Это меня вывело из терпения и я встала.
— Пошли, Кети!
— Куда вы спешите? — вступилась Нани.— Подождите, я сейчас позвоню, и принесут кофе.
— У меня дело...
— Какая ты, Майя, вечно что-нибудь придумаешь!
— Нани, ты не обижайся, у меня серьезно одно дело. Ты. ведь не уезжаешь, мы придем еще.
— Тогда пусть Кети останется. Оставь ее со мной.
Кети переводила взгляд с Нани на меня и явно хотела остаться, хотя тоже подошла к двери.
— Если хочешь, оставайся,—сказала я Кети и повторила:— Если хочешь, конечно! — Я думала, она поймет, и не останется.
Но Кети не поняла,
— Хорошо, я останусь,
К изменам Кети я привыкла и не обиделась, только кольнула ее:
— К обеду постарайся явиться!
— Постараюсь! — она уже сидела перед зеркалом и рассматривала фотографии, всюду Нани, в разных позах.
На обед Кети не явилась. Этого я уже никак не ожидала.
В семь часов мы должны были пойти в порт, смотреть, как причаливает «Нахимов». Но она и к этому времени не показалась. Я стала волноваться, хотела позвонить, но сдержалась, уж очень я была злая.
Кети вернулась к девяти.
Я сидела во дворе и играла в карты с хозяйскими дочками при свете лампочки, свисавшей с инжирового дерева. Когда Кети вошла, я сделала вид, что не заметила ее, будто бы поглощенная картами. Кети, не заговаривая со мной, бегом поднялась по лестнице и скрылась в нашей комнате. Я удивилась.
— Кети,— позвала ее старшая дочка хозяйки — Нора,— иди к нам, в карты играть!
Кети лежала на кровати, свернувшись калачиком. Может, у нее зуб болит? И я решила быть великодушной.
— Ты не проголодалась хотя бы? — спросила я.
Этим я хотела дать ей понять, что без нее я куска в
рот не положила, будучи уверенной, что и она без меня есть не станет.
— Я обедала,— прохныкала Кети.
— Что-о? — Это было уже слишком.
— Я вместе с Нани обедала,— она, кажется, наконец заметила, в каком я настроении, и поспешно добавила: — Если бы ты знала, какая Нани несчастная!
—Несчастная не твоя Нани, а я, с голоду чуть не умерла, все тебя ждала...
— Несчастная, несчастная,— твердила Кети. Она ©поднялась, включила свет и снова села на кровать бледная, с опухшими от слез глазами.
— Голову тебе она морочит,— сказала я, но подошла и села с ней рядом.— Чего ревешь?
— У Нани будет ребенок,— каким-то чужим голосом проговорила Кети.
Я могла предположить что угодно, только не это.
— Ребенок?!
— Да.
— Ну и дальше?
— Что — дальше?
И вдруг, совсем неожиданно, я тоже разревелась. Мы сидели на кровати, обнявшись, и плакали, и чувствовали, как сильно мы любим друг друга, и совсем не помним о той, из-за которой плачем.
— Так и надо! —вдруг крикнула я.— Так ей и надо!
— Нет, Майя, если б ты выслушала ее...
— А почему она мне ничего не рассказала? — Я еще в гостинице поняла, что Нани оставила Кети у себя специально, чтобы ей все рассказать. <
Кети как раз такая, что ей все можно рассказывать и она всегда будет на твоей стороне.
— Не знаю...
— Почему же она замуж за него не выходит?
— Он не любит ее...
— Не любит?..
Этого я уже не могла себе представить!
— А Нани любит его?
— И Нани его не любит...
— Врет! Врет! Врет! — Я вскочила и стала нервно ходить по комнате — из угла в угол.— Тебе голову морочит!
— Клянусь чем хочешь, она его не любит,— Кети поклялась с таким чувством, что я сразу услышала голос Нани: «Кети, клянусь чем хочешь, я не люблю его!»
— Не любит, а с ума сходит, вот что! Это тот самый высокий идиот, с которым они на пляже лежали?
— Да.
— Так ей и надо!
— Ты бессердечная,— Кети снова заплакала,— каменная.
— Да,— подтвердила я,— каменная, безжалостная. Иван Грозный! А ты — гусыня и только умеешь, что реветь. Меньше бы хвостом вертела твоя Нани...
— Майя, как ты не понимаешь, у нее профессия такая!
— Это, видимо, новая профессия — делать детей...
— Не завидуй ей! — вдруг сказала Кети и торопливо добавила: — Я тоже завидую...
В самое сердце мне угодили эти слова, но я не подала виду и спокойно спросила:
— С чего это я должна ей завидовать?
— Прости меня...— покорно сказала Кети.
— Ладно. Что она собирается делать?
— Завтра я иду с ней к врачу,
— При чем здесь врач?
— При том.
— А все-таки?
— Так надо.
Было ясно, что Кети знает больше моего и страшно этим гордится.
— Не смей! — сказала я.— Поняла? Не смей!
— Что — не смей?
— Не смей ходить! До нее мне нет никакого дела, но тебя я не пущу.
— Разве она и не твоя подруга?
— Нет.
— Ты и от меня так легко откажешься?
— Возможно.
— Ты гордячка и считаешь себя лучше всех.
— Наверно.
— Нани лучше тебя в тысячу раз и потом... потом она несчастна... Выходит, что если со мной такое случится...
— С тобой не случится,— отрезала я безжалостно.
Она поняла:
— Потому что я уродка, да? Ты это хотела сказать?
— Нет, просто ты рождена быть сестрой милосердия, и все это чувствуют. Почему она тогда о тебе не вспомнила, когда отплясывала с московскими артистами?
— А если с тобой такое случится? — вдруг спросила Кети.— Ты же красивая!
— Не волнуйся, это исключено.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Она просила, чтоб я не говорила тебе, а я сказала.
— Лучше бы не говорила.
На другой день Кети, конечно, побежала к Нани. А через неделю Нани выволок на берег какой-то парнишка — посиневшую, без сознания. Кети кричала: она
умерла, умерла, покончила с собой! Какой-то седой дядька цыкнул на нее:
— Да замолчи ты, бога ради!
Приехали родители Нани и увезли ее в Тбилиси. Мы тоже очень скоро уехали из Батуми —больше не могли там оставаться.
И вот теперь, когда я смотрела на море, мне хотелось войти в него, затеряться в волнах, но удерживало другое желание, более сильное. Конечно, ощущала я его и раньше, но с такой силой и ясностью не переживала его никогда: я хотела жить, быть живой все время, всегда, вечно. И желание это казалось мне странным, может, потому, что прежде я никогда над этим не задумывалась.
Теперь я поняла, что Нани не лгала. Она не любила этого парня, так же, как я не любила тебя. Я даже вспоминать о тебе не хотела, но это длилось недолго, и когда я однажды вернулась в гостиницу и увидела тебя в вестибюле сидящим в кресле, я закричала:
— Резо, я здесь! — потому что я была уверена, что ты искал меня, а я, как ребенок, пряталась в темной комнате до тех пор, пока сама не испугалась.
Мы поднялись ко мне в номер. Потом ты стоял у окна и курил, а я лежала и смотрела на тебя. Волосы у тебя на затылке отросли, и ты был худой, и сердце мое переполнялось счастьем и не умещалось в груди.
— Куда ты ушел тогда? Почему оставил меня одну? — спросила я, но ты не ответил, словно и не слышал вопроса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27