Отец водородной бомбы:
— Не приведете ли вы какой-нибудь конкретный альтернативный пример, дабы ваши слова произвели более сильное впечатление? Я говорю это между прочим, в порядке помощи.
— В Хиросиме в одной из больниц люди умирали от лейкемии и внутреннего кровоизлияния, вызванного радиоактивным излучением. Большинство больных было обречено, жить им оставалось несколько дней. В саду жгли трупы, все говорило о том, что Япония находится в предсмертной аго-
нии. И в эту призрачную больницу явился какой-то человек из соседнего города и распространил слухи о том, что японские самолеты в отместку бомбардировали Сан-Франциско, Сан-Диего, Лос-Анджелес и уничтожили еще больше людей, чем мы в Хиросиме. И как вы думаете, что случилось? Люди прокляли бессмысленную войну? Вовсе нет. В этот момент все обрадовались. Те, у кого были самые тяжелые раны, развеселились особенно. Все эти уроды и обреченные на смерть начали шутить и наконец запели песню победы, конечно, японской победы.
Я не считаю японцев отсталой восточной нацией, такому сумасшествию может поддаться любая нация. И это меня ужасает.
Отец водородной бомбы (взволнованно и восхищенно):
— Браво! Этот ваш пример действительно впечатляет. И он очень поможет вам в споре со мной.
— В будущем мерилом преимущества общественных систем и режимов будет нечто иное, чем только автомобили и холодильники: это — мера свободы, которая будет обеспечена человеку.
Наука определенным образом демократична и она не терпит никаких предписаний. Ученый может позволить себе задать любой вопрос, может сомневаться в любом утверждении, потому что он должен находить доказательства и каждую ошибку он должен стремиться исправить. Ученые Вильгельма Икса во время войны не смели даже допустить мысль, что их империя может быть разбита. Все свои планы они основывали на абсолютной уверенности, что они навечно будут хозяйничать во всей Европе. Они построили очень много заводов и принялись решать такие задачи, которые они не могли выполнить и не выполнили. Однако, если бы кто-нибудь из этих ученых высказал сомнение, на него бы набросилась вся свора и он не избежал бы концентрационного лагеря. Поэтому, несмотря на усилия и прекрасные результаты в некоторых областях, они должны были проиграть. Они проиграли из-за отсутствия свободы.
...Я не задумывался над тем, оптимист я или пессимист. Не скрываю, однако, что меня тревожит будущее человечества. Я боюсь безразличия людей, послушных, как овцы. Я боюсь, что люди совершенно не понимают опасности, которую несет в себе наш век. Боюсь, что они поймут это слишком поздно. И часто я вспоминаю остроумный афоризм Лихтенберга, который говорил: человек мало учится на опыте, потому что каждая новая глупость является ему всегда в новом обличий. Главная проблема — не атомная энергия, а сердца лю-
дей. Я ужасаюсь, как быстро падает моральный уровень. Уже никому не кажется страшным, когда уничтожают целые города...
Попробуйте подумать, какова реальная обстановка сегодня и что происходит. Жизнь ограничивается лишь существованием и ожиданием смерти. Каждый поступок ограничивается мерилом одного дня, который может стать последним. Человеку кажется, что он идет в ничто... Мы не должны это допускать. Мы не смеем это допускать. У человечества никогда не было большей ответственности.
Вильгельм Икс:
— Вы говорите как очень обиженный человек.
— Нисколько. Притом я полностью согласен с Маккиа-велли, что неблагодарность — это основная обязанность государя.
— Я недоволен вами, — сказал Бонапарт. Наступило каменное молчание.
Бонапарт допил последний глоток кофе и перевернул чашку вверх дном.
— Вы усложнили наше дело, — продолжил он, — потому что оба были по-своему правы. Я недоволен не потому, что мы не можем установить виновного, а потому, что перед нами не предстала истина.
— Но ведь они говорили с разных позиций, — заметил кто-то.
— С разных, но оба были по-своему правы. — И после минутного молчания Бонапарт произнес: — Мы люди деловые, и нам нужна только одна-единственная истина.
— Простите, ваше величество, но кому вы все-таки от-даете предпочтение?
— Не скрою: Отцу водородной бомбы.
— Так, стало быть... — подхватил было Вильгельм Икс.
— Мои предпочтения ничего не решают, — перебил его Бонапарт. — Они ни в коей мере не снимают правоту Отца атомной бомбы. — Бонапарт взял в руки кофейную чашку и стал внимательно в нее всматриваться.
— Вы не дали ей остыть, ваше величество,— забеспо-коился Вильгельм Икс. — Подождите еще немного.
— Встать! — приказал вдруг Бонапарт. — Марш в угол!
— Но почему, ваше величество? За что?
— Тысячу раз было сказано — не подлизываться ко мне. Вильгельм Икс вышел из-за стола и понуря голову поплелся в угол.
— Разрешите мне сказать несколько слов, — вытянул руку Отец водородной бомбы.
— Пожалуйста.
— Я всецело с вами согласен, ваше величество. Отец атомной бомбы говорил чрезвычайно умно и доказательно, возражать ему трудно. Но это, конечно, не означает, что я отказываюсь от своей точки зрения. Я хочу только сделать некоторые добавления к тому, что уже сказал.
Второе выступление Отца водородной бомбы (Хроника. Еще более дополненная воображением)
Мои взаимоотношения с Отцом атомной бомбы не были дружескими, но думаю, что ни единым словом я не возбудил здесь сомнений в его научной квалификации и авторитете. Напротив, я хочу еще раз отметить, что Отец атомной бомбы — великий ученый. Его талант увлекает. Это ученый с изумительно легким, подвижным и ярким интеллектом. Я всегда восхищался им и сейчас не скрываю своего восхищения. Ученики Отца атомной бомбы по сей день произносят его имя с чувством глубокого уважения. Многие из них в настоящее время достигли больших успехов в науке, и этим они обязаны прежде всего своему учителю. Ученые моего поколения, в том числе и я, многому у него научились, и с нашей стороны было бы нечестно и неблагодарно этого не признавать. Имя Отца атомной бомбы должно быть вписано в историю золотыми буквами. Человечество никогда его не забудет.
— Это неправда! — неожиданно для всех, с искренним протестом выкрикнул Отец атомной бомбы, и в первый раз за этот вечер он услышал наконец собственный голос.
— Встаньте, — любезно предложил Отец водородной бомбы,— сидя трудно выражать протест и возмущение.
— Это неправда, — повторил Отец атомной бомбы.
— Между прочим, я как раз собирался прибавить к уже упомянутым мною достоинствам Отца атомной бомбы еще одно: скромность, чрезмерную скромность, которая во всяком великом человеке является качеством поистине неоценимым. Однако следует признать, что Отцу атомной бомбы, как и всем нам, смертным, не чужды и некоторые человеческие слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42