У него, казалось, были… очертания.
Ученый попытался сделать вдох и сразу почувствовал запах собственной горелой одежды и паленой кожи.
Светящаяся фигура рывками поднималась вверх.
«Митчелл?» – мелькнула мысль у Руссо. Но нет, ничего подобного он прежде не видел…
Горящий силуэт расширялся, стал похожим на орла, расправляющего крылья.
«Я… умер? – лихорадочно думал Руссо. – Это… мой проводник в загробном мире?»
Столп света двинулся… к нему.
Руссо моргнул, но ничего не изменилось. «Может быть, – мелькнула у него мысль, – у меня сгорели веки?» Глаза у него сильно болели и слезились, кожа на боку шипела, как кусок мяса, только что снятый с решетки гриля, руки беспомощно повисли.
Светящаяся фигура придвигалась все ближе. Руссо с трудом дышал раскаленным воздухом, пытаясь не потерять сознания и остаться в живых.
Он поднял глаза, увидел черный туман.
Горящий силуэт завис над ним, словно бы рассматривая его, обнюхивая и изучая. Он был такой яркий, такой горячий, что Руссо, с трудом глядя на него, не мог отвести глаз, потому что это было самое красивое создание, какое он когда-либо видел.
Лик, сотканный из света, нечеловеческое лицо, идеальное, прекрасное, пугающее. «Это последнее, что я увижу в жизни», – подумал Руссо.
«Ты страдаешь», – услышал он.
Это были не совсем слова, это больше походило на мысль, но Руссо каким-то образом услышал эти слова, словно они проникли в его голову.
Силуэт протянул к нему руку, именно руку, а не лапу. Рукой, сотканной из света, он коснулся головы Руссо. Ему показалось, будто к его опаленной коже прикоснулись куском льда.
«Страдания – дар Божий», – снова услышал Руссо слова, переданные ему телепатически.
Светящаяся фигура выпрямилась и поплыла прочь. Руссо боялся, что удивительное существо останется, но и видеть, как оно удаляется, было нестерпимо страшно. Страшно было оставаться одному в этом аду.
Горящий силуэт подплыл к дверям лаборатории, непрерывно мерцая, колеблясь и поворачиваясь на лету, – горящая свеча размером с человека…
Агония охватила Руссо. Боль как будто приберегала силу для последней атаки и поглотила его целиком. Не в силах даже вскрикнуть, Руссо повалился на бетонный пол.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Как это ни смешно, но только ранним вечером в воскресенье, когда настало время укладывать вещи и возвращаться и мясорубку мегаполиса, Картер почувствовал, как хорошо за городом.
Руссо за выходные не позвонил ни разу, но и Картер ему тоже не звонил. Пару часов в эту субботу он посвятил изучению особо тонких моментов работы с лазером, а потом Бет все-таки вытащила его прогуляться в лес. После этого Эбби и Бен, успевшие помириться, позвали их собирать яблоки в саду за домом, и вот теперь им предстояло увезти домой два мешка свежих фруктов. Картер понятия не имел, что они будут делать с таким количеством.
Даже Руссо не одолел бы больше дюжины.
По пути в Нью-Йорк в машине пахло яблоками и пирогами с тыквой, которые Бен и Эбби испекли утром. Бен включил радио, чтобы послушать сообщения об обстановке на трассах.
– Если ничего другого не скажут, – сказал Бен, – поеду по Со-Милл-Ривер-парквей.
Но сначала пришлось выслушать уйму рекламы, прогноз погоды, а потом еще несколько минут идиотской болтовни радиоведущих Гэри и Гила. Картер почти не обращал внимания на их высказывания об актрисе из фильма «Эльвира – повелительница тьмы», типа: «Неужели у нее настоящая грудь? Уже тридцать лет – никаких изменений!»
Однако чуть позже он стал слушать более внимательно, потому что Гил спросил у своего напарника:
– А что ты скажешь про это безумие в Нью-Йорке, когда среди ночи затрезвонили колокола?
– Вот уж страху-то было… – прогундосил Гэри.
– Для тех, кто еще не оправился после хеллоуинских вечеринок, сообщаем о том, что произошло прошлым вечером: ровно в десять часов шестнадцать минут колокола всех церквей на Манхэттене…
– То есть все колокола абсолютно всех церквей, соборов, храмов и так далее, – снова встрял Гэри.
– Начали звонить как полоумные.
– Было похоже на сигналы воздушной тревоги, – добавил Гэри.
– Воздух! Воздух! – прокричал Гил.
– Но ничего не произошло, верно?
– Очень надеюсь, что нет!
– Но позволь заметить: если это была какая-то хеллоуинская шутка…
– А что же еще это могло быть? – хмыкнул Гил.
– Тогда эти ребята здорово потрудились, чтобы все сработало одновременно. Как, скажи мне на милость, можно подгадать, чтобы в одну и ту же секунду зазвонил колокол, подвешенный по старинке на колокольне, и электронные колокола, скажем, собора Святого Патрика?
– Да, и почему именно в десять шестнадцать вечера? – поддакнул Гил. – Лично я бы дождался полуночи, если бы задумал что-нибудь эдакое.
. – Ну, я могу только вот что сказать: если те, кто отмочил эту хеллоуинскую шуточку, нас сейчас слушают, большая просьба: позвоните нам по номеру один-восемьсот-ГИЛ-ГЭРИ и расскажите, как вам это удалось провернуть! Очень, очень круто.
– И жуть как страшно.
Бен убавил громкость и сказал:
– Готов поспорить – все устроил этот иллюзионист, Дэвид Блейн! Ну, тот самый, что торчал в глыбе льда на Таймс-сквер.
– Но если он не возьмет ответственность на себя, – ответил Картер, – тогда как?
– Может быть, он просто хочет, чтобы все еще немножко погадали, чьих это рук дело? – предположила Бет.
– В нашем городе ко вторнику эта новость уже успеет устареть, – заметила Эбби. – Так что ему следовало бы поторопиться.
Даже после сообщения об обстановке на дорогах Бен не стал выключать радио. На радиостанцию начали звонить слушатели и высказывать свое мнение о том, почему зазвонили колокола. Двое или трое согласились с тем, что это была хеллоуинская шутка, но большинство, к неудовольствию Картера, склонялись к мнению о том, что произошло нечто сверхъестественное, иррациональное. Один мужчина заявил, что случившееся – дело рук духа Гудини, устроившего этот трезвон, чтобы доказать, что загробная жизнь существует. Потом на радиостанцию дозвонился свидетель Иеговы и сказал, что это знак надвигающегося апокалипсиса. Священник из Гарлема сказал, что это призыв одуматься и покаяться, адресованный жителям Нью-Йорка, который он назвал «Содомом и Гоморрой наших дней». Профессор факультета истории религии Колумбийского университета объяснил, что колокольный звон в ночь Хеллоуина – старинная традиция изгнания злых духов и ведьм.
– Прежде считалось, – говорил профессор, – что когда поблизости от церкви пролетает ведьма, то звон колокола способен сбить ее на землю, наподобие ракеты «Патриот».
– Так значит, – вмешался ведущий Гил, – теперь нам нужно ходить по улицам и смотреть, не валяются ли где сбитые ведьмы?
– Что ж, вы можете этим заняться, если пожелаете, – ответил профессор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ученый попытался сделать вдох и сразу почувствовал запах собственной горелой одежды и паленой кожи.
Светящаяся фигура рывками поднималась вверх.
«Митчелл?» – мелькнула мысль у Руссо. Но нет, ничего подобного он прежде не видел…
Горящий силуэт расширялся, стал похожим на орла, расправляющего крылья.
«Я… умер? – лихорадочно думал Руссо. – Это… мой проводник в загробном мире?»
Столп света двинулся… к нему.
Руссо моргнул, но ничего не изменилось. «Может быть, – мелькнула у него мысль, – у меня сгорели веки?» Глаза у него сильно болели и слезились, кожа на боку шипела, как кусок мяса, только что снятый с решетки гриля, руки беспомощно повисли.
Светящаяся фигура придвигалась все ближе. Руссо с трудом дышал раскаленным воздухом, пытаясь не потерять сознания и остаться в живых.
Он поднял глаза, увидел черный туман.
Горящий силуэт завис над ним, словно бы рассматривая его, обнюхивая и изучая. Он был такой яркий, такой горячий, что Руссо, с трудом глядя на него, не мог отвести глаз, потому что это было самое красивое создание, какое он когда-либо видел.
Лик, сотканный из света, нечеловеческое лицо, идеальное, прекрасное, пугающее. «Это последнее, что я увижу в жизни», – подумал Руссо.
«Ты страдаешь», – услышал он.
Это были не совсем слова, это больше походило на мысль, но Руссо каким-то образом услышал эти слова, словно они проникли в его голову.
Силуэт протянул к нему руку, именно руку, а не лапу. Рукой, сотканной из света, он коснулся головы Руссо. Ему показалось, будто к его опаленной коже прикоснулись куском льда.
«Страдания – дар Божий», – снова услышал Руссо слова, переданные ему телепатически.
Светящаяся фигура выпрямилась и поплыла прочь. Руссо боялся, что удивительное существо останется, но и видеть, как оно удаляется, было нестерпимо страшно. Страшно было оставаться одному в этом аду.
Горящий силуэт подплыл к дверям лаборатории, непрерывно мерцая, колеблясь и поворачиваясь на лету, – горящая свеча размером с человека…
Агония охватила Руссо. Боль как будто приберегала силу для последней атаки и поглотила его целиком. Не в силах даже вскрикнуть, Руссо повалился на бетонный пол.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Как это ни смешно, но только ранним вечером в воскресенье, когда настало время укладывать вещи и возвращаться и мясорубку мегаполиса, Картер почувствовал, как хорошо за городом.
Руссо за выходные не позвонил ни разу, но и Картер ему тоже не звонил. Пару часов в эту субботу он посвятил изучению особо тонких моментов работы с лазером, а потом Бет все-таки вытащила его прогуляться в лес. После этого Эбби и Бен, успевшие помириться, позвали их собирать яблоки в саду за домом, и вот теперь им предстояло увезти домой два мешка свежих фруктов. Картер понятия не имел, что они будут делать с таким количеством.
Даже Руссо не одолел бы больше дюжины.
По пути в Нью-Йорк в машине пахло яблоками и пирогами с тыквой, которые Бен и Эбби испекли утром. Бен включил радио, чтобы послушать сообщения об обстановке на трассах.
– Если ничего другого не скажут, – сказал Бен, – поеду по Со-Милл-Ривер-парквей.
Но сначала пришлось выслушать уйму рекламы, прогноз погоды, а потом еще несколько минут идиотской болтовни радиоведущих Гэри и Гила. Картер почти не обращал внимания на их высказывания об актрисе из фильма «Эльвира – повелительница тьмы», типа: «Неужели у нее настоящая грудь? Уже тридцать лет – никаких изменений!»
Однако чуть позже он стал слушать более внимательно, потому что Гил спросил у своего напарника:
– А что ты скажешь про это безумие в Нью-Йорке, когда среди ночи затрезвонили колокола?
– Вот уж страху-то было… – прогундосил Гэри.
– Для тех, кто еще не оправился после хеллоуинских вечеринок, сообщаем о том, что произошло прошлым вечером: ровно в десять часов шестнадцать минут колокола всех церквей на Манхэттене…
– То есть все колокола абсолютно всех церквей, соборов, храмов и так далее, – снова встрял Гэри.
– Начали звонить как полоумные.
– Было похоже на сигналы воздушной тревоги, – добавил Гэри.
– Воздух! Воздух! – прокричал Гил.
– Но ничего не произошло, верно?
– Очень надеюсь, что нет!
– Но позволь заметить: если это была какая-то хеллоуинская шутка…
– А что же еще это могло быть? – хмыкнул Гил.
– Тогда эти ребята здорово потрудились, чтобы все сработало одновременно. Как, скажи мне на милость, можно подгадать, чтобы в одну и ту же секунду зазвонил колокол, подвешенный по старинке на колокольне, и электронные колокола, скажем, собора Святого Патрика?
– Да, и почему именно в десять шестнадцать вечера? – поддакнул Гил. – Лично я бы дождался полуночи, если бы задумал что-нибудь эдакое.
. – Ну, я могу только вот что сказать: если те, кто отмочил эту хеллоуинскую шуточку, нас сейчас слушают, большая просьба: позвоните нам по номеру один-восемьсот-ГИЛ-ГЭРИ и расскажите, как вам это удалось провернуть! Очень, очень круто.
– И жуть как страшно.
Бен убавил громкость и сказал:
– Готов поспорить – все устроил этот иллюзионист, Дэвид Блейн! Ну, тот самый, что торчал в глыбе льда на Таймс-сквер.
– Но если он не возьмет ответственность на себя, – ответил Картер, – тогда как?
– Может быть, он просто хочет, чтобы все еще немножко погадали, чьих это рук дело? – предположила Бет.
– В нашем городе ко вторнику эта новость уже успеет устареть, – заметила Эбби. – Так что ему следовало бы поторопиться.
Даже после сообщения об обстановке на дорогах Бен не стал выключать радио. На радиостанцию начали звонить слушатели и высказывать свое мнение о том, почему зазвонили колокола. Двое или трое согласились с тем, что это была хеллоуинская шутка, но большинство, к неудовольствию Картера, склонялись к мнению о том, что произошло нечто сверхъестественное, иррациональное. Один мужчина заявил, что случившееся – дело рук духа Гудини, устроившего этот трезвон, чтобы доказать, что загробная жизнь существует. Потом на радиостанцию дозвонился свидетель Иеговы и сказал, что это знак надвигающегося апокалипсиса. Священник из Гарлема сказал, что это призыв одуматься и покаяться, адресованный жителям Нью-Йорка, который он назвал «Содомом и Гоморрой наших дней». Профессор факультета истории религии Колумбийского университета объяснил, что колокольный звон в ночь Хеллоуина – старинная традиция изгнания злых духов и ведьм.
– Прежде считалось, – говорил профессор, – что когда поблизости от церкви пролетает ведьма, то звон колокола способен сбить ее на землю, наподобие ракеты «Патриот».
– Так значит, – вмешался ведущий Гил, – теперь нам нужно ходить по улицам и смотреть, не валяются ли где сбитые ведьмы?
– Что ж, вы можете этим заняться, если пожелаете, – ответил профессор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97