Наконец тошнота утихла, и она смогла сесть, обхватить свои голые ноги и оглядеться по сторонам.
Комнату освещала всего одна свеча, и ее огонек колебался на сквозняке. Изабо зажгла огонь на ладони, прикрыв его пальцами, чтобы светил не слишком ярко. На столе стоял поднос с яблочными пирогами, пышками и джемом, сушеным бельфрутом, маленькие кексики с сахарной глазурью и кувшин с пенистым козьим молоком. Все это вместе издавало изумительный запах.
К кровати были прикованы два маленьких мальчика. Доннкан спал, лежа на животе, одна цепь охватывала его запястье, другая — щиколотку. Нил жалобно плакал, зарывшись лицом в подушку. Он тоже был надежно прикован к кровати. Оба мальчика были все еще одеты в ночные рубашки и с босыми ногами.
Изабо натянула свою одежду и тихо подошла к кровати.
— Кукушонок? — прошептала она, садясь рядом с ним. — Тихо, малыш. Не надо плакать. Все хорошо, мой кукушонок, я здесь.
Нил резко сел. Его лицо было очень грязным. Он непонимающе уставился на нее, потом, расплакавшись, бросился в ее объятия. Она успокаивала его, гладя по голове, как будто он был каким-то маленьким зверьком. Наконец его рыдания утихли, и она наклонила голову, прошептав ему прямо в ухо:
— С тобой все в порядке, Кукушонок? Ты не ранен?
Он покачал головой, икая.
— Но Доннкана ударили по голове, и он после этого стал такой странный: его все время тошнит и он хочет спать.
Изабо ласково разжала его руки, вцепившиеся в него, и подошла к другой стороне кровати. Она быстро осмотрела Доннкана, нахмурившись при виде уродливого синяка, расплывшегося по одной стороне лица.
— Его что, кирпичом ударили? — спросила она сердито.
Нил покачал головой.
— Пират Кувалда просто ударил его кулаком.
— Этот Кувалда просто скотина, — с отвращением сказала Изабо. — Ты пытался разбудить Доннкана?
— Он несколько раз просыпался, но его все время тошнит, и он действительно очень странный. Она орала на Кувалду и сказала, что он ударил его слишком сильно, а потом велела сходить за пиявкой. А что хорошего может сделать пиявка, Бо?
— Она говорила про такого лекаря, — объяснила Изабо. — Он уже приходил?
Нил покачал головой.
— Но она сказала, что он уже скоро появится. Доннкан сказал, что она может сделать с пиявкой то, что мама не разрешает говорить, и тогда она опять разоралась, а потом ушла. Она велела Культяпке принести сюда всю эту еду, чтобы мы могли видеть и чувствовать ее запах, а съесть не могли! По-моему, это подло!
— Я тоже так считаю, — сказала Изабо. — Ты проголодался? Давай разбудим Доннкана, вместе чего-нибудь поедим и подумаем, как нам отсюда выбраться.
Она растормошила Доннкана, и хотя он сонно протестовал, все же в конце концов открыл мутные глаза и попытался перевернуться. Но цепи не дали ему, и болезненный рывок за запястье и щиколотку заставил его попытаться сесть.
— Где мы? Что случилось? — Его голос был очень слабым, и он с трудом сосредотачивал взгляд. Изабо дала ему выпить немного митана, и его лицо чуть порозовело. Он потянул за свою цепь и сказал, — Точно. Та мерзкая тетка с хлыстом. Она похитила нас. Но что ты здесь делаешь, тетя Бо? Ты пришла нас спасти?
— Ну конечно, — сказала Изабо. — Я пока еще не совсем придумала, как, но обязательно придумаю. Но вам лучше никому не говорить, что я здесь, пока я что-нибудь не придумаю.
Они закивали, и она по воздуху перенесла поднос на кровать, так что они все с аппетитом накинулись на еду. Изабо ела так же жадно, как и мальчики. Когда на подносе остались одни лишь крошки, Изабо со свистом отправила поднос обратно на стол.
— Если вас спросят, Доннкан, то вы сами перенесли поднос, ладно?
Он кивнул и сказал:
— Держу пари, мы и вправду смогли бы.
Изабо знала, что оба мальчика обладают врожденным Талантом, и кивнула.
— Держу пари, что смогли бы. Интересно, когда придет пиявка? Я не хочу, чтобы он появился здесь, когда мы будем перерезать цепи. Возможно, мне лучше дождаться, когда он уйдет.
Нил всхлипнул.
— Пожалуйста, не оставляй нас, тетя Бо!
Доннкан прижался к ней. На его побелевшем лице синяк казался еще темнее.
— Но она не причинит вам зла, она бы уже сделала это, если хотела, — попыталась их убедить Изабо. Но мальчики не слушали, упрашивая ее освободить их и отвезти домой. Она тяжело вздохнула, не в силах сопротивляться их ужасу. Она поднялась, подошла к двери, долго слушала, потом вернулась к кровати и вытащила свой кинжал.
Хотя лезвие было острым, точно алмаз, и в нем скрывалась ее собственная магия, оно не оставило на цепи совершенно никакого следа. Наоборот, она так сильно обожгла Изабо пальцы, что та, вскрикнув, выронила клинок. Как и ошейники лебедей, эти цепи были явно заряжены магией.
Она ненадолго задумалась, потирая ладонь, потом сунула руку в сумку и вытащила посох силы. Мальчики не выказали никакого изумления при виде того, как такая длинная палка с большим шаром из кварца на конце появилась из такой маленькой сумки, поскольку им каждый день приходилось видеть и куда более странные вещи. Она поставила его на пол, накрыла кристалл ладонями и сосредоточила всю свою волю и желание, вытягивая силу из глубин своей души и отовсюду вокруг себя.
Из самого сердца кристалла появился тонкий, почти невидимый луч шипящего голубого света. Он с легкостью прошел сквозь цепь, оставив на подушке, матрасе и пружинах кровати дымящийся черный след, пока Изабо поспешно не погасила его.
В тот миг, когда она сняла последнюю цепь, дверь с грохотом распахнулась. Изабо стремительно обернулась. На пороге стояла высокая женщина, одетая в струящееся платье из фиолетового шелка с большой серебряной брошью в виде чертополоха на груди.
— Кто осмеливается творить колдовство в моих владениях? — закричала она. — Ах ты дрянь, ты пыталась сломать мои цепи! Я сдеру кожу с твоего тела и повешу тебя на стене крепости, воронам на радость. Схватить ее!
МЕДОВОЕ ВИНО
Первым побуждением Изабо было превратиться обратно в птицу и улететь, но она крепко сжала посох и обернулась лицом к колдунье.
— Я Изабо Ник-Фэйген, тетя Доннкана, — ответила она учтиво. — А вы, должно быть, Маргрит Ник-Фоган.
Колдунья была ошарашена. Она вошла в комнату, шелестя своими шелками. За ней показалось трое мужчин, все значительно меньше ее ростом. Один был суетливый старик в бархатной шапочке с кисточкой и с банкой пиявок и видавшей виды кожаной сумкой в руках. Другой, держащий фонарь, был толстым пиратом с деревянной ногой, щетинистой седой бородой и очень красным лицом. Третий же был очень молоденький и очень красивый, разодетый в шелка и парчу. Они держались поодаль от колдуньи, и судя по их нервозному поведению, все трое относились к ней с огромным почтением.
— Изабо Ник-Фэйген… — повторила колдунья, смерив Изабо взглядом с головы до ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Комнату освещала всего одна свеча, и ее огонек колебался на сквозняке. Изабо зажгла огонь на ладони, прикрыв его пальцами, чтобы светил не слишком ярко. На столе стоял поднос с яблочными пирогами, пышками и джемом, сушеным бельфрутом, маленькие кексики с сахарной глазурью и кувшин с пенистым козьим молоком. Все это вместе издавало изумительный запах.
К кровати были прикованы два маленьких мальчика. Доннкан спал, лежа на животе, одна цепь охватывала его запястье, другая — щиколотку. Нил жалобно плакал, зарывшись лицом в подушку. Он тоже был надежно прикован к кровати. Оба мальчика были все еще одеты в ночные рубашки и с босыми ногами.
Изабо натянула свою одежду и тихо подошла к кровати.
— Кукушонок? — прошептала она, садясь рядом с ним. — Тихо, малыш. Не надо плакать. Все хорошо, мой кукушонок, я здесь.
Нил резко сел. Его лицо было очень грязным. Он непонимающе уставился на нее, потом, расплакавшись, бросился в ее объятия. Она успокаивала его, гладя по голове, как будто он был каким-то маленьким зверьком. Наконец его рыдания утихли, и она наклонила голову, прошептав ему прямо в ухо:
— С тобой все в порядке, Кукушонок? Ты не ранен?
Он покачал головой, икая.
— Но Доннкана ударили по голове, и он после этого стал такой странный: его все время тошнит и он хочет спать.
Изабо ласково разжала его руки, вцепившиеся в него, и подошла к другой стороне кровати. Она быстро осмотрела Доннкана, нахмурившись при виде уродливого синяка, расплывшегося по одной стороне лица.
— Его что, кирпичом ударили? — спросила она сердито.
Нил покачал головой.
— Пират Кувалда просто ударил его кулаком.
— Этот Кувалда просто скотина, — с отвращением сказала Изабо. — Ты пытался разбудить Доннкана?
— Он несколько раз просыпался, но его все время тошнит, и он действительно очень странный. Она орала на Кувалду и сказала, что он ударил его слишком сильно, а потом велела сходить за пиявкой. А что хорошего может сделать пиявка, Бо?
— Она говорила про такого лекаря, — объяснила Изабо. — Он уже приходил?
Нил покачал головой.
— Но она сказала, что он уже скоро появится. Доннкан сказал, что она может сделать с пиявкой то, что мама не разрешает говорить, и тогда она опять разоралась, а потом ушла. Она велела Культяпке принести сюда всю эту еду, чтобы мы могли видеть и чувствовать ее запах, а съесть не могли! По-моему, это подло!
— Я тоже так считаю, — сказала Изабо. — Ты проголодался? Давай разбудим Доннкана, вместе чего-нибудь поедим и подумаем, как нам отсюда выбраться.
Она растормошила Доннкана, и хотя он сонно протестовал, все же в конце концов открыл мутные глаза и попытался перевернуться. Но цепи не дали ему, и болезненный рывок за запястье и щиколотку заставил его попытаться сесть.
— Где мы? Что случилось? — Его голос был очень слабым, и он с трудом сосредотачивал взгляд. Изабо дала ему выпить немного митана, и его лицо чуть порозовело. Он потянул за свою цепь и сказал, — Точно. Та мерзкая тетка с хлыстом. Она похитила нас. Но что ты здесь делаешь, тетя Бо? Ты пришла нас спасти?
— Ну конечно, — сказала Изабо. — Я пока еще не совсем придумала, как, но обязательно придумаю. Но вам лучше никому не говорить, что я здесь, пока я что-нибудь не придумаю.
Они закивали, и она по воздуху перенесла поднос на кровать, так что они все с аппетитом накинулись на еду. Изабо ела так же жадно, как и мальчики. Когда на подносе остались одни лишь крошки, Изабо со свистом отправила поднос обратно на стол.
— Если вас спросят, Доннкан, то вы сами перенесли поднос, ладно?
Он кивнул и сказал:
— Держу пари, мы и вправду смогли бы.
Изабо знала, что оба мальчика обладают врожденным Талантом, и кивнула.
— Держу пари, что смогли бы. Интересно, когда придет пиявка? Я не хочу, чтобы он появился здесь, когда мы будем перерезать цепи. Возможно, мне лучше дождаться, когда он уйдет.
Нил всхлипнул.
— Пожалуйста, не оставляй нас, тетя Бо!
Доннкан прижался к ней. На его побелевшем лице синяк казался еще темнее.
— Но она не причинит вам зла, она бы уже сделала это, если хотела, — попыталась их убедить Изабо. Но мальчики не слушали, упрашивая ее освободить их и отвезти домой. Она тяжело вздохнула, не в силах сопротивляться их ужасу. Она поднялась, подошла к двери, долго слушала, потом вернулась к кровати и вытащила свой кинжал.
Хотя лезвие было острым, точно алмаз, и в нем скрывалась ее собственная магия, оно не оставило на цепи совершенно никакого следа. Наоборот, она так сильно обожгла Изабо пальцы, что та, вскрикнув, выронила клинок. Как и ошейники лебедей, эти цепи были явно заряжены магией.
Она ненадолго задумалась, потирая ладонь, потом сунула руку в сумку и вытащила посох силы. Мальчики не выказали никакого изумления при виде того, как такая длинная палка с большим шаром из кварца на конце появилась из такой маленькой сумки, поскольку им каждый день приходилось видеть и куда более странные вещи. Она поставила его на пол, накрыла кристалл ладонями и сосредоточила всю свою волю и желание, вытягивая силу из глубин своей души и отовсюду вокруг себя.
Из самого сердца кристалла появился тонкий, почти невидимый луч шипящего голубого света. Он с легкостью прошел сквозь цепь, оставив на подушке, матрасе и пружинах кровати дымящийся черный след, пока Изабо поспешно не погасила его.
В тот миг, когда она сняла последнюю цепь, дверь с грохотом распахнулась. Изабо стремительно обернулась. На пороге стояла высокая женщина, одетая в струящееся платье из фиолетового шелка с большой серебряной брошью в виде чертополоха на груди.
— Кто осмеливается творить колдовство в моих владениях? — закричала она. — Ах ты дрянь, ты пыталась сломать мои цепи! Я сдеру кожу с твоего тела и повешу тебя на стене крепости, воронам на радость. Схватить ее!
МЕДОВОЕ ВИНО
Первым побуждением Изабо было превратиться обратно в птицу и улететь, но она крепко сжала посох и обернулась лицом к колдунье.
— Я Изабо Ник-Фэйген, тетя Доннкана, — ответила она учтиво. — А вы, должно быть, Маргрит Ник-Фоган.
Колдунья была ошарашена. Она вошла в комнату, шелестя своими шелками. За ней показалось трое мужчин, все значительно меньше ее ростом. Один был суетливый старик в бархатной шапочке с кисточкой и с банкой пиявок и видавшей виды кожаной сумкой в руках. Другой, держащий фонарь, был толстым пиратом с деревянной ногой, щетинистой седой бородой и очень красным лицом. Третий же был очень молоденький и очень красивый, разодетый в шелка и парчу. Они держались поодаль от колдуньи, и судя по их нервозному поведению, все трое относились к ней с огромным почтением.
— Изабо Ник-Фэйген… — повторила колдунья, смерив Изабо взглядом с головы до ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88