» Я спросил: «Что я должен сделать?» Он закричал: «Сам ответь, мальчишка, ответь сам!» – Майкл остановился у окна и приложил руки к стеклу. – Отец Пуласки был настроен против новой мессы. Он продолжал служить мессы на латинском языке до последнего дня, несмотря на то что получил приказ перейти в белое духовенство. Я помню, как к нему пришел епископ. Отец Пуласки закричал: «Отлично! Теперь месса будет проходить на английском языке! Можно же оставить хоть немного латинской! Ну, можно же хотя бы оставить «Кирие!» – «Господи, помилуй!» Никто из нас не осмелился напомнить ему, что эта фраза была единственной во всей мессе, которая говорилась на греческом языке! – Майкл посмотрел на Кэтрин. – Отец Пуласки собрал все свои накопления и отправил меня в университет, где я узнал, что обладаю способностями к математике и информатике. Когда я наконец получил диплом по информатике в 1984 году, мне было уже двадцать семь, и к тому моменту я уже шесть лет находился в сане священника.
Кэтрин аккуратно положила часы на кофейный столик.
– Майкл, почему вы до сих пор со мной? – спросила она. – Почему вы так и не вернулись в свой приход, где будете надежно защищены от опасности?
– А почему вы все еще здесь? Почему вы не вернетесь к своим раскопкам или в какой-нибудь университет, где будете надежно защищены от опасности?
Кэтрин смотрела на свои руки, разглядывая ладони, будто читала по руке свою судьбу. Затем начала:
– Я рассказывала вам о своей матери, о ее работе. Мать была милой, кроткой, набожной женщиной. Она бы никогда не осмелилась критиковать чью-либо веру. Она проповедовала веру. Но Церковь разглядела в ней угрозу. И поскольку она преподавала в католическом колледже, Церковь имела право порицать ее. Сначала она сопротивлялась; наконец, из Рима была послан человек для серьезного разговора с ней. Человек этот был монахом-доминиканцем и работал в инквизиции.
– Ее не существует с тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
– Я знаю. Ее назвали незапятнанным именем – Священной конгрегацией по вероучениям. Однако инквизицией она называлась в течение шестисот лет. И просто потому, что ее называют иначе последние тридцать четыре года, не означает, что сущность тоже изменилась. Я знаю, чем Конгрегация занимается, отец. Цель ее деятельности – слежение за безопасностью Церкви, и я знаю, что подобные дела совершаются в полнейшей секретности. – Она кивнула головой и понизила голос: – Да, я знаю о Конгрегации все: как созывается суд, в котором судья зовется советником, а его помощник – комиссаром, и как они расследуют дела, представляющие потенциальную опасность для Церкви. Они пытались работать через священника из нашего прихода, отца Маккинли. Он приходил в наш дом и приказывал матери прекратить атаку на Церковь, но она всегда вступала с ним в горячие дебаты и говорила, что Церковь обязана реагировать на нужды верующих. Я полагаю, что, когда на сцену вступил представитель Ватикана, отец Маккинли воспринял этот шаг как личное поражение в попытке сдержать еретически настроенную женщину. Он чувствовал себя униженным ею.
– И что же случилось?
– Конгрегация подготовила письменные рекомендации Папе, в которых говорилось о необходимости лишить мою мать должности в колледже, а также квалификации, дающей право преподавать римско-католическое вероучение. Ей даже сказали, что отныне она не является католическим теологом и ей запрещается писать и издаваться. И она пошла на уступки. Однако отцу Маккинли этого было недостаточно. Я никогда не забуду то воскресенье… Мне было десять лет. Во время своей проповеди Маккинли рассказывал о ереси и все время смотрел прямо в глаза моей матери. Момент был ужасным. Прихожане молчали. Все смотрели на нас. Держа голову высоко, мама поднялась и вышла прямо во время мессы. Больше она в церковь не возвращалась.
После этого, – продолжала Кэтрин, – в церковь мы ходили с отцом вдвоем. Я ощущала на себе взгляды людей, а в школе дети выкрикивали имя моей матери, добавляя, что мы все сгорим в аду. – Кэтрин закрыла глаза. Перед ее глазами внезапно пронеслось незваное воспоминание: пятиклассники хихикают и шепчутся, в то время как она в наказание стоит на табурете, ее лицо горит от стыда, а по ногам течет струйка.
– Люди не знали, – продолжала Кэтрин, – что каждое воскресное утро мать проводила свою службу. Она продолжала веровать, но не желала совершать таинства. Поэтому она уже не принимала причастия.
– Поэтому вы и покинули Церковь?
– Нет, это произошло позднее, когда умер мой отец. – Кэтрин поднялась с кресла и подошла к окну, где стоял Майкл. Она прищурилась от ярких лучей, исходящих от пирамиды у казино «Луксор», которые походили на дорогу в другую галактику. – Он уехал в Африку для совершения мирной миссии, – тихо продолжала она, – взяв с собой лекарства и Библию. В стране случился переворот – одно племя восстало против другого. Когда добрались до миссионеров, их казнили как шпионов. Отца, священника и трех монахинь. Это показывали в новостях – фотографии их тел мелькали у меня перед глазами снова и снова…
– Я помню эту историю. Я не знал, что это был ваш отец.
– Его привезли обратно и по всем канонам организовали его похороны. Его похоронили на католическом кладбище. Мама умерла несколько месяцев спустя – воспаление легких, говорили доктора, но я знала: она умерла, потому что у нее разорвалось сердце. Родители очень любили друг друга, они отдавали себя друг другу целиком и без остатка. Мать не видела смысла в жизни без отца. – Она посмотрела на Майкла. – В ночь перед своей смертью мать сказала, что хочет, чтобы ее похоронили рядом с могилой отца, чтобы они навеки остались лежать рядом. Но это было возможным только в том случае если она исповедуется и ей отпустят грехи. Она согласилась после стольких лет изоляции от Церкви, которую она так любила…
Кэтрин сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, зная, что Майкл смотрит на нее.
– Мать попросила меня послать за священником. Я позвонила в церковь, и пришел не кто-нибудь, а отец Маккинли. И я не могу этого описать, но в его глазах было нечто такое, что, когда он вошел в больничную палату я почувствовала, что этот человек празднует победу. Он подошел к кровати матери. Он вел себя так, словно пришел подвести итог, сыграть последнюю партию игры за власть, победителем в которой мог быть лишь один. Мама хотела умереть спокойно и поскорее встретиться с отцом. Но отец Маккинли…
Я вышла из палаты. Не надо было делать этого, но я поступила именно так. Я подумала, что мама хочет переговорить с ним с глазу на глаз. Я не знаю, что именно произошло, но спустя некоторое время отец Маккинли вышел с красным от гнева лицом и пронесся мимо меня, не сказав ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Кэтрин аккуратно положила часы на кофейный столик.
– Майкл, почему вы до сих пор со мной? – спросила она. – Почему вы так и не вернулись в свой приход, где будете надежно защищены от опасности?
– А почему вы все еще здесь? Почему вы не вернетесь к своим раскопкам или в какой-нибудь университет, где будете надежно защищены от опасности?
Кэтрин смотрела на свои руки, разглядывая ладони, будто читала по руке свою судьбу. Затем начала:
– Я рассказывала вам о своей матери, о ее работе. Мать была милой, кроткой, набожной женщиной. Она бы никогда не осмелилась критиковать чью-либо веру. Она проповедовала веру. Но Церковь разглядела в ней угрозу. И поскольку она преподавала в католическом колледже, Церковь имела право порицать ее. Сначала она сопротивлялась; наконец, из Рима была послан человек для серьезного разговора с ней. Человек этот был монахом-доминиканцем и работал в инквизиции.
– Ее не существует с тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
– Я знаю. Ее назвали незапятнанным именем – Священной конгрегацией по вероучениям. Однако инквизицией она называлась в течение шестисот лет. И просто потому, что ее называют иначе последние тридцать четыре года, не означает, что сущность тоже изменилась. Я знаю, чем Конгрегация занимается, отец. Цель ее деятельности – слежение за безопасностью Церкви, и я знаю, что подобные дела совершаются в полнейшей секретности. – Она кивнула головой и понизила голос: – Да, я знаю о Конгрегации все: как созывается суд, в котором судья зовется советником, а его помощник – комиссаром, и как они расследуют дела, представляющие потенциальную опасность для Церкви. Они пытались работать через священника из нашего прихода, отца Маккинли. Он приходил в наш дом и приказывал матери прекратить атаку на Церковь, но она всегда вступала с ним в горячие дебаты и говорила, что Церковь обязана реагировать на нужды верующих. Я полагаю, что, когда на сцену вступил представитель Ватикана, отец Маккинли воспринял этот шаг как личное поражение в попытке сдержать еретически настроенную женщину. Он чувствовал себя униженным ею.
– И что же случилось?
– Конгрегация подготовила письменные рекомендации Папе, в которых говорилось о необходимости лишить мою мать должности в колледже, а также квалификации, дающей право преподавать римско-католическое вероучение. Ей даже сказали, что отныне она не является католическим теологом и ей запрещается писать и издаваться. И она пошла на уступки. Однако отцу Маккинли этого было недостаточно. Я никогда не забуду то воскресенье… Мне было десять лет. Во время своей проповеди Маккинли рассказывал о ереси и все время смотрел прямо в глаза моей матери. Момент был ужасным. Прихожане молчали. Все смотрели на нас. Держа голову высоко, мама поднялась и вышла прямо во время мессы. Больше она в церковь не возвращалась.
После этого, – продолжала Кэтрин, – в церковь мы ходили с отцом вдвоем. Я ощущала на себе взгляды людей, а в школе дети выкрикивали имя моей матери, добавляя, что мы все сгорим в аду. – Кэтрин закрыла глаза. Перед ее глазами внезапно пронеслось незваное воспоминание: пятиклассники хихикают и шепчутся, в то время как она в наказание стоит на табурете, ее лицо горит от стыда, а по ногам течет струйка.
– Люди не знали, – продолжала Кэтрин, – что каждое воскресное утро мать проводила свою службу. Она продолжала веровать, но не желала совершать таинства. Поэтому она уже не принимала причастия.
– Поэтому вы и покинули Церковь?
– Нет, это произошло позднее, когда умер мой отец. – Кэтрин поднялась с кресла и подошла к окну, где стоял Майкл. Она прищурилась от ярких лучей, исходящих от пирамиды у казино «Луксор», которые походили на дорогу в другую галактику. – Он уехал в Африку для совершения мирной миссии, – тихо продолжала она, – взяв с собой лекарства и Библию. В стране случился переворот – одно племя восстало против другого. Когда добрались до миссионеров, их казнили как шпионов. Отца, священника и трех монахинь. Это показывали в новостях – фотографии их тел мелькали у меня перед глазами снова и снова…
– Я помню эту историю. Я не знал, что это был ваш отец.
– Его привезли обратно и по всем канонам организовали его похороны. Его похоронили на католическом кладбище. Мама умерла несколько месяцев спустя – воспаление легких, говорили доктора, но я знала: она умерла, потому что у нее разорвалось сердце. Родители очень любили друг друга, они отдавали себя друг другу целиком и без остатка. Мать не видела смысла в жизни без отца. – Она посмотрела на Майкла. – В ночь перед своей смертью мать сказала, что хочет, чтобы ее похоронили рядом с могилой отца, чтобы они навеки остались лежать рядом. Но это было возможным только в том случае если она исповедуется и ей отпустят грехи. Она согласилась после стольких лет изоляции от Церкви, которую она так любила…
Кэтрин сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, зная, что Майкл смотрит на нее.
– Мать попросила меня послать за священником. Я позвонила в церковь, и пришел не кто-нибудь, а отец Маккинли. И я не могу этого описать, но в его глазах было нечто такое, что, когда он вошел в больничную палату я почувствовала, что этот человек празднует победу. Он подошел к кровати матери. Он вел себя так, словно пришел подвести итог, сыграть последнюю партию игры за власть, победителем в которой мог быть лишь один. Мама хотела умереть спокойно и поскорее встретиться с отцом. Но отец Маккинли…
Я вышла из палаты. Не надо было делать этого, но я поступила именно так. Я подумала, что мама хочет переговорить с ним с глазу на глаз. Я не знаю, что именно произошло, но спустя некоторое время отец Маккинли вышел с красным от гнева лицом и пронесся мимо меня, не сказав ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117