Это стало для нее чем-то вроде ужасной игры, единственным сопротивлением, которое она могла оказывать пытке их постоянного внимания. Они хотели, чтобы она умерла, она знала это, они хотели, чтобы она сдалась и позволила своим мышцам сжаться, легким замереть, крови застыть. Хотя Фанд жаждала ласкового избавления смерти, умереть означало позволить им восторжествовать над ней. Какой-то упрямый клочок ее решимости удерживал ее в живых в обломках ее рассудка и духа, заставлял ее сердце биться несмотря на все то, что они с ней делали.
Фанд не знала, сколько времени уже находится здесь. Вся ее жизнь до этого казалось обрывком сна, который задержался в ее памяти надолго после того, как она очнулась, скорее след эмоции, чем воспоминание. Она была счастлива, она знала это. В той жизни было сияющее море, мягкий песок и теплые поцелуи, которые наполняли ее тело светом и жизнью. В ней было лицо, смуглое и гордое, с серебристо-голубыми глазами, в которых горела страсть…
Темнота шевельнулась. Она замерла.
— Кого? — зашептали они. — Кого ты любишь? Кого ты ненавидишь?
Фанд не ответила. Вокруг нее медленно разгорелся мертвенный зеленоватый свет. Над ней стоял круг жриц, и фосфоресцирующее зеленое сияние превращало их лица в гротескные маски.
— Почему ты не умираешь? — спросила одна.
— Тебе что, не холодно? Ты не хочешь есть?
— Почему ты не умираешь?
— Ты ненавидишь нас?
— Ты желаешь нам смерти?
— Ты любишь нас?
Они склонились над ней. В левой руке у каждой извивался электрический угорь со сверкающим голубовато-белым хвостом. Фанд сжалась.
— Кого ты любишь?
— Я люблю вас, — сказала она хрипло. Все ее тело неукротимо дрожало.
— А мы не любим тебя, глупая полукровка, — отозвались они и принялись хлестать ее хвостами электрических угрей. Она отпрянула, пытаясь спастись, но они были повсюду вокруг, смеясь над ней, хохоча. Она сжалась в комочек, прикрыв голову руками и подтянув колени к подбородку. Электрические угри больше не ударили. Через миг она подняла глаза.
— Ты любишь Йора? — Шипение было негромким, свистящим.
— Да, да, я люблю Йора, — пролепетала она.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. — Жрицы ходили вокруг нее, их голоса звенели, полные страсти. — Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.
— Йор все, — согласилась Фанд. — Йор власть.
Долгое время единственным звуком был лишь шелест их мехов по каменному полу и свист хвостов электрических угрей.
— Кого? — прошептали они. — Кого ты любишь? Кого ты ненавидишь?
— Я люблю Йора. Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть, — эхом отозвались жрицы.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть, — отчаянно повторила Фанд.
Снова воцарилась тишина. Фанд почувствовала, что на лбу, на ладонях и на ступнях у нее выступил пот. Каждая клеточка в ее теле съежилась в ожидании боли. Но боль не пришла.
Одна из жриц склонилась и откинула волосы у нее со лба. Фанд шарахнулась, и она сочувственно поцокала языком.
— Тише, тише, маленькая девочка-человек. Ты хорошо держишься.
— Ты не умерла, — сказала одна из остальных.
— Почему ты не умерла? — подхватила другая.
— Тебе что, не холодно? Тебе что, не хочется есть? Ты что, не ослабла?
Вокруг нее снова засвистели хвосты электрически угрей. Фанд вжалась в ледяной камень.
— Ты хорошо держишься, — повторила первая, нежно гладя Фанд по волосам. — Возможно, ты не так слаба, как мы считали.
— Не так слаба, не так слаба, — тихо откликнулись остальные.
Фанд не могла оторвать глаз от лица жрицы. На глазах у нее выступили слезы.
— Ты любишь меня? — ласково спросила жрица. Фанд кивнула, и слезы покатились у нее по щекам. Жрица расстегнула тяжелый плащ из тюленьего меха и сбросила его на нее.
— Спи, малышка, — сказала она.
Финн благодарно прижала к себе мягкий теплый мех и закрыла глаза.
Пробудил ее всего лишь через минуту или две обрушившийся на нее потоп снега и воды, а меховой плащ безжалостно сорвали с нее. Не сдержавшись, она вскрикнула от потрясения и боли. Они хлестали ее электрическими угрями, крича на нее, обвиняя ее. Из какофонии звуков сложился крик:
— Ты не должна любить никого, кроме Йора, никого, кроме Йора. Йор твой бог, твой повелитель, твой любовник, цель твоей жизни. Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йора власть, — тупо повторила Фанд, но натиск не ослаб. Она видела лишь голубовато-белые арки шипящего света, когда электрические угри поднимались и со свистом опускались на нее, и плавающие сферы темно-зеленого света позади. Она закрыла глаза и сжала зубы.
После этого они на очень долгое время оставили ее в одиночестве. Она немного поплакала, потом, когда глубокий колодец горя внутри у нее иссяк, Фанд впала в какой-то ступор. Слова и образы мелькали у нее в мозгу, шумные, пестрые, бессвязные.
— Ты горюешь о принце Ниле? — спросил нежный голос.
Фанд не ответила. Нила, подумала она.
— Ты должна постараться забыть его, — сказал невидимый голос, полный сочувствия. — Он забыл тебя, можешь быть в этом уверена. Он найдет себе какую-нибудь другую наложницу, в чье лоно можно пролить свое семя. Мужчины — ветреные и непостоянные существа. Они не умеют любить, как женщины. Их любовь недолговечна.
Надолго воцарилась тишина. Потом медленно и настойчиво голос снова заговорил.
— Любовь принесет тебе лишь горе и боль, неужели ты не понимаешь? Я любила когда-то, долгое-долгое время назад. Теперь я мудрее.
Фанд почувствовала на волосах нежную руку, потом к ее губам поднесли стакан с вином из морского лука. Она жадно выпила его, съела несколько кусочков сырой рыбы, которые точно так же поднесли к ее губам. Еда и вино вызвали у нее прилив энергии, настолько сильный, что ее затошнило. Рука погладила ее влажный лоб, потом ее снова прикрыли плащом. Она вздохнула и прижалась к нему щекой.
— Ты любишь меня? — мягко спросил голос.
Фанд покачала головой.
— Нет, — ответила она так тихо, что ее голос был почти неслышным. — Я ненавижу тебя.
— Ты любишь принца Нилу?
— Нет, — ответила она, и ее голос слегка окреп. — Я люблю только Йора.
— Это хорошо, — ответил голос, и она услышала шелест мехов удаляющейся жрицы. Она осталась одна в непроглядной темноте, одна впервые за несколько месяцев.
Темную тишину нарушали колеблющийся зеленый свет и приглушенные голоса. После боли была темная тишина. Никакого другого деления времени не было. Темнота, зеленый свет и боль, темнота. Они все время задавали ей одни и те же вопросы, и Фанд лихорадочно пыталась найти правильные ответы. Постепенно боль стала менее частой, хотя вопросы стали изменяться.
— Как тебя зовут?
— У меня нет имени.
— Кто ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Фанд не знала, сколько времени уже находится здесь. Вся ее жизнь до этого казалось обрывком сна, который задержался в ее памяти надолго после того, как она очнулась, скорее след эмоции, чем воспоминание. Она была счастлива, она знала это. В той жизни было сияющее море, мягкий песок и теплые поцелуи, которые наполняли ее тело светом и жизнью. В ней было лицо, смуглое и гордое, с серебристо-голубыми глазами, в которых горела страсть…
Темнота шевельнулась. Она замерла.
— Кого? — зашептали они. — Кого ты любишь? Кого ты ненавидишь?
Фанд не ответила. Вокруг нее медленно разгорелся мертвенный зеленоватый свет. Над ней стоял круг жриц, и фосфоресцирующее зеленое сияние превращало их лица в гротескные маски.
— Почему ты не умираешь? — спросила одна.
— Тебе что, не холодно? Ты не хочешь есть?
— Почему ты не умираешь?
— Ты ненавидишь нас?
— Ты желаешь нам смерти?
— Ты любишь нас?
Они склонились над ней. В левой руке у каждой извивался электрический угорь со сверкающим голубовато-белым хвостом. Фанд сжалась.
— Кого ты любишь?
— Я люблю вас, — сказала она хрипло. Все ее тело неукротимо дрожало.
— А мы не любим тебя, глупая полукровка, — отозвались они и принялись хлестать ее хвостами электрических угрей. Она отпрянула, пытаясь спастись, но они были повсюду вокруг, смеясь над ней, хохоча. Она сжалась в комочек, прикрыв голову руками и подтянув колени к подбородку. Электрические угри больше не ударили. Через миг она подняла глаза.
— Ты любишь Йора? — Шипение было негромким, свистящим.
— Да, да, я люблю Йора, — пролепетала она.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. — Жрицы ходили вокруг нее, их голоса звенели, полные страсти. — Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.
— Йор все, — согласилась Фанд. — Йор власть.
Долгое время единственным звуком был лишь шелест их мехов по каменному полу и свист хвостов электрических угрей.
— Кого? — прошептали они. — Кого ты любишь? Кого ты ненавидишь?
— Я люблю Йора. Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть, — эхом отозвались жрицы.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть, — отчаянно повторила Фанд.
Снова воцарилась тишина. Фанд почувствовала, что на лбу, на ладонях и на ступнях у нее выступил пот. Каждая клеточка в ее теле съежилась в ожидании боли. Но боль не пришла.
Одна из жриц склонилась и откинула волосы у нее со лба. Фанд шарахнулась, и она сочувственно поцокала языком.
— Тише, тише, маленькая девочка-человек. Ты хорошо держишься.
— Ты не умерла, — сказала одна из остальных.
— Почему ты не умерла? — подхватила другая.
— Тебе что, не холодно? Тебе что, не хочется есть? Ты что, не ослабла?
Вокруг нее снова засвистели хвосты электрически угрей. Фанд вжалась в ледяной камень.
— Ты хорошо держишься, — повторила первая, нежно гладя Фанд по волосам. — Возможно, ты не так слаба, как мы считали.
— Не так слаба, не так слаба, — тихо откликнулись остальные.
Фанд не могла оторвать глаз от лица жрицы. На глазах у нее выступили слезы.
— Ты любишь меня? — ласково спросила жрица. Фанд кивнула, и слезы покатились у нее по щекам. Жрица расстегнула тяжелый плащ из тюленьего меха и сбросила его на нее.
— Спи, малышка, — сказала она.
Финн благодарно прижала к себе мягкий теплый мех и закрыла глаза.
Пробудил ее всего лишь через минуту или две обрушившийся на нее потоп снега и воды, а меховой плащ безжалостно сорвали с нее. Не сдержавшись, она вскрикнула от потрясения и боли. Они хлестали ее электрическими угрями, крича на нее, обвиняя ее. Из какофонии звуков сложился крик:
— Ты не должна любить никого, кроме Йора, никого, кроме Йора. Йор твой бог, твой повелитель, твой любовник, цель твоей жизни. Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.
— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йора власть, — тупо повторила Фанд, но натиск не ослаб. Она видела лишь голубовато-белые арки шипящего света, когда электрические угри поднимались и со свистом опускались на нее, и плавающие сферы темно-зеленого света позади. Она закрыла глаза и сжала зубы.
После этого они на очень долгое время оставили ее в одиночестве. Она немного поплакала, потом, когда глубокий колодец горя внутри у нее иссяк, Фанд впала в какой-то ступор. Слова и образы мелькали у нее в мозгу, шумные, пестрые, бессвязные.
— Ты горюешь о принце Ниле? — спросил нежный голос.
Фанд не ответила. Нила, подумала она.
— Ты должна постараться забыть его, — сказал невидимый голос, полный сочувствия. — Он забыл тебя, можешь быть в этом уверена. Он найдет себе какую-нибудь другую наложницу, в чье лоно можно пролить свое семя. Мужчины — ветреные и непостоянные существа. Они не умеют любить, как женщины. Их любовь недолговечна.
Надолго воцарилась тишина. Потом медленно и настойчиво голос снова заговорил.
— Любовь принесет тебе лишь горе и боль, неужели ты не понимаешь? Я любила когда-то, долгое-долгое время назад. Теперь я мудрее.
Фанд почувствовала на волосах нежную руку, потом к ее губам поднесли стакан с вином из морского лука. Она жадно выпила его, съела несколько кусочков сырой рыбы, которые точно так же поднесли к ее губам. Еда и вино вызвали у нее прилив энергии, настолько сильный, что ее затошнило. Рука погладила ее влажный лоб, потом ее снова прикрыли плащом. Она вздохнула и прижалась к нему щекой.
— Ты любишь меня? — мягко спросил голос.
Фанд покачала головой.
— Нет, — ответила она так тихо, что ее голос был почти неслышным. — Я ненавижу тебя.
— Ты любишь принца Нилу?
— Нет, — ответила она, и ее голос слегка окреп. — Я люблю только Йора.
— Это хорошо, — ответил голос, и она услышала шелест мехов удаляющейся жрицы. Она осталась одна в непроглядной темноте, одна впервые за несколько месяцев.
Темную тишину нарушали колеблющийся зеленый свет и приглушенные голоса. После боли была темная тишина. Никакого другого деления времени не было. Темнота, зеленый свет и боль, темнота. Они все время задавали ей одни и те же вопросы, и Фанд лихорадочно пыталась найти правильные ответы. Постепенно боль стала менее частой, хотя вопросы стали изменяться.
— Как тебя зовут?
— У меня нет имени.
— Кто ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88