— Поступили новые данные по делу Делла. Я пока приготовлю чай.
— Ну что ж, это уже лучше, — проговорил Брайан, резко стряхивая с себя остатки дремы. — Кстати, Джон, ты мог бы поучиться у Джэнис хорошим манерам. Уж она-то знает, как вести себя с человеком преклонного возраста.
— А может, хватит молоть всякую чушь? — огрызнулся Мэй. — Кого ты вздумал дурить? — Он окинул взглядом растущие на балконе растения. — Кстати, тебе известно, что среди всего прочего здесь у тебя произрастает самая настоящая марихуана?
— Не может быть! — воскликнул Брайан, словно бы и в самом деле шокированный. — Где?
Мэй подозрительно прищурился и указал на высокое растение, на котором явно недоставало нескольких стебельков.
— Как мне представляется, совсем недавно с него сняли довольно обильный урожай, — заметил он. — Постыдился бы.
— Это растение обладает целительным свойством. Оно используется для лечения моего артрита. В наше время врачи нередко прибегают к этому средству. Знаешь, оно весьма неприхотливо...
— Если мне не изменяет память, Артур, ты только что сказал:
“Старики постепенно превращаются в младенцев”. Но ведь не в подростков! — Мэй опустился в свободный шезлонг. — Уже неделю мы ведем расследование по делу Делла, и все бы ничего, если бы не случился пожар. Итак, нам необходимо установить личность того обгоревшего человека.
— Ну, как он?
— Скажу, когда время придет. Харгрив мечет гром и молнии из-за того, что мы до сих пор не достигли ощутимого результата. Боюсь, что ты, в свою очередь, тоже не сможешь порадовать нас открытиями.
— Мне хотелось бы сначала ознакомиться с успехами вашего тандема. — Брайан встал с кресла и направился в гостиную, так что Мэю поневоле пришлось последовать за ним. — Ну, как наш чай?
Гостиная Брайана весьма походила на его офис — та же смесь старины с древностью. Овальные портреты далеких предков соседствовали с заключенными в рамки сценами из нескончаемых серий оперетты “Гилберт и Салливан”, основательно замызганная лепная статуэтка Будды украшала вполне модерновый камин, а на стоявшем рядом с ним стилизованном под модную старину буфете из мореного ясеня красовался африканский сосуд, такой несуразный и невзрачный, что единственным объяснением его присутствия здесь могли служить лишь регулярные визиты подарившего его человека.
Пока Лонгбрайт расставляла чайные приборы, Брайан выдвинул стул и уселся за обеденный стол. Друзей основательно раздражало сумасбродное поведение Брайана в полицейском участке, однако они давно смирились с этим и неизменно проявляли к нему известные терпимость и выдержку. Оба знали и высоко ценили весьма неординарные методы работы Артура, равно как и его умение добиваться цели самыми невероятными способами. Мэй расположился напротив Брайана и раскрыл свой атташе-кейс.
— Кстати, — поинтересовалась Лонгбрайт, — что случилось с вашим пейджером? Мы неоднократно пытались связаться с вами, но не достигли успеха.
— О! Э-э... — Брайан закатил глаза к потолку и принялся изображать искреннее недоумение. — Наверное, я оставил его в другом костюме.
— Нет у тебя никакого другого костюма, — вмешался Мэй. — И вообще должен тебе сказать, что ты, Артур, всего лишь жалкий обманщик. Ну ладно, давайте действительно перейдем к делу. — Он открыл лежавшую перед ним папку. — Первое: тот парень в магазине. Его зовут Марк Эшдаун. Возраст — шестнадцать лет. Обычно он приходил в конце недели, чтобы помочь обновить ассортимент товаров и подсобить за прилавком. А в складском помещении он оказался всего лишь потому, что про него все забыли. Он пока еще жив.
— Где он сейчас находится?
— В ожоговом отделении больницы Хэммерсмита. Парню довелось побывать в жуткой переделке, так что по выходе из лечебницы больше половины его тела будет покрыто шрамами.
— А. как лицо? — Брайан не хуже Мэя знал, что если в огне пострадало более девяти процентов кожи головы и шеи, человек не выживает.
— С этим относительный порядок. Вот только губы сильно потрескались, а потому говорить он, судя по всему, пока не сможет.
— Представляю себе, какой психологический шок он пережил, — заметила Лонгбрайт. — И все же каковы его шансы на спасение?
— Пожалуй, чуть более пятидесяти процентов, но я жду официального медицинского заключения. Нам известно, что к моменту начала пожара он был жив и пребывал в сознании, о чем свидетельствуют мельчайшие частицы гари, осевшие в его легких.
— А не мог он сам подпалить магазин? — спросил Брайан.
— Маловероятно. В задней части подвала, где пламя бушевало с особой силой, обнаружены остатки компонентов нефти. Магазин Делла сгорел почти дотла, хотя содержимое его сейфа все же уцелело. Мы не обнаружили в нем ничего, что хотя бы отдаленно наводило на мысль о криминале.
Лонгбрайт раскрыла папку и выложила на стол содержащиеся в ней документы.
— Первое — наш автоугонщик Колтис. Насколько нам удалось выяснить, ранее он никогда не посещал магазин Делла и не брал напрокат его видеофильмы. То же самое можно сказать и в отношении Мидоуза. Ни одна из фирм, снабжавших Делла своей продукцией, не замечена в какой-либо противоправной деятельности. Правда, нам удалось обнаружить одно любопытное обстоятельство. Дело в том, что анализ бумаги, на которой были написаны послания, обнаруженные у Делла, Мидоуза и Колтиса, подтвердил ее идентичность. Такая бумага используется при изготовлении коробок для видеокассет.
— Как мы и предполагали. Установили, каких именно?
— Боюсь, что нет, — ответила Лонгбрайт. — Большинство крупных фирм-распространителей делает их из одной и той же бумаги, хотя и разной плотности. В настоящее время мы исследуем чернила, которыми пользовался писавший записки.
— Теперь, — вступил в разговор Мэй, — перейдем к вопросу о самоубийствах и смертях от несчастных случаев. — Он извлек из портфеля компьютерные распечатки. — За последние сутки показатели по Лондону вчетверо превысили обычную норму. С точки зрения статистики это невозможно, если, конечно, некоторые из этих “несчастных случаев” не были подстроены каким-то заинтересованным лицом или лицами.
— Ты предполагаешь, что в данном случае речь идет о замаскированных убийствах?
Мэй откашлялся и сказал:
— Я понимаю, что это звучит довольно дико, однако у меня сложилось именно такое впечатление.
— Запомни одну вещь, Джон. Никакая статистика не является невозможной, разве что невероятной, поскольку в статистике вообще никогда не употребляется слово “невозможно”. Так что даже если в этом месяце показатели превышают среднюю норму, это еще ничего не значит.
— Что-то я тебя не понимаю, — сказал Мэй.
— Ну что ж, тогда позволь объяснить. Представь себе станцию метро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Ну что ж, это уже лучше, — проговорил Брайан, резко стряхивая с себя остатки дремы. — Кстати, Джон, ты мог бы поучиться у Джэнис хорошим манерам. Уж она-то знает, как вести себя с человеком преклонного возраста.
— А может, хватит молоть всякую чушь? — огрызнулся Мэй. — Кого ты вздумал дурить? — Он окинул взглядом растущие на балконе растения. — Кстати, тебе известно, что среди всего прочего здесь у тебя произрастает самая настоящая марихуана?
— Не может быть! — воскликнул Брайан, словно бы и в самом деле шокированный. — Где?
Мэй подозрительно прищурился и указал на высокое растение, на котором явно недоставало нескольких стебельков.
— Как мне представляется, совсем недавно с него сняли довольно обильный урожай, — заметил он. — Постыдился бы.
— Это растение обладает целительным свойством. Оно используется для лечения моего артрита. В наше время врачи нередко прибегают к этому средству. Знаешь, оно весьма неприхотливо...
— Если мне не изменяет память, Артур, ты только что сказал:
“Старики постепенно превращаются в младенцев”. Но ведь не в подростков! — Мэй опустился в свободный шезлонг. — Уже неделю мы ведем расследование по делу Делла, и все бы ничего, если бы не случился пожар. Итак, нам необходимо установить личность того обгоревшего человека.
— Ну, как он?
— Скажу, когда время придет. Харгрив мечет гром и молнии из-за того, что мы до сих пор не достигли ощутимого результата. Боюсь, что ты, в свою очередь, тоже не сможешь порадовать нас открытиями.
— Мне хотелось бы сначала ознакомиться с успехами вашего тандема. — Брайан встал с кресла и направился в гостиную, так что Мэю поневоле пришлось последовать за ним. — Ну, как наш чай?
Гостиная Брайана весьма походила на его офис — та же смесь старины с древностью. Овальные портреты далеких предков соседствовали с заключенными в рамки сценами из нескончаемых серий оперетты “Гилберт и Салливан”, основательно замызганная лепная статуэтка Будды украшала вполне модерновый камин, а на стоявшем рядом с ним стилизованном под модную старину буфете из мореного ясеня красовался африканский сосуд, такой несуразный и невзрачный, что единственным объяснением его присутствия здесь могли служить лишь регулярные визиты подарившего его человека.
Пока Лонгбрайт расставляла чайные приборы, Брайан выдвинул стул и уселся за обеденный стол. Друзей основательно раздражало сумасбродное поведение Брайана в полицейском участке, однако они давно смирились с этим и неизменно проявляли к нему известные терпимость и выдержку. Оба знали и высоко ценили весьма неординарные методы работы Артура, равно как и его умение добиваться цели самыми невероятными способами. Мэй расположился напротив Брайана и раскрыл свой атташе-кейс.
— Кстати, — поинтересовалась Лонгбрайт, — что случилось с вашим пейджером? Мы неоднократно пытались связаться с вами, но не достигли успеха.
— О! Э-э... — Брайан закатил глаза к потолку и принялся изображать искреннее недоумение. — Наверное, я оставил его в другом костюме.
— Нет у тебя никакого другого костюма, — вмешался Мэй. — И вообще должен тебе сказать, что ты, Артур, всего лишь жалкий обманщик. Ну ладно, давайте действительно перейдем к делу. — Он открыл лежавшую перед ним папку. — Первое: тот парень в магазине. Его зовут Марк Эшдаун. Возраст — шестнадцать лет. Обычно он приходил в конце недели, чтобы помочь обновить ассортимент товаров и подсобить за прилавком. А в складском помещении он оказался всего лишь потому, что про него все забыли. Он пока еще жив.
— Где он сейчас находится?
— В ожоговом отделении больницы Хэммерсмита. Парню довелось побывать в жуткой переделке, так что по выходе из лечебницы больше половины его тела будет покрыто шрамами.
— А. как лицо? — Брайан не хуже Мэя знал, что если в огне пострадало более девяти процентов кожи головы и шеи, человек не выживает.
— С этим относительный порядок. Вот только губы сильно потрескались, а потому говорить он, судя по всему, пока не сможет.
— Представляю себе, какой психологический шок он пережил, — заметила Лонгбрайт. — И все же каковы его шансы на спасение?
— Пожалуй, чуть более пятидесяти процентов, но я жду официального медицинского заключения. Нам известно, что к моменту начала пожара он был жив и пребывал в сознании, о чем свидетельствуют мельчайшие частицы гари, осевшие в его легких.
— А не мог он сам подпалить магазин? — спросил Брайан.
— Маловероятно. В задней части подвала, где пламя бушевало с особой силой, обнаружены остатки компонентов нефти. Магазин Делла сгорел почти дотла, хотя содержимое его сейфа все же уцелело. Мы не обнаружили в нем ничего, что хотя бы отдаленно наводило на мысль о криминале.
Лонгбрайт раскрыла папку и выложила на стол содержащиеся в ней документы.
— Первое — наш автоугонщик Колтис. Насколько нам удалось выяснить, ранее он никогда не посещал магазин Делла и не брал напрокат его видеофильмы. То же самое можно сказать и в отношении Мидоуза. Ни одна из фирм, снабжавших Делла своей продукцией, не замечена в какой-либо противоправной деятельности. Правда, нам удалось обнаружить одно любопытное обстоятельство. Дело в том, что анализ бумаги, на которой были написаны послания, обнаруженные у Делла, Мидоуза и Колтиса, подтвердил ее идентичность. Такая бумага используется при изготовлении коробок для видеокассет.
— Как мы и предполагали. Установили, каких именно?
— Боюсь, что нет, — ответила Лонгбрайт. — Большинство крупных фирм-распространителей делает их из одной и той же бумаги, хотя и разной плотности. В настоящее время мы исследуем чернила, которыми пользовался писавший записки.
— Теперь, — вступил в разговор Мэй, — перейдем к вопросу о самоубийствах и смертях от несчастных случаев. — Он извлек из портфеля компьютерные распечатки. — За последние сутки показатели по Лондону вчетверо превысили обычную норму. С точки зрения статистики это невозможно, если, конечно, некоторые из этих “несчастных случаев” не были подстроены каким-то заинтересованным лицом или лицами.
— Ты предполагаешь, что в данном случае речь идет о замаскированных убийствах?
Мэй откашлялся и сказал:
— Я понимаю, что это звучит довольно дико, однако у меня сложилось именно такое впечатление.
— Запомни одну вещь, Джон. Никакая статистика не является невозможной, разве что невероятной, поскольку в статистике вообще никогда не употребляется слово “невозможно”. Так что даже если в этом месяце показатели превышают среднюю норму, это еще ничего не значит.
— Что-то я тебя не понимаю, — сказал Мэй.
— Ну что ж, тогда позволь объяснить. Представь себе станцию метро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115