— Пройдемся вместе, - предложил первый. - И девушка тоже пусть присоединится к нам.
— Но мы еще не познакомились. Как вас зовут? — поинтересовался второй.
— Боб.
— А нас - Хамфри и Уильям. Хамфри - это он, Уильям—я. А вас как зовут, девушка?
— Лили.
— Очень рады с вами познакомиться.
— Мы тоже.
— Знаете, ваши лица нам как будто знакомы. Наверно, мы и раньше где-то встречались?
— Наверно,— ответил Боб и невольно повторил их же слова: — Я тоже, признаться, откуда-то вас помню.
— Вот видите, - сказал Уильям, — мы уже и с вами стали так близки, что можем и не разговаривая понимать- друг друга.
— Извините,- сказал Боб,- мы спешим... Нам надо идти...
— Пожалуйста, пожалуйста. Мы не хотим вам мешать.
— Но обещайте, что непременно зайдете к нам. Вот возьмите, это наши визитные карточки.
Боб обратил внимание, что на визитных карточках указаны прежние их адреса: город, улица, номер дома, подъезд и квартира.
— Мы уже так подружились с вами, — сказал он серьезно и убежденно, — что просто не сможем не прийти.
— Верно, совершенно верно.
Боб и Лили повернулись было идти, но мужчины удержали их, несколько даже грубо, и, улыбаясь, протянули им для прощания руки.Последовали долгие, горячие рукопожатия...Боб и Лили остановились перед раскрытым окном какого-то дома и заглянули внутрь. В комнате они увидели мужчину, разговаривающего по телефону.
— Вы что, издеваетесь надо мной, что ли? — сердито кричал в трубку мужчина. — Почему каждый день я получаю на обед одно и то же?
— Но ведь это же по вашему требованию, — был, очевидно, ответ.
— Ну и что? Вы не должны соглашаться с моим требованием.
— Почему?
— Ясно почему. Я обязан вам подчиняться, а не вы мне. Сейчас же пришлите что-нибудь приличное. Что прислать? Но если я сам буду думать об этом, то для чего же тогда вы?
Он бросил трубку и, обозленный, в нетерпении зашагал по комнате. Потом, заметив, что два человека смотрят к нему в окно, повернулся в их сторону и сказал:
— Вы представляете мое положение! Они буквально хотят уморить меня голодом. Но это им не удастся, нет, не удастся!
В это время на автомате, подающем обед, зажегся красный огонек, мужчина подошел к нему, нажал большим пальцем кнопку, и перед ним появились отборные блюда, напитки и фрукты.
Мужчина аккуратно расставил все это на столе, вымыл руки, нацепил на грудь белую салфетку, сел и приступил к делу. Он ел медленно, спокойно, сосредоточенно. Это был как будто настоящий праздник, настоящий ритуал, торжественный и приятный.
Кончив обедать, он с довольной улыбкой растянулся в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу на брюках и закурил сигарету.Потом снова обратил внимание на Боба и Лили, все еще смотревших к нему в окно.
— А, — сказал он бодро, — здравствуйте. Почему вы не зашли пообедать?
— Спасибо, мы не голодны.
— Ну отведали бы хоть чего-нибудь, самую малость.
— Спасибо, нам не хочется.
— Заставлять не стану, но, ей-богу, вы пожалеете.
— Что вы будете делать теперь?
— Полежу с полчасика на спине, отдохну.
— Ладно, мы пойдем... Не будем мешать вам...
— Минутку, минутку. У меня к вам просьба. Если встретите по дороге главного врача, скажите, пусть пришлет ко мне женщину.
— Может быть, вам нужно убрать комнату? — спросила Лили. — Я помогу.
— Нет, нет,— снисходительно улыбнулся мужчина и обратился к Бобу: — Надеюсь, вы не забудете?..
Но какова же была причина этих двух столь решающих, столь крупных событий?На улице Шести Деревьев заболел человек. Состояние больного вот уже несколько дней оставалось тяжелым.Врачи осмотрели его тщательнейшим образом и, устроив консилиум, пришли к заключению, что перед ними случай острозаразной, малоизученной в науке альфа-бета-гамма болезни. Опасаясь, что зараза может распространиться, они не отходили от постели больного, дежурили возле него и днем и ночью.
Перед домом больного в первый же день собрались все остальные жители улицы и молча стояли там до темноты.Они все были крайне недовольны и тем, что им угрожает какая-то зараза, и тем, что они вынуждены из-за такой неожиданной неприятности изменять своему повседневному времяпрепровождению и проявлять интерес к посторонним вещам.
После нескольких часов каменного молчания один из них еле слышно произнес:
— Я врач по образованию, у меня есть диплом... И сам удивился своей блестящей памяти.
Часа через два заговорил другой:
— Дядя у меня умер от такой же болезни. Звали его, кажется, Том... Фамилия — Крейн. Томас Крейн...
Следующий заговорил еще позже, когда солнце уже зашло и стало темнеть.
— У меня был друг в Австралии... в Австрии... Он изучал как раз эту болезнь...
По домам они разошлись поздно вечером. В последнюю минуту кто-то еще сказал:
— Сосед мой обещал дать мне денег в долг... Почему же он не дал?
Но каждый из говоривших говорил лишь для себя, его никто не услышал, никто не слушал.На следующий день с утра они снова собрались перед домом заболевшего и опять простояли там в абсолютном безмолвии до самого вечера.
Вечером один из них, внезапно побледнев, спросил с явной тревогой в голосе:
— А что будет с нами?
Остальные недоуменно повернули головы в его сторону.
— А что будет с нами? — повторил он еще раз. И все откликнулись:
— А что будет с нами?
Только теперь они полностью осознали, что им грозит.В следующую же минуту они один за другим сорвались с места, бросились бегом в ближайшее здание, позвонили на Землю и попросили помощи. Звонили и на другой день и уже с возмущением требовали, чтобы немедленно было найдено лечение от альфа-бета-гамма болезни. И при каждом звонке, вырывая один у другого трубку, ругались и кричали:
— Вы не имеете права оставлять нас без помощи!
Им казалось, что на Земле про них забыли, и они были этим чрезвычайно обижены.На земном шаре крупнейшие ученые всех стран, дружественных и враждебных, отложили на время все прочие свои дела и объединенными усилиями добились в течение недели того, чего не могли добиться в течение вот уже нескольких десятилетий. От этой болезни каждый год умирала не одна тысяча людей, и врачи в бессилии разводили руками. Так бы, наверно, продолжалось и дальше, не будь ста жителей планеты Тюнитос. Неизвестно, почему эти сто были сейчас важнее, чем тысячи и десятки тысяч других.
И вот однажды наконец над планетой Тюнитос показался космолет и с него был спущен на парашюте столь долгожданный ящик с лекарствами.
Жители, потрясая гневно кулаками, кричали вслед удаляющемуся космолету:
— Почему так задержали? По какому праву?
А тот человек, у которого был дядя Томас Крейн, умерший когда-то от той же альфа-бета-гамма болезни, поднял вдруг указательный палец и с гордостью, словно сделав великое открытие, сказал сам себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42