсем не хотел, чтобы ночные
насекомые использовали его лицо как фонтан для питья или как танцевальную
площадку.
Даже несмотря на легкую одежду, было слишком жарко. Род решил
остаться в шортах: эта планета или по крайней мере эта часть планеты
казалась имеющей тропический климат. Но раздеться было слишком трудно в
этом гамаке: ночь придется провести в одежде, даже если это будет стоить
дневного рациона воды. Он поразмышлял над тем, какая же это планета, затем
попробовал разглядеть сквозь вершины деревьев небо, пытаясь узнать
созвездия. Но либо ветви вверху были слишком густыми, либо небо покрыто
облаками - он ничего не увидел. Род заставил себя выбросить все из головы
и уснуть.
Десять минут спустя он все еще пытался уснуть. Занятый устройством
гамака и ужином, он не обращал внимание на окружающие звуки; теперь же
звуки ночи обрушились на него. Насекомые жужжали и звенели, листва шуршала
и шелестела, что-то кашляло под ним. В ответ на кашель раздался дикий
смех, который взвивался вверх, опускался, закончившись астматическим
удушьем.
Род надеялся, что это была птица. Он понял, что напряженно, затаив
дыхание, прислушивается к отдаленным звукам. И сердито приказал себе
успокоиться: здесь он в безопасности от девяти десятых своих потенциальных
врагов. Даже змея, если тут есть змеи, не смогла бы пробраться сквозь
покров его гамака. Змеи вообще не представляли опасности для существ
крупнее ласточки. Вероятность того, что в вершине дерева может находиться
существо, способное напасть на него, была слабой. Итак, приятель, забудь
эти странные звуки и спи. В конце концов они мешают не больше, чем шум
транспорта в городе.
Он напомнил себе лекции Дьякона о состоянии организма в напряженных
ситуациях и тезис о том, что чаще погибают люди, слишком долго пребывающие
в состоянии тревоги. Как сказала бы его сестра, многие люди умирают от
тревоги прежде, чем истекут кровью. Он добросовестно заставил себя
проделать умственные процедуры, способствующие крепкому сну.
Род начал засыпать. Внезапно из сладкой полудремы его вывел звук,
донесшийся издалека: он невольно прислушался. Похоже на человеческий
голос... нет, это и есть человеческий голос: душераздирающие крики
взрослого человека, рвущиеся, низкие рыдания, которые раздирают грудь.
Что он должен делать? Это не его дело, кто бы это ни был, его это не
касается - но так противоестественно слышать звуки агонии человеческого
существа и не обращать на них внимания! Должен ли он спуститься вниз и в
темноте попытаться отыскать этого беднягу? Придется спотыкаться о корни
деревьев, подумал он, попадать в ямы, и вполне можно очутиться в челюстях
какого-нибудь большого хищника.
Итак, что делать? Имеет ли он право ничего не делать? Сомнения были
разрешены многочисленными рыданиями, прозвучавшими как бы в ответ на
человеческий голос, но звучавшими ближе и громче. Это кричал не человек, и
от неожиданности Род привстал в гамаке, - только привязной ремень спас
его.
Второй голос объединился с третьим, звучавшим немного дальше. В
несколько мгновений ночная тишина сменилась целым хором завываний, полных
ужаса, агонии, нестерпимой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
пока не стало совсем темно. Он двинулся вверх, внимательно оглядываясь в
поисках такого места.
Вскоре он нашел его, как только начал подумывать о том, чтобы
спуститься пониже. Ему необходимы были две прочные ветки, находящиеся
вблизи друг от друга и на одном уровне, так чтобы между ними можно было бы
натянуть гамак. Найдя такое место, он быстро принялся за работу, чтобы
использовать остатки света. Из кармана своего рюкзака он достал гамак,
сделанный из чрезвычайно прочной и легкой ткани. Используя веревку,
намотанную вокруг пояса, он закрепил гамак и постарался лечь в него.
Опытный акробат с цепкими пальцами, возможно, нашел бы это простым
делом: он бы просто ступил в гамак и сел в него. Но Род чувствовал, что
без поддержки сделать это непросто. Он чуть не упал с дерева, пытаясь
забраться в гамак.
Гамак был очень удобным, и Род раньше часто спал в нем. Сестра
одобрила его, говоря, что полевые сетки, которыми снабжают ее девушек,
гораздо менее удобны.
- Только не садись во сне, - напутствовала она.
- Не буду, - заверил ее Род. - Кроме того, я всегда буду
привязываться ремнями.
Но он никогда еще не подвешивал гамак подобным образом. Поблизости не
было ни одной ветки, которую можно было бы использовать как опору. После
нескольких неловких и захватывающих дух попыток он подумал, не придется ли
ему остаток ночи провести, подобно реликтовой птице, на насесте. Он не
решался провести ночь на земле - особенно по соседству с тем существом,
что бродило внизу.
Над гамаком находилась прочная ветвь. Может быть, если он перебросит
через нее конец своей веревки и закрепит ее... Он попробовал. Но уже было
слишком темно. Он не потерял свою веревку только потому, что другой конец
ее был привязан к гамаку. В конце концов он решил сделать еще одну попытку
забраться в гамак, действуя с большей осторожностью. Крепко ухватившись
руками за ветку над головой, он принялся осторожно перемещать ноги. Вскоре
он уже сидел в гамаке. Осторожно перемещая центр тяжести вниз и стараясь
не делать резких движений, он заполз в гамак, как в кокон. Наконец он
занял устойчивое положение.
Род сделал глубокий вдох, выдохнул воздух и заставил себя
расслабиться. Впервые с момента выхода он почувствовал себя в
относительной безопасности.
После нескольких минут восхитительного отдыха Род достал наконечник
трубки и позволил себе сделать два глотка воды. Затем приготовил ужин.
Ужин состоял из полуфунтового брикета полевого рациона, включавшего все
необходимое для организма: дрожжевой протеин, крахмал, жиры и глюкозу,
всего на тысячу сто калорий. Ярлык на брикете, уже неразличимый в темноте,
убеждал, что эта пища "и вкусна, и высококалорийна, и приятна", в то время
как вкус его напоминал разжеванный старый башмак и вряд ли привлек бы
внимание гурмана.
Но голод послужил для Рода лучшей приправой. Он не оставил ни крошки
брикета и завершил ужин, облизав наконечник трубки. Род подумал, не
раскрыть ли еще один брикет, но подавил это желание и позволил себе лишь
еще раз глотнуть воды, затем опустил полог он насекомых и привязался
ремнем. Он получил прививки от укуса всех насекомых и разносимых ими
земных и известных неземных болезней, но совсем не хотел, чтобы ночные
насекомые использовали его лицо как фонтан для питья или как танцевальную
площадку.
Даже несмотря на легкую одежду, было слишком жарко. Род решил
остаться в шортах: эта планета или по крайней мере эта часть планеты
казалась имеющей тропический климат. Но раздеться было слишком трудно в
этом гамаке: ночь придется провести в одежде, даже если это будет стоить
дневного рациона воды. Он поразмышлял над тем, какая же это планета, затем
попробовал разглядеть сквозь вершины деревьев небо, пытаясь узнать
созвездия. Но либо ветви вверху были слишком густыми, либо небо покрыто
облаками - он ничего не увидел. Род заставил себя выбросить все из головы
и уснуть.
Десять минут спустя он все еще пытался уснуть. Занятый устройством
гамака и ужином, он не обращал внимание на окружающие звуки; теперь же
звуки ночи обрушились на него. Насекомые жужжали и звенели, листва шуршала
и шелестела, что-то кашляло под ним. В ответ на кашель раздался дикий
смех, который взвивался вверх, опускался, закончившись астматическим
удушьем.
Род надеялся, что это была птица. Он понял, что напряженно, затаив
дыхание, прислушивается к отдаленным звукам. И сердито приказал себе
успокоиться: здесь он в безопасности от девяти десятых своих потенциальных
врагов. Даже змея, если тут есть змеи, не смогла бы пробраться сквозь
покров его гамака. Змеи вообще не представляли опасности для существ
крупнее ласточки. Вероятность того, что в вершине дерева может находиться
существо, способное напасть на него, была слабой. Итак, приятель, забудь
эти странные звуки и спи. В конце концов они мешают не больше, чем шум
транспорта в городе.
Он напомнил себе лекции Дьякона о состоянии организма в напряженных
ситуациях и тезис о том, что чаще погибают люди, слишком долго пребывающие
в состоянии тревоги. Как сказала бы его сестра, многие люди умирают от
тревоги прежде, чем истекут кровью. Он добросовестно заставил себя
проделать умственные процедуры, способствующие крепкому сну.
Род начал засыпать. Внезапно из сладкой полудремы его вывел звук,
донесшийся издалека: он невольно прислушался. Похоже на человеческий
голос... нет, это и есть человеческий голос: душераздирающие крики
взрослого человека, рвущиеся, низкие рыдания, которые раздирают грудь.
Что он должен делать? Это не его дело, кто бы это ни был, его это не
касается - но так противоестественно слышать звуки агонии человеческого
существа и не обращать на них внимания! Должен ли он спуститься вниз и в
темноте попытаться отыскать этого беднягу? Придется спотыкаться о корни
деревьев, подумал он, попадать в ямы, и вполне можно очутиться в челюстях
какого-нибудь большого хищника.
Итак, что делать? Имеет ли он право ничего не делать? Сомнения были
разрешены многочисленными рыданиями, прозвучавшими как бы в ответ на
человеческий голос, но звучавшими ближе и громче. Это кричал не человек, и
от неожиданности Род привстал в гамаке, - только привязной ремень спас
его.
Второй голос объединился с третьим, звучавшим немного дальше. В
несколько мгновений ночная тишина сменилась целым хором завываний, полных
ужаса, агонии, нестерпимой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63