— Значит, там и увидимся, — весело сказала Бека, стараясь заглушить нехорошие предчувствия. Алек лукаво улыбнулся девушке.
— Да сопутствует тебе удача в сумерках, наблюдатель.
— И вам обоим тоже. — Бека смотрела им вслед, пока всадники не скрылись из вида. Серегил не обернулся, а Алек придержал коня и помахал девушке рукой.
— Удачи вам в сумерках, — еще раз прошептала Бека и повернула к горам, ведя в поводу двух коней.
Дорога не становилась лучше, но все же путники могли ехать по ней рысью. Через несколько миль они добрались до развалин первой деревни, и Серегил быстро ее осмотрел.
Несколько домов оказались сожжены, остальные медленно приходили в запустение. Молодые деревца и сорняки заполонили широкую лужайку в центре селения и одичавшие сады.
Заглянув в один из уцелевших домов, Алек нашел там только осколки битой посуды.
— Все выглядит так, словно жители собрались и покинули деревню.
Серегил подъехал к нему, протягивая бурдюк, с которого капала вода.
— Нет торговли — не на что жить. По крайней мере колодец не завалило.
Алек напился, потом вытащил из дорожного мешка кусок вяленого мяса.
— Интересно, удастся ли нам найти здесь лошадей на смену?
— Как-нибудь справимся, — ответил Серегил, поглядывая на облака. — Если поторопимся, доберемся до следующей деревни засветло. Я предпочел бы заночевать под крышей. Да и лето еще не наступило, так что ночами в предгорьях бывает чертовски холодно.
Сразу за деревней начинался скалистый склон, крутой и скользкий, покрытый камнями и изрезанный руслами ручьев, берущих начало от источника наверху. Пирамидки из камней все еще указывали на когда-то проложенную здесь тропу.
Путники отпустили поводья, предоставив лошадям самим находить дорогу. Оглянувшись, Алек заметил, что неподкованные копыта коней почти не оставили следов на каменистом склоне. Понадобился бы очень искусный следопыт, чтобы найти их, с удовлетворением подумал юноша.
— У меня его нет! Я его уничтожила, сожгла! — всхлипывала Амали, съежившись на постели. Сначала она отпиралась решительно, но скоро начала плакать. От этого она казалась еще моложе, чем была на самом деле, и Райш заколебался, не уверенный, что ему хватит решимости ударить жену, если иначе не удастся добиться своего.
— Не лги мне! Мне амулет необходим! — сурово сказал он, наклоняясь к жене. — Если мои опасения правильны, тебя могли уже разоблачить. Иначе Серегил давно пришел бы.
— Почему ты не объяснишь мне, в чем дело? — рыдала Амали, инстинктивно прикрывая руками живот.
Этот жест ранил Райша в самое сердце. Он опустился на постель рядом с женой.
— Ради Акхенди, ради нашего ребенка, отдай мне то, что осталось от амулета, если он все еще у тебя. Я слишком хорошо тебя знаю, любимая. Ты никогда не уничтожила бы творение другого акхендийца. — Райш старался не показать растущего отчаяния. — Ты должна позволить мне защитить тебя, как я это всегда делал!
Амали, всхлипывая, выбралась из постели и взяла свою рабочую шкатулку со стола. Из-под груды заготовок для изготовления талисманов она вытащила что-то.
— Вот, и надеюсь, ты сумеешь найти этому лучшее применение, чем удалось мне! — Амали бросила к ногам Райша плетеный браслет.
Райш наклонился, чтобы поднять его, и тут же вспомнил такое же действие, совершенное четырьмя ночами раньше. Он с внутренней дрожью поспешил прогнать воспоминания, но понимание того, что он проклят, осталось.
Плетение браслета было простым, но тщательно выполненным, и магия его все еще была сильна, несмотря на потерю фигурки, — достаточно сильна, чтобы вызвать образы крестьянки из горной деревушки, сделавшей браслет, и юноши, которому он предназначался. Кхи Алека-и-Амасы пропитало ремешки так же, как и его пот.
Амали все еще плакала. Стараясь не обращать на нее внимания, Райш опустился в кресло у кровати и, стиснув в руках браслет, прошептал заклинание. Браслет в его руках запульсировал. Закрыв глаза, Райш увидел Алека и все, что того окружало: мокрые ветви над головой, далекие горные вершины, видные в просветах между деревьями, Серегила рядом, показывающего на странной формы валун. Райш сразу узнал камень.
Понимание случившегося заставило его задохнуться, старик бессильно откинулся в кресле. Они знают! Должно быть, Клиа все известно, иначе почему бы она послала их — именно этих двоих — на северное побережье?
Холодные пальцы стиснули его руки, и Райш, открыв глаза, увидел перед собой заплаканное лицо жены.
— Ты должна вернуться домой, тали. Не говори ничего никому — просто поезжай домой.
— Я только хотела помочь, — прошептала Амали, поднимая с пола браслет и глядя на него с ужасом и изумлением. — Что я наделала, мой любимый?
— Ничего такого, на что не было бы воли Светоносного. — Райш нежно погладил ее по щеке, радуясь теплоте ее кожи. Сам он дрожал, холод пронизывал его до костей, несмотря на ласковые лучи пробившегося сквозь облака солнца. — Отправляйся сразу же и приготовь дом к моему приезду. Тебе недолго придется ждать.
Райш на дрожащих ногах вышел в безлюдный сад, не замечая, что промочил в траве сандалии и полы одежды. Усевшись в беседке Амали, он снова стиснул в руках браслет и стал следить за беглецами, пока хватало сил. Ему удалось увидеть достаточно, чтобы догадаться, куда те направляются.
Сложив руки на груди, Райш несколько минут отдыхал, чувствуя, как целительная сила Сарикали наполняет его, возрождает к жизни; потом сложил ладони чашей и представил себе далекую деревню и доверенных людей в ней. Между его пальцев возник шар серебристого света. Райш вложил в него свое мысленное послание и движением пальцев послал туда, где, как он надеялся, его слова достигнут нужных ушей.
Амали следила за мужем из-за оконных занавесей. Вытерев слезы, она вызвала шар-посланец, произнесла такое же заклинание и, закончив, прошептала:
— Да защитит нас Аура! — моля Светоносного, чтобы на этот раз не ошибиться.
Глава 40. Гамбит
Несмотря на все предосторожности Теро, буря разразилась гораздо раньше, чем он рассчитывал. Он как раз помогал Мидри менять повязки на руке Клиа, когда прибежал встревоженный капрал Каллас.
— У соседей неприятности, господин. Мне кажется, тебе лучше спуститься.
Перед домом Адриэль собралась небольшая толпа. Сама кирнари Боктерсы стояла в дверях с несколькими своими родичами лицом к лицу с кирнари Хамана и Катме. Суровая Лхаар-а-Ириэль взирала на боктерсийцев с выражением праведного негодования на покрытом татуировками лице.
— Он никогда бы не скрылся, не сообщив об этом тебе! — говорил Назиен— и-Хари, обвиняюще тыча в Адриэль пальцем.
— Ты знаешь не хуже меня, что приговор об изгнании отрезал Серегила от клана и от семьи, — холодно ответила Адриэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173