Послышался треск разбивающихся окон в других комнатах и несколько последовавших за этим приглушенных взрывов. Однако в коридоре не было окон, так что на этот раз он не пострадал.
Несмотря на растерянность и страх, Спенсер вдруг понял, что не чувствует запаха крови. И вкуса ее тоже не чувствует. Другими словами, никакого кровотечения у него нет.
Вдруг он понял, что произошло. Никакая это не бандитская разборка. Картечь не нанесла ему серьезных ран, значит, это не настоящая картечь. Это твердые резиновые пули. И граната тоже не настоящая, а с пластиковыми пулями. Такие гранаты имеются только в распоряжении служб безопасности. Он сам пользовался ими. Очевидно, несколько секунд назад какая-нибудь группа захвата пыталась совершить налет на этот дом и использовала эти гранаты, чтобы вывести из строя находящихся в доме.
Несомненно, мебельный фургон являлся прикрытием для нападавших. И ему не померещилось, когда он заметил там какое-то движение.
Ему следовало бы успокоиться. Этот налет был делом рук местной полиции, отдела по борьбе с наркотиками, ФБР или еще какой-либо службы безопасности. Очевидно, он оказался в центре одной из их операций. Он знал, что надо делать в таких случаях. Если он ляжет на пол лицом вниз, положив руки на голову и растопырив пальцы, чтобы было видно, что в них ничего нет, в него не будут стрелять. Они наденут на него наручники, станут его допрашивать, но не убьют и не покалечат.
Правда, дело в том, что он не имел права здесь находиться. Он нарушил право собственности. Они могут принять его за грабителя. Все его объяснения относительно того, почему он здесь оказался, покажутся им, в лучшем случае, неправдоподобными. Черт побери, они решат, что это полная чушь. Он и сам не мог понять – почему его так зацепила эта Валери, почему он хотел узнать о ней, почему у него хватило нахальства и глупости войти в этот дом.
Он не лег на пол. На ватных ногах он заковылял по темному коридору, придерживаясь рукой за стенку.
Эта женщина была вовлечена в какую-то незаконную деятельность, и сначала полицейские – или кто они там – решат, что он тоже связан с нею. Его задержат, будут допрашивать, возможно, даже накажут за помощь и содействие Валери в том, в чем ее обвиняют.
Они узнают, кто он такой.
Репортеры разнюхают все о его прошлом. Его физиономия появится в журналах и на экранах телевизоров. Он прожил немало лет в спасительной безвестности, никто не знал его нового имени, его внешность сильно изменилась со временем, и его невозможно было узнать. Но теперь этому придет конец. Он опять окажется в центре внимания, под лучами прожекторов, вокруг него вечно будут крутиться репортеры, каждый раз, появляясь на публике, он будет слышать шепоток за своей спиной.
Нет. Это невыносимо. Он больше этого не выдержит. Уж лучше умереть.
Эти люди скорее всего полицейские какого-нибудь из подразделений, а он невиновен ни в каком серьезном преступлении, но в данный момент они против него. Даже не желая того, они могут сломать ему жизнь, просто сообщив о нем прессе.
Опять раздался звон стекла – еще два взрыва.
Люди из группы захвата обычно ни перед чем не останавливаются, если полагают, что имеют дело с наркоманами, одуревшими от какой-нибудь травки или еще кое-чего похуже.
Спенсер добрался до середины коридорчика и теперь стоял между двумя дверьми. За правой дверью серел полумрак – это столовая. Значит, слева – ванная.
Он вошел в ванную, закрыл дверь в надежде выиграть хоть немного времени и разобраться в происходящем.
Резкая боль в лице, руках и ногах начинала понемногу успокаиваться. Он несколько раз быстро сжал и разжал кулаки, чтобы наладить кровообращение в руках.
В противоположном конце дома раздался треск такой силы, что дрогнули стены. Очевидно, они выломали входную дверь.
Еще один мощный удар. Дверь на кухню.
Они были в доме.
Они приближались.
У него не было времени на размышления. Необходимо было действовать, полагаясь только на свой инстинкт и на военную подготовку, которая, как он надеялся, была не хуже той, которой обладали ворвавшиеся сюда люди.
На задней стене помещения, прямо над ванной, чернота прерывалась сероватым прямоугольником. Он залез в ванную и обеими руками быстро ощупал раму оконца. Он не был уверен, что сможет вылезти через него, однако это был единственный путь к спасению.
Если бы окно было закрыто жалюзи или даже просто как следует закреплено, он бы оказался в западне. К счастью, ординарная рама окошка держалась, на рояльных петлях и открывалась вовнутрь. Он потянул за щеколду, и поддерживавшие фрамугу боковые скобы с тихим щелчком распрямились, окно полностью открылось.
Он боялся, что тихий скрип и щелчок привлекут внимание людей возле дома. Однако шум дождя заглушил звуки. Никто не поднял тревоги.
Спенсер ухватился за оконный карниз и подтянулся к отверстию. В лицо ему плеснули холодные струи дождя. Влажный воздух был насыщен сильным запахом земли, жасмина и травы.
Задний двор казался гобеленом, сотканным из черных и мрачных темно-серых нитей, рисунок которого размыл дождь. По крайней мере, один человек – а скорее всего, два – из группы захвата должен был бы наблюдать за этой частью дома. Однако, хотя зрение у Спенсера было достаточно острым, он не смог различить среди узоров гобелена что-либо, напоминающее человеческие силуэты.
Было мгновение, когда ему показалось, что его плечи не протиснутся в отверстие, однако он весь сжался и буквально вывернулся наружу. Земля была не очень далеко, так что он спрыгнул вниз без особых затруднений. Он прокатился по мокрой траве и замер, лежа на животе, чуть приподняв голову и безуспешно стараясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте.
Растения на клумбах и деревьях, отделявшие соседний участок, сильно разрослись. Несколько старых инжирных деревьев, которые давно не подрезали, возвышались массивными башнями.
Просвечивающее между густой листвой небо уже не было черным. Огни огромного города, отражаясь в плотных облаках, окрасили небо в мрачно-желтый цвет, переходящий в темно-серый на западе, над самым океаном.
Хотя Спенсер не впервые наблюдал такое неестественное освещение, оно наполнило его каким-то мистическим страхом и предчувствием беды, как будто под этим зловещим сводом людям грозила неминуемая гибель, которая всех приведет в ад. Было только удивительно, как при этом мрачном освещении двор оставался таким же темным, но он мог поклясться, что чем больше он вглядывался во тьму, тем чернее она казалась.
Боль в ногах утихала понемногу, руки по-прежнему еще ныли, но он мог ими действовать, лицо тоже горело меньше.
Внутри темного дома раздалась короткая автоматная очередь. Один из копов, наверное, был до смерти рад дорваться до оружия и палил по теням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177