С оглушительными криками всадники припустили лошадей вслед за импровизированным мячом.
– Армия собирается против нас, – продолжал шаман. – Скоро времени для игр не останется.
Вокруг Зуба земля была усеяна обломками двух кораблей. Старухи продолжали прочесывать разбитые лодки и ругаться из-за добычи. С расстояния крыши трудно было отличить корабли. Серебряная материя баллонов блестела на песке словно праздничный серпантин.
Батаба не отрываясь следил за игрой.
– Они тебе не верят, – продолжал шаман. – Я тебе не верю.
– Никак не пойму почему.
– Ты не уважаешь жизнь.
Девон фыркнул.
– Вы не меньше меня хотите этой войны.
– По другой причине, отравитель. Мы желаем вытащить кинжал из спины Айен, победить ее свергнутого сына и его приверженцев. Но ты…
С игровой площадки снова раздались крики. Одному из всадников удалось забить мяч в грубо отмеченный угол поля. Мальчонка подобрал клубок тряпок и засеменил в центр поля.
– Ты, – продолжал шаман, – не моргнув глазом убьешь тысячи, чтобы отомстить за личную обиду.
– Только не говори, что не ищешь справедливого возмездия для своего народа. Они десятилетиями уничтожали пустынные племена.
– Не могу отрицать, мы ненавидим их. Но цель наша выше. Мы сражаемся за Айен.
– А если Айен не существует и никогда не существовала? Какая тогда между нами разница? Мои мотивы по крайней мере основаны на уверенности, а не на слепой вере.
– Еще одна причина, чтобы тебе не доверять, – заметил шаман.
Девону страшно захотелось столкнуть шамана с крыши, и он глубоко вздохнул, чтобы потушить вспыхнувший гнев. Отравитель постепенно научился контролировать действие ангельского вина. Сознание его словно сжималось вокруг раскаленного ядра внутри тела. Гнев все еще вспыхивал в моменты, когда отравитель меньше всего ожидал этого, но теперь он мог с собой справиться.
Всадник ударил, и мяч перелетел на противоположный край площадки. Лошади подняли в воздух облака пыли, когда остальные игроки рванулись за мячом.
– Выжившие рассказали, что толстый священник поднял против нас целый город. Самая великая армия в истории готовится к наступлению. Но тело его было завернуто в шелка и пахло нежными цветами, словно то была женщина, а не мужчина. – Батаба снова увлекся игрой. – Мы уже и не ожидали найти у него яйца.
Звонкие возгласы полетели в воздух. Еще один игрок забил гол. Девона начинало тошнить.
В следующий момент Зуб вздрогнул. Сначала крыша начала трястись, затем вибрация стихла и уступила место глубокому ритмичному гулу. Трубы зашипели, и в воздух вырвались тучи пыли.
– Пришло время, – сказал шаман, – идти на войну.
28. Ульсис
В кромешной темноте нечем было смерить ход времени, кроме звонких капель воды в глубине коридора и тошнотворного запаха из соседней камеры.
Рэйчел перестала звать Дилла.
Обняв колени, она сидела на мокрых камнях, вздрагивая при каждом падении капли и стараясь ни о чем не думать. Сидеть тихо. Стоило только шевельнуться, как оковы безжалостно впивались в ногу, а синяки и ссадины начинали болеть с новой силой. Горло распухло, желудок свело от голода. Тарелку мяса Рэйчел швырнула вслед тюремщикам вместе с отчаянными проклятиями. Никто так и не пришел подобрать тарелку. Кувшин с водой опустел. Рэйчел хотелось пить. Карнивал тоже. Ангел пила первой.
Поначалу спайн пыталась сфокусироваться, унестись мысленно из темной камеры к туманным лесам Шейла, к холмам Клуна, усеянным игрушечными, словно из детской сказки, белыми домиками и садами. Унестись к местам, о которых она грезила, еще будучи ребенком. Но мысли были неуловимы, словно дымок тонкой свечи на ветру. Каждый раз оковы тянули ее за ногу в темноту и сырость.
Рэйчел погасила фонарь, чтобы не тратить масла. Ей показалось, что в темноте промелькнула Карнивал. Может быть, просто обман зрения. Карнивал, нахмурившись, уже несколько часов сидела в тишине. Лишь дыхание, короткое, голодное дыхание слышалось из противоположного угла камеры.
– Карнивал?
Молчание.
– Сколько осталось?
Ангел процедила сквозь стиснутые зубы:
– Зачем мне тебя предупреждать?
Карнивал уже не удавалось полностью отстраниться от своего голода. Гнев наполнял ее вены. Карнивал сделалась замкнутой и раздражительной, готовой взорваться в любую секунду, словно сжатая пружина.
– День?
– Меньше. – Рэйчел обдало потоком воздуха, когда ангел расправила крылья, чтобы размять затекшие мышцы. Она громко вздохнула и прохрипела: – Еще раз попробуй прутья. Пробуй… изо всех сил.
Рэйчел неуверенно поднялась на ноги и на ощупь нашла решетку. Каждое движение причиняло телу нестерпимую боль. Цепь заскрипела по каменным плитам. Рукой Рэйчел нашла прут и попыталась плечом протиснуться в узкий зазор. Она взвыла от боли.
Толстые металлические прутья не поддавались.
Задыхаясь, Рэйчел повалилась на колени.
– Безнадежно. – Она ударила кулаком по решетке.
Дыхание Карнивал заметно участилось.
– Зачем? – спросила Рэйчел. – Зачем оставлять нас так? Если они хотят посмотреть, как ты меня прикончишь, чего они ждут?
– Не они, – прошипела Карнивал. – Оно.
– Ульсис?
– Не знаю! – взорвалась Карнивал. – Заткнись! Закрой рот!
Рэйчел поднялась на ноги и снова попробовала протиснуться через прутья, обеими ногами упершись в каменный уступ. Она задыхалась при каждом движении.
Ничего не выходило.
Выбившись из сил, Рэйчел опустилась на пол.
– Если бы мы вдвоем…
Карнивал зарычала.
– Помоги мне!
Рэйчел услышала движение, скрип цепи, и внезапно рука крепко сжала ее запястье.
Но как она?…
– Не смей, – прошипела ей на ухо Карнивал, – приказывать мне.
– Ты делаешь мне больно.
– Да.
У Рэйчел перехватило дыхание. Темнота казалась непроницаемой, наполненной ненавистью и злобой. Спайн потянулась за мечом, но вспомнила, что они забрали все: ножи, дротики, яды. Даже бамбуковые трубки. Без оружия девушка почувствовала себя совершенно обнаженной.
В конце концов ангел расслабила руку. Цепь заскрипела и поползла в дальний угол камеры.
– Можно задать тебе вопрос? – спросила Рэйчел.
– Нет.
– Ты когда-нибудь давала нищему крысу?
– Что?
– Забудь. – Рэйчел потерла распухшую лодыжку и продолжала: – Я говорю про слепого, про глюмана. Ты дала ему крысу и сказала, что это ягненок.
– Ты ему поверила?
– Нет… Я не знаю.
– Почему нет? – прорычала Карнивал. – Я и хуже делала. Убивала нищих, пьяниц и шлюх, богатых, солдат и детей. – И тихо прошипела: – Даже спайнов.
– Должно быть, ты совсем одинока.
Молчание.
– Поговори со мной.
– Думаешь, это тебя спасет? Ошибаешься.
– Отлично. – Рэйчел нащупала фонарь и повернула кремневое колесико. – Если ты меня все равно убьешь, я хотя бы насмотрюсь на тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120