– Дай нам чего-нибудь из еды!
– И это – вся плата?
Нет другого царства, в которое так легко попасть. Ты должен только поделиться тем, что у тебя есть. И тогда ты принят.
Я не понял, была ли это игра, или они говорили серьезно. Я сказал:
– Договорились! Вот плата, пустите меня в свое царство.
И я дал им несколько лепешек и фрукты. Их глаза сияли. Они освободили дорогу. Теперь мы могли ехать дальше И эта граница осталась позади.
* * *
Дорогой господин Кратцингер,
Мне, конечно, очень приятно, что Вам понравилась последняя глава. Однако Ваш строго научный подход не может не побудить Вас задаться вопросом, а не является ли рассказ о застолье в доме мытаря (Мк 2, 15–17) отголоском проблем, имевших место в общине: во времена раннего христианства люди нуждались в предании, которое бы рисовало Иисуса пирующим вместе с мытарями и грешниками. Так можно было оправдать совместные трапезы христиан-евреев и христиан-неевреев, хотя язычники в еде не придерживались тех же правил, что евреи. В Антиохии конца 40-х годов эта проблема стояла очень остро (ср.: Гал 2:11 слл.). Не была ли вся эта история придумана только затем, чтобы помочь ее решить?
В рассказе изображается таможня на Галилейском море (в Капернауме). Это может быть только одно место – во времена Иисуса между Капернаумом и Вифсаидой пролегала граница, которая потом, el е. н. э., исчезает. С 39 по 44 г., когда Агриппа I объединил части страны к западу и к востоку от Иордана, границы не было. Она исчезает и при его сыне Агриппе II, так что начиная с 54 г. и до конца I в. ее нет. Трудно судить лишь о десяти годах – между 44 г. и 54 г. Но скорее всего обе территории входили в состав одной римской провинции. Отсюда вывод: история о застолье в доме мытаря предполагает ту ситуацию, которая налицо во времена Иисуса, а после 39 г. меняется. Таким образом, этот рассказ возвращает нас в тридцатые годы. Мы оказываемся в том времени, когда совместные трапезы иудеев и язычников в раннехристианских общинах еще не превратились в больной вопрос. Во времена Апостольского собора (в 40-е годы) она в любом случае еще не стояла так остро.
Итак, ведь может же быть, что рассказ о застолье в доме мытаря хранит воспоминание о реальных исторических событиях? При этом никому и в голову не приходит спорить с тем, что его использовали позднее для решения проблемы совместной трапезы в общине!
С пожеланиями всего наилучшего,
остаюсь искренне Ваш,
Герд Тайсен
Глава XIII
Женщина протестует
Хотя мы повсюду расспрашивали про Иисуса, но так нигде его и не встретили. Он не попался нам ни по дороге в Вифсаиду, ни на обратном пути, когда берегом Галилейского моря мы возвращались в Тивериаду. Люди кругом, конечно, были наслышаны о нем, много было и таких, кто его видел. Казалось, он был чуть ли не везде одновременно. Слушая повсюду рассказы о нем, где он только что побывал, волей-неволей верилось и в ту поистине невероятную скорость, с которой он переходил с места на место. Поэтому я не удивился, когда кто-то рассказал нам, что Иисус может пройти по воде. В некоторых местах он возникал неожиданно и скоро снова исчезал. Еще одной загадкой было, как у него получается кормить столько людей, толпами ходивших за ним по стране. В народе потихоньку говорили, что из одного хлеба он может сделать много. В одной деревне нам рассказали о семи хлебах на четыре тысячи человек. В другой – о пяти на пять тысяч. Я, конечно, не верил ни единому слову. Стоило заговорить об Иисусе, как все вдруг оказывалось возможным. Люди ведь как думают: если кто-то лечит больных, то для него уже нет ничего невозможного. Все эти рассказы о чудесах только потому и могли появиться, что молва уже признала его волшебником.
Одно из этих чудес я, кажется, смог объяснить, хотя и не совсем был в этом уверен. Когда мы добрались до Тивериады, мы сначала отвезли вещи в наш тамошний филиал. Тимон и Малх остались там. Я же отправился прямо к дому Хузы. Это был современный дом в греко-римском стиле: из украшенного колоннами атрия двери вели в многочисленные покои. На втором этаже помещалась гостиная, из которой открывался великолепный вид на Галилейское море. Там мы сидели с Иоанной, поджидая Хузу, который должен был вот-вот вернуться из поместий Антипы.
Очень скоро я перевел разговор на Иисуса. Ведь Иоанна первой тогда рассказала мне о нем. Услышав, что она помогает Иисусу, я не поверил своим ушам. Она же совершенно непринужденно рассказывала:
– Я отправляю ему деньги и еду. Мой муж ничего не знает. И ты тоже не должен говорить ему. Когда получается, я стараюсь выбраться к Иисусу, чтобы послушать его.
Все сторонники Иисуса, которых я встречал до сих пор, были простыми людьми. Иоанна же принадлежала к самой верхушке. Я спросил:
– А что, есть и другие состоятельные люди, которые помогают ему?
– Кое-кто есть. Он отовсюду получает поддержку.
– Но, значит, неправда то, что рассказывают: что он творит чудеса, кормя своих сторонников?! Я слышал самые невероятные истории. Что будто бы он даже умножал хлебы!
– Рассказывают много чего. Я могу сказать тебе только, что знаю сама: когда я или другие посылают ему еду – хлеб, рыбу и фрукты, – и мои люди вдруг начинают доставать ее, большинству это кажется настоящим чудом: ни с того ни с сего, и вдруг – столько еды! Часто эти бедняки вообще никогда не видели столько съестного зараз. Если угодно, и в самом деле происходит чудо.
– То есть?
– Стоит людям поверить, что хлеба хватит на всех, как они перестают бояться голода. Тогда они достают свои запасы, которые до тех пор прятали, чтобы не пришлось делиться с другими. Они отдают свой хлеб в общий котел. Им теперь не страшно, что еды не хватит.
– Думаешь, так можно объяснить историю о чудесном умножении хлебов?
– Не совсем. Нельзя сказать: «это случилось там-то и там-то». Люди рядом с Иисусом видят, как он чудесным образом – не работая, не попрошайничая и ни с кем ни о чем не договариваясь – получает отовсюду помощь!
– Но разве не может тут кто-то решить, что повсюду в стране хлеб нужно делить поровну?
– Еще бы! Люди надеются. Есть такие, что ждут с нетерпением, чтобы Иисус объявил себя мессией. Чтобы он восстановил справедливость. Позаботился бы о плодородии. Чтобы прогнал римлян и все бы пошло на лад.
– Но тогда выходит, что он опасен!
Развить свою мысль я не успел. Послышались шаги и вошел Хуза. Оба мы были рады встрече. Лишь только он сел, я тут же перешел к делу:
– Вся Галилея говорит об Иисусе. Кругом ходят слухи. А ты что думаешь о нем? Можно его считать провокатором? Мятежником?
Хуза ответил:
– Ирод Антипа волнуется. Его мучает совесть из-за недавнего убийства Крестителя. А проблем меньше не стало. Он как-то даже высказал безумную мысль, что Иисус – это воскресший Креститель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66