— Для меня это честь — принимать участие в подготовке вашей экспедиции.
Франческа и генерал Борзов заняли два свободных места в первых рядах аудитории, и мероприятие началось уже в официальном порядке. Николь направила свою указку в сторону пульта сбоку небольшого помоста, и перед аудиторией возникло полное голографическое изображение сердечно-сосудистой системы мужчины, где вены были обозначены синим цветом, а артерии — красным. Крошечные белые стрелки внутри обозначали направление течения крови и его скорость.
— Отдел систем жизнеобеспечения МКА на прошлой неделе одобрил новые зонды Хакамацу. Они будут следить за нашим здоровьем, — говорила Николь. — МКА медлило до последней минуты, чтобы можно было правильно интерпретировать результаты испытаний на надежность — эти зонды испытывались в широком диапазоне запредельных ситуаций. Но даже в таких условиях организмы испытуемых не обнаружили никаких признаков отторжения. Нам повезло, что мы сможем воспользоваться этой системой: и мне, офицеру службы жизнеобеспечения, и вам самим. Во время экспедиции вам не придется подвергаться обычному инъекционному сканированию, как это делалось прежде. Новые зонды вводятся только один раз, самое большее два, за время стодневного перелета. Их не требуется заменять другими.
— А проблемы долгосрочного отторжения не исследовались? — вопрос одного из медиков нарушил ход мыслей Николь.
— Подробности я расскажу вам сегодня вечером, — ответила она. — А пока хочу упомянуть только, что, поскольку процесс отторжения определяется четырьмя-пятью ключевыми параметрами, в том числе кислотностью, зонды покрыты химикатами, адаптирующимися к среде в месте имплантации. Другими словами, когда зонд прибывает к месту назначения, он, не нарушая тканей, анализирует биохимическую обстановку, после чего выделяет тонкое покрытие, совместимое с ней, и таким образом избегает отторжения. Но я забежала вперед, — Николь повернулась лицом к схеме кровообращения в человеческом организме. — Все пробы будут введены через левую руку, зонды сами собой, повинуясь заложенной в них программе, разойдутся по тридцати двум позициям в теле. Там они погрузятся в ткани организма.
Пока она говорила, внутренности голографической модели ожили, и собравшиеся могли увидеть, как тридцать два мигающих огонька из левой руки поплыли по сосудам в глубь тела. Четыре зонда отправились в мозг, еще три
— в сердце, четыре — в главные железы эндокринной системы, а оставшиеся — в самые разнообразные места и органы: от глаз до пальцев на руках и ногах.
Каждый зонд содержит набор микроскопических датчиков, измеряющих разнообразные параметры жизнедеятельности организма, а также элементарную систему обработки данных, накапливающую и передающую записанную информацию после получения команды от сканера. На практике я рассчитываю сканировать вас каждый день и собирать всю накопленную информацию, но встроенные запоминающие устройства позволяют зондам в случае необходимости накапливать информацию за четыре дня. — Николь умолкла и поглядела на аудиторию. — Есть еще вопросы? — спросила она.
— Да, — ответил Ричард Уэйкфилд из первого ряда. — Я понимаю, каким образом эта система накапливает триллионы битов информации. А как обрабатываются или считываются данные, позволяющие вам делать вывод о том, что наблюдаются какие-то сбои?
— Ричард, вы проницательны до невозможности, — улыбнулась Николь, — это и будет темой моих дальнейших пояснений, — она подняла в руке тонкий плоский предмет с клавиатурой на нем. — Перед вами стандартный программируемый сканер, позволяющий снимать записанную информацию самым различным образом. Можно запросить полностью все записи с любого канала или со всех сразу, можно установить заранее, что передается лишь критическая информация…
Заметив растерянность на некоторых лицах, Николь остановилась.
— Наверное, будет лучше, если я вернусь назад и повторю эту часть. Все измерения, произведенные каждым датчиком, укладываются в определенный ожидаемый диапазон значений, конечно, он изменяется от личности к личности… еще более широким спектром значений определяются допустимые уровни. Если результаты данного измерения только слегка выходят за пределы допустимых значений, они записываются в предупреждающий файл, помеченный идентификатором тревоги. И я имею возможность с помощью этого сканера считывать лишь критические значения параметров. Если кто-нибудь из космонавтов чувствует себя хорошо, я могу ограничиться проверкой — производился ли ввод информации в предупреждающий файл.
— Но если результаты измерений выходят за пределы допуска, — вставил свое слово Янош Табори, — тогда случается вот что. В зонде включается аварийный передатчик и гудит во всю… бипп, бипп… так что врач подпрыгивает с испугу. Я сам слышал. Было такое во время короткого опыта… оказалось, он был с запредельными параметрами. Я чуть не умер со страху. — Янош был вторым офицером жизнеобеспечения экспедиции. Ответом ему был общий смех. Изображенный им крошка Янош, испугавшийся комариного писка, действительно оказался комичным.
— Ни одна система не работает сама по себе, — продолжила Николь, — наши датчики будут работать правильно только в том случае, если заданы значения параметров, определяющие опасный и потенциально опасный интервалы. Вам, конечно, понятно, что датчики следует должным образом калибровать. Мы очень тщательно изучили все ваши медицинские характеристики и ввели начальные значения параметров на мониторы. Теперь важно получить реальные результаты, выданные настоящими зондами, находящимися в ваших телах. Их установка и является целью сегодняшнего обследования. Сейчас мы введем эти зонды всему экипажу и начнем контролировать состояние вашего организма в течение четырех оставшихся генеральных репетиций, начинающихся со вторника. Если потребуется, перед запуском скорректируем пороговые значения.
Откровенно говоря, ни одному из космонавтов не хотелось иметь в своем теле целый набор крошечных медицинских станций. Все успели привыкнуть к обычным зондам, помещаемым в тело, чтобы получить определенные сведения, например, о количестве бляшек холестерина, перекрывающих артерии. Но такие зонды всегда были временными. Перспектива же постоянного электронного вторжения в организм вселяла по меньшей мере известные опасения. И генерал Майкл О'Тул задал те два вопроса, что более всего беспокоили экипаж.
— Николь, — начал он в своей откровенной манере, — не могли бы вы пояснить нам, чем обеспечивается правильное размещение зондов? И второй вопрос, более важный, на мой взгляд: что произойдет, если один из них откажет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Франческа и генерал Борзов заняли два свободных места в первых рядах аудитории, и мероприятие началось уже в официальном порядке. Николь направила свою указку в сторону пульта сбоку небольшого помоста, и перед аудиторией возникло полное голографическое изображение сердечно-сосудистой системы мужчины, где вены были обозначены синим цветом, а артерии — красным. Крошечные белые стрелки внутри обозначали направление течения крови и его скорость.
— Отдел систем жизнеобеспечения МКА на прошлой неделе одобрил новые зонды Хакамацу. Они будут следить за нашим здоровьем, — говорила Николь. — МКА медлило до последней минуты, чтобы можно было правильно интерпретировать результаты испытаний на надежность — эти зонды испытывались в широком диапазоне запредельных ситуаций. Но даже в таких условиях организмы испытуемых не обнаружили никаких признаков отторжения. Нам повезло, что мы сможем воспользоваться этой системой: и мне, офицеру службы жизнеобеспечения, и вам самим. Во время экспедиции вам не придется подвергаться обычному инъекционному сканированию, как это делалось прежде. Новые зонды вводятся только один раз, самое большее два, за время стодневного перелета. Их не требуется заменять другими.
— А проблемы долгосрочного отторжения не исследовались? — вопрос одного из медиков нарушил ход мыслей Николь.
— Подробности я расскажу вам сегодня вечером, — ответила она. — А пока хочу упомянуть только, что, поскольку процесс отторжения определяется четырьмя-пятью ключевыми параметрами, в том числе кислотностью, зонды покрыты химикатами, адаптирующимися к среде в месте имплантации. Другими словами, когда зонд прибывает к месту назначения, он, не нарушая тканей, анализирует биохимическую обстановку, после чего выделяет тонкое покрытие, совместимое с ней, и таким образом избегает отторжения. Но я забежала вперед, — Николь повернулась лицом к схеме кровообращения в человеческом организме. — Все пробы будут введены через левую руку, зонды сами собой, повинуясь заложенной в них программе, разойдутся по тридцати двум позициям в теле. Там они погрузятся в ткани организма.
Пока она говорила, внутренности голографической модели ожили, и собравшиеся могли увидеть, как тридцать два мигающих огонька из левой руки поплыли по сосудам в глубь тела. Четыре зонда отправились в мозг, еще три
— в сердце, четыре — в главные железы эндокринной системы, а оставшиеся — в самые разнообразные места и органы: от глаз до пальцев на руках и ногах.
Каждый зонд содержит набор микроскопических датчиков, измеряющих разнообразные параметры жизнедеятельности организма, а также элементарную систему обработки данных, накапливающую и передающую записанную информацию после получения команды от сканера. На практике я рассчитываю сканировать вас каждый день и собирать всю накопленную информацию, но встроенные запоминающие устройства позволяют зондам в случае необходимости накапливать информацию за четыре дня. — Николь умолкла и поглядела на аудиторию. — Есть еще вопросы? — спросила она.
— Да, — ответил Ричард Уэйкфилд из первого ряда. — Я понимаю, каким образом эта система накапливает триллионы битов информации. А как обрабатываются или считываются данные, позволяющие вам делать вывод о том, что наблюдаются какие-то сбои?
— Ричард, вы проницательны до невозможности, — улыбнулась Николь, — это и будет темой моих дальнейших пояснений, — она подняла в руке тонкий плоский предмет с клавиатурой на нем. — Перед вами стандартный программируемый сканер, позволяющий снимать записанную информацию самым различным образом. Можно запросить полностью все записи с любого канала или со всех сразу, можно установить заранее, что передается лишь критическая информация…
Заметив растерянность на некоторых лицах, Николь остановилась.
— Наверное, будет лучше, если я вернусь назад и повторю эту часть. Все измерения, произведенные каждым датчиком, укладываются в определенный ожидаемый диапазон значений, конечно, он изменяется от личности к личности… еще более широким спектром значений определяются допустимые уровни. Если результаты данного измерения только слегка выходят за пределы допустимых значений, они записываются в предупреждающий файл, помеченный идентификатором тревоги. И я имею возможность с помощью этого сканера считывать лишь критические значения параметров. Если кто-нибудь из космонавтов чувствует себя хорошо, я могу ограничиться проверкой — производился ли ввод информации в предупреждающий файл.
— Но если результаты измерений выходят за пределы допуска, — вставил свое слово Янош Табори, — тогда случается вот что. В зонде включается аварийный передатчик и гудит во всю… бипп, бипп… так что врач подпрыгивает с испугу. Я сам слышал. Было такое во время короткого опыта… оказалось, он был с запредельными параметрами. Я чуть не умер со страху. — Янош был вторым офицером жизнеобеспечения экспедиции. Ответом ему был общий смех. Изображенный им крошка Янош, испугавшийся комариного писка, действительно оказался комичным.
— Ни одна система не работает сама по себе, — продолжила Николь, — наши датчики будут работать правильно только в том случае, если заданы значения параметров, определяющие опасный и потенциально опасный интервалы. Вам, конечно, понятно, что датчики следует должным образом калибровать. Мы очень тщательно изучили все ваши медицинские характеристики и ввели начальные значения параметров на мониторы. Теперь важно получить реальные результаты, выданные настоящими зондами, находящимися в ваших телах. Их установка и является целью сегодняшнего обследования. Сейчас мы введем эти зонды всему экипажу и начнем контролировать состояние вашего организма в течение четырех оставшихся генеральных репетиций, начинающихся со вторника. Если потребуется, перед запуском скорректируем пороговые значения.
Откровенно говоря, ни одному из космонавтов не хотелось иметь в своем теле целый набор крошечных медицинских станций. Все успели привыкнуть к обычным зондам, помещаемым в тело, чтобы получить определенные сведения, например, о количестве бляшек холестерина, перекрывающих артерии. Но такие зонды всегда были временными. Перспектива же постоянного электронного вторжения в организм вселяла по меньшей мере известные опасения. И генерал Майкл О'Тул задал те два вопроса, что более всего беспокоили экипаж.
— Николь, — начал он в своей откровенной манере, — не могли бы вы пояснить нам, чем обеспечивается правильное размещение зондов? И второй вопрос, более важный, на мой взгляд: что произойдет, если один из них откажет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121