А что же мы вместо этого видим? Нож. — Это слово прозвучало в ее устах презрительно.
— Ты знаешь, она права. — Брора говорил редко, предпочитая, чтобы спорили старшие ученые. Он вступал в разговор, только когда был совершенно убежден.
— Нам не нужно повторение девочки, — сказала Ньясса-ли. — Другой такой неудачи Общество не выдержит.
— Именно поэтому мы должны довести операцию до завершения, — настаивала Хейтнес.
— Мы не знаем, представляет ли она нашу последнюю возможность.
— Послушай, Ньясса-ли. — Хейтнес оттолкнула свой стул и встала, начала нервно расхаживать взад и вперед. За ней на торопливо собранной консоли холодно горели зеленые и синие огоньки. — Если даже и есть объекты с таким потенциалом, мы не уверены, что у нас будет возможность ими заняться.
— С этим я не спорю, — согласилась Ньясса-ли. — Не спорю и с тем, что данные у Номера Двенадцатого многообещающие. Но именно они меня пугают.
— Пугают тебя? — Хейтнес остановилась и посмотрела на спутницу долгих трудных лет жизни. Высокая женщина была удивлена. На ее глазах Ньясса-ли пользовалась оружием с хладнокровной эффективностью кварма. Страх был ей совершенно чужд. — Но почему? Он ничего не сделал, чтобы вызвать такой страх.
— Нет? — Ньясса-ли начала загибать пальцы на руке. — Во-первых, его статистический потенциал внушает тревогу. Во-вторых, ему шестнадцать лет, и он на границе зрелости. В-третьих, он в любой момент может пересечь эту границу.
— Девочка была гораздо моложе, — заметил Брора.
— Согласна, — ответила Ньясса-ли, — но ее способности развились преждевременно. Ее преимуществом была внезапность. Этот Номер Двенадцатый развивается медленнее, но потенциал у него больше. Он из числа тех, кто в ответ на давление глубже уходит в себя.
— Может быть, — задумчиво сказал Брора, — но у нас нет доказательств, и данные ничего такого не предсказывают.
— Тогда как вы объясните, что он один…
— Он не один, — прервал Ньяссу-ли Брора. — Эта женщина из охотничьих домиков помогала ему на озере.
— Да. Но до озера она не помогла ему добраться. Он сам по себе следовал за нами до озера, а ведь у него нет никакого опыта в таких делах. По моему мнению, это означает быстрое развитие его способностей, и нам нужно остерегаться.
— Тем больше причин поторопиться с завершением нашего плана! — гневно сказала Хейтнес, хлопнув ладонью по столу.
— Не знаю, — по-прежнему не убежденная ответила Ньясса-ли.
— Разве ты не согласна, — возразила Хейтнес, заставляя себя сдерживаться, — что если операция удастся, мы получим хороший шанс добиться своей окончательной цели именно с этим объектом?
— Возможно, — признала Ньясса-ли.
— Почему только «возможно»? Ты сомневаешься в эмоциональных связях?
— Не это меня тревожит. Предположим, только предположим, что так как его потенциал еще не развился окончательно, у него нет над ним сознательного контроля.
— Что ты говоришь? — переспросил Брора.
Ньясса-ли наклонилась над столом.
— С этой девочкой, Манами, мы знали, чего ожидать, когда она проявила себя. К несчастью, это знание пришло к нам слишком неожиданно и поздно, чтобы что-то противопоставить ей. А чего ждать от Дара этого объекта, мы не знаем. Предположим, что, несмотря на эмоциональную связь, страх и напряжение высвободят его потенциал, независимо от его чувств. Статистически, этот объект — ходячая бомба, которая недостаточно зрела, чтобы сама себя контролировать. Вот что беспокоит меня, Хейтнес. Эмоциональной связи может хватить, чтобы контролировать его на уровне сознания. Не его непредсказуемая часть может реагировать вопреки сознанию.
— Мы не можем отказаться от наших надежд и всей работы на основании только слабого предположения, не подкрепленного фактами, — настаивала Хейтнес. — К тому же объекту шестнадцать лет. Он должен иметь больше самоконтроля, чем девочка.
— Знаю, знаю, — с несчастным видом говорила Ньясса-ли. — Все, что ты говоришь, Хейтнес, правда, но я все равно беспокоюсь. Ну, в любом случае я в меньшинстве.
— Да, — сказала высокая женщина, бросив вопросительный взгляд на Брору. — И если бы Круачан был с нами, ты знаешь, что он тоже был бы за операцию.
— Вероятно. — Ньясса-ли бледно улыбнулась. — Наверно, я слишком беспокоюсь. Брора, ты уверен, что справишься с имплантированием?
Тот кивнул.
— Я давно этого не делал, но старое умение не забывается. Больше всего тут нужно терпение. Вы помните. А что касается возможной неудачи, что ж… — он улыбнулся, — мы и так осуждены. Еще одно небольшое нарушение архаичного закона нам не повредит, добьемся успеха или нет.
В углу в кресле сидела матушка Мастиф, сжав руки на коленях, и слушала. Она не была связана. Не было необходимости связывать ее, она это знала так же хорошо, как и ее похитители. Бежать ей некуда. Она в прекрасной форме для женщины ее возраста, но она хорошо разглядела скромный комплекс из фальшивого камня и дерева, когда скиммер садился. Тысячи квадратных километров влажного враждебного леса отделяют место, куда ее привезли, от знакомых улиц Драллара. А украсть экипаж у нее не больше возможности, чем снова стать двадцатилетней.
Она гадала, что теперь делает бедный Флинкс. Это был он в лодке на озере далеко на юге. Она не представляла себе, как он мог проследить за ней так далеко. Вначале она беспокоилась только о себе. Теперь, послушав разговор этого дьявольского трио — а она не сомневалась, что это дьявольское отродье, — она не меньше, чем о себе, беспокоилась и о своем приемном сыне. Если она погибнет, что ж, она прожила долгую и полную событий жизнь. Лучше, наверно, чтобы храбрый Флинкс потерял ее след, чем оказался в руках этих чудовищ.
Один из этой троицы, приземистый мужчина с жабьим лицом, говорил о подготовке ее к «имплантированию». И она поняла, что ее готовят к чему-то худшему, чем смерть. Многие из их слов не имели для нее смысла. Она по-прежнему не понимала, кто эти люди, откуда они и каковы причины их действий. Они никогда не разговаривали с ней, не обращали внимания на ее вопросы и проклятия.
Они вообще обращались с ней не как с человеком, а скорее как с хрупким предметом мебели. Но в разговоре их были и странности, одна из этого трио говорила о страхе перед ее мальчиком. Матушка Мастиф не могла понять этого. Конечно, Флинкс приручил опасное животное, это ужасное летающее существо, но вряд ли такой подвиг может вызвать страх у этих людей. Они знали, что он иногда ощущает эмоции других людей. Но, не опасаясь этих способностей, обсуждали их как нечто чрезвычайно важное.
Никто не объяснил ей, зачем ее похитили. Если на самом деле их интересует мальчик, почему не похитили его? Все это дело приводило ее в замешательство. Матушка Мастиф не была глупа, и отсутствие формального образования не притупило ее острый критический ум;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Ты знаешь, она права. — Брора говорил редко, предпочитая, чтобы спорили старшие ученые. Он вступал в разговор, только когда был совершенно убежден.
— Нам не нужно повторение девочки, — сказала Ньясса-ли. — Другой такой неудачи Общество не выдержит.
— Именно поэтому мы должны довести операцию до завершения, — настаивала Хейтнес.
— Мы не знаем, представляет ли она нашу последнюю возможность.
— Послушай, Ньясса-ли. — Хейтнес оттолкнула свой стул и встала, начала нервно расхаживать взад и вперед. За ней на торопливо собранной консоли холодно горели зеленые и синие огоньки. — Если даже и есть объекты с таким потенциалом, мы не уверены, что у нас будет возможность ими заняться.
— С этим я не спорю, — согласилась Ньясса-ли. — Не спорю и с тем, что данные у Номера Двенадцатого многообещающие. Но именно они меня пугают.
— Пугают тебя? — Хейтнес остановилась и посмотрела на спутницу долгих трудных лет жизни. Высокая женщина была удивлена. На ее глазах Ньясса-ли пользовалась оружием с хладнокровной эффективностью кварма. Страх был ей совершенно чужд. — Но почему? Он ничего не сделал, чтобы вызвать такой страх.
— Нет? — Ньясса-ли начала загибать пальцы на руке. — Во-первых, его статистический потенциал внушает тревогу. Во-вторых, ему шестнадцать лет, и он на границе зрелости. В-третьих, он в любой момент может пересечь эту границу.
— Девочка была гораздо моложе, — заметил Брора.
— Согласна, — ответила Ньясса-ли, — но ее способности развились преждевременно. Ее преимуществом была внезапность. Этот Номер Двенадцатый развивается медленнее, но потенциал у него больше. Он из числа тех, кто в ответ на давление глубже уходит в себя.
— Может быть, — задумчиво сказал Брора, — но у нас нет доказательств, и данные ничего такого не предсказывают.
— Тогда как вы объясните, что он один…
— Он не один, — прервал Ньяссу-ли Брора. — Эта женщина из охотничьих домиков помогала ему на озере.
— Да. Но до озера она не помогла ему добраться. Он сам по себе следовал за нами до озера, а ведь у него нет никакого опыта в таких делах. По моему мнению, это означает быстрое развитие его способностей, и нам нужно остерегаться.
— Тем больше причин поторопиться с завершением нашего плана! — гневно сказала Хейтнес, хлопнув ладонью по столу.
— Не знаю, — по-прежнему не убежденная ответила Ньясса-ли.
— Разве ты не согласна, — возразила Хейтнес, заставляя себя сдерживаться, — что если операция удастся, мы получим хороший шанс добиться своей окончательной цели именно с этим объектом?
— Возможно, — признала Ньясса-ли.
— Почему только «возможно»? Ты сомневаешься в эмоциональных связях?
— Не это меня тревожит. Предположим, только предположим, что так как его потенциал еще не развился окончательно, у него нет над ним сознательного контроля.
— Что ты говоришь? — переспросил Брора.
Ньясса-ли наклонилась над столом.
— С этой девочкой, Манами, мы знали, чего ожидать, когда она проявила себя. К несчастью, это знание пришло к нам слишком неожиданно и поздно, чтобы что-то противопоставить ей. А чего ждать от Дара этого объекта, мы не знаем. Предположим, что, несмотря на эмоциональную связь, страх и напряжение высвободят его потенциал, независимо от его чувств. Статистически, этот объект — ходячая бомба, которая недостаточно зрела, чтобы сама себя контролировать. Вот что беспокоит меня, Хейтнес. Эмоциональной связи может хватить, чтобы контролировать его на уровне сознания. Не его непредсказуемая часть может реагировать вопреки сознанию.
— Мы не можем отказаться от наших надежд и всей работы на основании только слабого предположения, не подкрепленного фактами, — настаивала Хейтнес. — К тому же объекту шестнадцать лет. Он должен иметь больше самоконтроля, чем девочка.
— Знаю, знаю, — с несчастным видом говорила Ньясса-ли. — Все, что ты говоришь, Хейтнес, правда, но я все равно беспокоюсь. Ну, в любом случае я в меньшинстве.
— Да, — сказала высокая женщина, бросив вопросительный взгляд на Брору. — И если бы Круачан был с нами, ты знаешь, что он тоже был бы за операцию.
— Вероятно. — Ньясса-ли бледно улыбнулась. — Наверно, я слишком беспокоюсь. Брора, ты уверен, что справишься с имплантированием?
Тот кивнул.
— Я давно этого не делал, но старое умение не забывается. Больше всего тут нужно терпение. Вы помните. А что касается возможной неудачи, что ж… — он улыбнулся, — мы и так осуждены. Еще одно небольшое нарушение архаичного закона нам не повредит, добьемся успеха или нет.
В углу в кресле сидела матушка Мастиф, сжав руки на коленях, и слушала. Она не была связана. Не было необходимости связывать ее, она это знала так же хорошо, как и ее похитители. Бежать ей некуда. Она в прекрасной форме для женщины ее возраста, но она хорошо разглядела скромный комплекс из фальшивого камня и дерева, когда скиммер садился. Тысячи квадратных километров влажного враждебного леса отделяют место, куда ее привезли, от знакомых улиц Драллара. А украсть экипаж у нее не больше возможности, чем снова стать двадцатилетней.
Она гадала, что теперь делает бедный Флинкс. Это был он в лодке на озере далеко на юге. Она не представляла себе, как он мог проследить за ней так далеко. Вначале она беспокоилась только о себе. Теперь, послушав разговор этого дьявольского трио — а она не сомневалась, что это дьявольское отродье, — она не меньше, чем о себе, беспокоилась и о своем приемном сыне. Если она погибнет, что ж, она прожила долгую и полную событий жизнь. Лучше, наверно, чтобы храбрый Флинкс потерял ее след, чем оказался в руках этих чудовищ.
Один из этой троицы, приземистый мужчина с жабьим лицом, говорил о подготовке ее к «имплантированию». И она поняла, что ее готовят к чему-то худшему, чем смерть. Многие из их слов не имели для нее смысла. Она по-прежнему не понимала, кто эти люди, откуда они и каковы причины их действий. Они никогда не разговаривали с ней, не обращали внимания на ее вопросы и проклятия.
Они вообще обращались с ней не как с человеком, а скорее как с хрупким предметом мебели. Но в разговоре их были и странности, одна из этого трио говорила о страхе перед ее мальчиком. Матушка Мастиф не могла понять этого. Конечно, Флинкс приручил опасное животное, это ужасное летающее существо, но вряд ли такой подвиг может вызвать страх у этих людей. Они знали, что он иногда ощущает эмоции других людей. Но, не опасаясь этих способностей, обсуждали их как нечто чрезвычайно важное.
Никто не объяснил ей, зачем ее похитили. Если на самом деле их интересует мальчик, почему не похитили его? Все это дело приводило ее в замешательство. Матушка Мастиф не была глупа, и отсутствие формального образования не притупило ее острый критический ум;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60