Даже разложившийся труп генерала Хейла смердел куда меньше. Угри прели, и жир капал на мясистое лицо спящего повара, заставляя его ругаться и ворочаться во сне.
Помощник ткнул спящее тело носком туфли.
– Просыпайся, Фонделгру. Да проснись ты! – Капля жира упала ему на голову.
Фонделгру повернулся и застонал, почесывая огромное раздутое брюхо под фартуком, который, по всей видимости, когда-то был белым. Приоткрыв один глаз, он заметил Фогвилла, с шумом выпустил газы и вздохнул.
– Крам? Тебе чего?
Заметив блестящие жирные пятна на новенькой церемониальной рясе, Фогвилл отпрыгнул подальше от полок с угрями. Всем сердцем он желал сейчас, чтобы висевший в воздухе отвратительный запах исходил от человека, а не от рыбы.
– Я ищу Девона. Его здесь случайно нет?
За спиной зазвенели тарелки, и что-то разлетелось вдребезги. Фонделгру не обратил на происшествие никакого внимания.
– А что этот сифилитик мог тут забыть?
– Может быть, наш отравитель снова хотел помочь на кухне. – Фогвилл презрительно взглянул на бурлящие и пенящиеся кастрюли, на дымящиеся грязные печи. – Я смотрю, у тебя здесь все под контролем.
Главный повар пригладил рукой лоснящиеся волосы и стал рассматривать грязные ногти. Исподлобья взглянул на гостя.
– Мне кажется, он свои яды и заразы на нас испытывает.
– А он утверждает, что находит здесь вдохновение.
Рот повара чуть заметно покривился.
– Ну что ж, если ты его все-таки встретишь, – сказал помощник, – будь добр, передай, что его хотят немедленно видеть в алтаре. По очень важному делу.
Повар зевнул.
– У вашей проклятой шайки только важные дела и водятся. За спиной подавальщик орал на поваренка. Полетела посуда, а Фонделгру и глазом не моргнул.
– Видите, Девона здесь и в помине нет, – в конце концов проворчал он и снова закрыл глаза.
Фогвилл осмотрелся вокруг: двое мальчишек затеяли драку прямо между рядами раковин и разделочных столов. Они повалили друг друга на пол и покатились по грязным лужам, задев один из столов. Вниз металлическим градом посыпались столовые приборы, стоявшие в корзине.
– Да у тебя тут новенькие, как я погляжу, – заметил Фогвилл. – Все уже прошли проверку?
У пресвитера Сайпса были причины для волнений. С истреблением войск хашеттов появился риск, что враг прибегнет к более изощренным способам мести. А вдруг это будет чашка с ядом?
Фогвилл глубоко вздохнул… и немедленно пожалел об этом. Неожиданно прямо у него под ногами завыла собака. Собака? Он даже глаза закрыл. В последний раз взглянув на дерущихся поварят, помощник отправился в направлении к выходу. К своему ужасу, он заметил, что запах тоже решил покинуть кухню.
Священнику снова пришлось карабкаться через дебри огромной кухни, увиливать от бесчисленных поваров, посудомойщиков, мясников, подавальщиков, служанок и носилыциков. Кухня буквально ломилась от разношерстного люда – никто бы и не заметил пропажи одного, а то и дюжины человек. Скольких успел отравитель заманить на свою адскую кухню за эти годы? Помощник вспомнил слова Фонделгру. Наверное, он на нас свои яды и заразы испытывает.
Когда Фогвилл добрался до выхода, у него голова трещала от мысли о том, какие ужасы могли бурлить в каждом кухонном котле. Откуда подозрительно зеленоватый налет на мясе? От какой болезни побледнела дичь? Помощник еще долго потом не мог решиться попробовать яства, приготовленные на церковной кухне. По меньшей мере неделю. Он приложил все усилия, чтобы убедить Сайпса заняться вопросом безопасности, и взял дело под свой личный контроль.
Мимо с изяществом проскользнул официант, ловко балансируя серебряным подносом со всевозможной выпечкой.
Фогвилл схватил булочку и поднес к глазам. Вдруг крем имеет легкий сернистый запах? Помощник осторожно попробовал лизнуть пирожное: а что, если за сочной сливочной сладостью скрывается привкус горечи?
Фогвилл запихал булочку в рот и зашагал вон из кухни. На некоторый риск он все-таки готов был пойти.
Химик и отравитель Александр Девон лежал с широко открытыми глазами. Из всех морщинок и трещинок, избороздивших его лицо и шею, из пораженной кожи на груди, под локтями и коленями сочилась кровь, ручейками стекая на старые грязные простыни. При малейшем движении лопались волдыри, и кожа слезала со спины. Легкие словно заросли мхом. При каждом вдохе все внутри бурлило и жгло, а с кашлем изо рта вырывалась пенистая жидкость, которую несчастный сплевывал в таз у кровати. Влажные веки, будто осколки стекла, причиняли распухшим глазам невероятную боль. Когда Девон попытался повернуться, чтобы посмотреть на часы у окна, скелет его заскрипел, а мышцы словно отстали от костей. Он уже опаздывал на работу. И хотя при малейшем движении тело охватывала агония, Девон заставил себя подняться с кровати и невероятным усилием растянул в улыбку искривленный муками рот.
Жизнь, в конце концов, есть лишь череда попыток.
Сторона кровати, на которой спала Элизабет, осталась сухой и ровной. Он прижал пальцы к губам и дотронулся ими до подушки, где когда-то лежала ее голова. За последние годы простыни столько раз перестирывались, что очертания израненного тела совершенно выцвели, и виднелась лишь тоненькая полоска въевшейся в ткань крови. Вероятно, однажды и этого следа не останется.
Он стащил простыню с кровати и бросил в корзину, а потом занялся собственными ранами. Сначала руки: Девон аккуратно обработал кровоточащую кожу мягким ватным тампоном, смоченным в спирте, стер кровь и сам наложил повязки. Затем грудь: смыв кровь, он зажал один конец бинта под мышкой и ловко обернул его вокруг торса. Острая боль пронзила тело, когда он нагнулся к ногам. Девон переждал некоторое время, пока боль не утихла. Нужно закрыть бинтом каждую царапинку, чтобы избежать инфекции. На Ядовитых Кухнях водится зараза на любой вкус.
Закончив с перевязкой, он не спеша надел старый твидовый костюм. Невероятным усилием воли Девон вернул себе обычное невозмутимое выражение лица. Каждый дюйм его тела стонал и кровоточил. Он надел очки. И хотя зрение неумолимо слабело с каждым годом, глаза его оставались ясными и теплыми, а на красивом в молодости, хитроватом лице, лице весельчака и насмешника, до сих пор можно было разглядеть среди бесчисленных морщин следы, оставленные улыбкой. У отравителя было одно из тех лиц, которые нравятся людям, если бы не раны, волдыри и клочьями облезавшая кожа.
Тело Девона вкусило яда.
Утренний свет осторожно прокрадывался в спальню через полупрозрачные занавески, в то время как за окном крыши плавились под палящими лучами солнца. Воздух дрожал от беспрерывного щебета птиц, которые тысячами гнездились в здешних зданиях, где никто не воровал у них яйца и куда не могли добраться попрошайки, давно растащившие и распродавшие все в этой части города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Помощник ткнул спящее тело носком туфли.
– Просыпайся, Фонделгру. Да проснись ты! – Капля жира упала ему на голову.
Фонделгру повернулся и застонал, почесывая огромное раздутое брюхо под фартуком, который, по всей видимости, когда-то был белым. Приоткрыв один глаз, он заметил Фогвилла, с шумом выпустил газы и вздохнул.
– Крам? Тебе чего?
Заметив блестящие жирные пятна на новенькой церемониальной рясе, Фогвилл отпрыгнул подальше от полок с угрями. Всем сердцем он желал сейчас, чтобы висевший в воздухе отвратительный запах исходил от человека, а не от рыбы.
– Я ищу Девона. Его здесь случайно нет?
За спиной зазвенели тарелки, и что-то разлетелось вдребезги. Фонделгру не обратил на происшествие никакого внимания.
– А что этот сифилитик мог тут забыть?
– Может быть, наш отравитель снова хотел помочь на кухне. – Фогвилл презрительно взглянул на бурлящие и пенящиеся кастрюли, на дымящиеся грязные печи. – Я смотрю, у тебя здесь все под контролем.
Главный повар пригладил рукой лоснящиеся волосы и стал рассматривать грязные ногти. Исподлобья взглянул на гостя.
– Мне кажется, он свои яды и заразы на нас испытывает.
– А он утверждает, что находит здесь вдохновение.
Рот повара чуть заметно покривился.
– Ну что ж, если ты его все-таки встретишь, – сказал помощник, – будь добр, передай, что его хотят немедленно видеть в алтаре. По очень важному делу.
Повар зевнул.
– У вашей проклятой шайки только важные дела и водятся. За спиной подавальщик орал на поваренка. Полетела посуда, а Фонделгру и глазом не моргнул.
– Видите, Девона здесь и в помине нет, – в конце концов проворчал он и снова закрыл глаза.
Фогвилл осмотрелся вокруг: двое мальчишек затеяли драку прямо между рядами раковин и разделочных столов. Они повалили друг друга на пол и покатились по грязным лужам, задев один из столов. Вниз металлическим градом посыпались столовые приборы, стоявшие в корзине.
– Да у тебя тут новенькие, как я погляжу, – заметил Фогвилл. – Все уже прошли проверку?
У пресвитера Сайпса были причины для волнений. С истреблением войск хашеттов появился риск, что враг прибегнет к более изощренным способам мести. А вдруг это будет чашка с ядом?
Фогвилл глубоко вздохнул… и немедленно пожалел об этом. Неожиданно прямо у него под ногами завыла собака. Собака? Он даже глаза закрыл. В последний раз взглянув на дерущихся поварят, помощник отправился в направлении к выходу. К своему ужасу, он заметил, что запах тоже решил покинуть кухню.
Священнику снова пришлось карабкаться через дебри огромной кухни, увиливать от бесчисленных поваров, посудомойщиков, мясников, подавальщиков, служанок и носилыциков. Кухня буквально ломилась от разношерстного люда – никто бы и не заметил пропажи одного, а то и дюжины человек. Скольких успел отравитель заманить на свою адскую кухню за эти годы? Помощник вспомнил слова Фонделгру. Наверное, он на нас свои яды и заразы испытывает.
Когда Фогвилл добрался до выхода, у него голова трещала от мысли о том, какие ужасы могли бурлить в каждом кухонном котле. Откуда подозрительно зеленоватый налет на мясе? От какой болезни побледнела дичь? Помощник еще долго потом не мог решиться попробовать яства, приготовленные на церковной кухне. По меньшей мере неделю. Он приложил все усилия, чтобы убедить Сайпса заняться вопросом безопасности, и взял дело под свой личный контроль.
Мимо с изяществом проскользнул официант, ловко балансируя серебряным подносом со всевозможной выпечкой.
Фогвилл схватил булочку и поднес к глазам. Вдруг крем имеет легкий сернистый запах? Помощник осторожно попробовал лизнуть пирожное: а что, если за сочной сливочной сладостью скрывается привкус горечи?
Фогвилл запихал булочку в рот и зашагал вон из кухни. На некоторый риск он все-таки готов был пойти.
Химик и отравитель Александр Девон лежал с широко открытыми глазами. Из всех морщинок и трещинок, избороздивших его лицо и шею, из пораженной кожи на груди, под локтями и коленями сочилась кровь, ручейками стекая на старые грязные простыни. При малейшем движении лопались волдыри, и кожа слезала со спины. Легкие словно заросли мхом. При каждом вдохе все внутри бурлило и жгло, а с кашлем изо рта вырывалась пенистая жидкость, которую несчастный сплевывал в таз у кровати. Влажные веки, будто осколки стекла, причиняли распухшим глазам невероятную боль. Когда Девон попытался повернуться, чтобы посмотреть на часы у окна, скелет его заскрипел, а мышцы словно отстали от костей. Он уже опаздывал на работу. И хотя при малейшем движении тело охватывала агония, Девон заставил себя подняться с кровати и невероятным усилием растянул в улыбку искривленный муками рот.
Жизнь, в конце концов, есть лишь череда попыток.
Сторона кровати, на которой спала Элизабет, осталась сухой и ровной. Он прижал пальцы к губам и дотронулся ими до подушки, где когда-то лежала ее голова. За последние годы простыни столько раз перестирывались, что очертания израненного тела совершенно выцвели, и виднелась лишь тоненькая полоска въевшейся в ткань крови. Вероятно, однажды и этого следа не останется.
Он стащил простыню с кровати и бросил в корзину, а потом занялся собственными ранами. Сначала руки: Девон аккуратно обработал кровоточащую кожу мягким ватным тампоном, смоченным в спирте, стер кровь и сам наложил повязки. Затем грудь: смыв кровь, он зажал один конец бинта под мышкой и ловко обернул его вокруг торса. Острая боль пронзила тело, когда он нагнулся к ногам. Девон переждал некоторое время, пока боль не утихла. Нужно закрыть бинтом каждую царапинку, чтобы избежать инфекции. На Ядовитых Кухнях водится зараза на любой вкус.
Закончив с перевязкой, он не спеша надел старый твидовый костюм. Невероятным усилием воли Девон вернул себе обычное невозмутимое выражение лица. Каждый дюйм его тела стонал и кровоточил. Он надел очки. И хотя зрение неумолимо слабело с каждым годом, глаза его оставались ясными и теплыми, а на красивом в молодости, хитроватом лице, лице весельчака и насмешника, до сих пор можно было разглядеть среди бесчисленных морщин следы, оставленные улыбкой. У отравителя было одно из тех лиц, которые нравятся людям, если бы не раны, волдыри и клочьями облезавшая кожа.
Тело Девона вкусило яда.
Утренний свет осторожно прокрадывался в спальню через полупрозрачные занавески, в то время как за окном крыши плавились под палящими лучами солнца. Воздух дрожал от беспрерывного щебета птиц, которые тысячами гнездились в здешних зданиях, где никто не воровал у них яйца и куда не могли добраться попрошайки, давно растащившие и распродавшие все в этой части города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120