Может быть, он вернется в лагерь на фуникулере, если не надо будет слишком долго торчать в очереди. Он посмотрит. Потом решит. Джефф снова закрыл глаза; если удастся заснуть, время пролетит быстрее.
И тогда раздался крик, пронзительный вопль пронесся вдоль линии берега, подхваченный остальными, словно заранее запланированный хор, все набирая силу, как плотина, которую внезапно прорвало. Шум бегущих босых ног по прыгающей гальке, камешки разлетаются во все стороны. Паническое массовое бегство к морю, родители тянут за собой детей или тащат их на руках, толкая других, отчаянно желая спасти себя. Ругаются, кто-то падает, на него наступают. А на фоне всего этого раздается скрежет и треск ломающегося металла.
Джефф Биби вскочил на ноги, замер в ужасе от того, что увидел. Мимо него неслись толпы, люди побросали полотенца и одежду на гальке, там же валялись детские пляжные игрушки, выглядевшие зловеще. Человеческие лемминги, на лицах застыл слепой ужас, они все кричат.
Он посмотрел наверх, увидел и все понял. О Господи! Один из вагончиков фуникулера повис на проволоке, потому что сломалось одно из держащих его креплений. Вагончик качался и поворачивался; следующий вагончик несся к нему, набирая скорость, по наклонному, основному канату. Их столкновение в воздухе было неизбежным. В приближающемся вагончике не было видно пассажиров, они или выпрыгнули из него, или в страхе улеглись на пол. Эта единственная проволока вряд ли выдержит нагрузку, она уже начала рваться.
Джефф остался стоять на месте, он был в метрах ста, ему не угрожала опасность, не было смысла присоединяться к охваченной паникой толпе. Он в оцепенении смотрел наверх, не в силах отвести глаза, подсознательно подсчитывая, когда произойдет столкновение.
Создавалось впечатление, как будто вся эта эксцентричная сцена разыгрывается в замедленном темпе, что это какое-то безумное воздушное шоу, рассчитанное на зрителей. Из вагончика с поврежденной опорой свисали два парня, они отчаянно двигали ногами, приговоренные к смерти: их виселица вот-вот сбросит их вниз на острые скалы.
Внезапная тишина, минута зловещего молчания. Толпа внизу, пассажиры наверху, все затихли, будто смирились с неизбежным. Даже приближающийся вагончик замедлил ход, отдавая дань последнего уважения. Но вот раздался скрежет и скрип металла, он рвался и сгибался. Какая-то масса неузнаваемого бесполезного лома оторвалась от своих креплений, тела полетели вниз, их кружило и швыряло в этой жуткой попытке человечества овладеть недоступным искусством полета; неуклюжие бескрылые птицы, дергающие руками и ногами.
Сначала упали два пассажира из первого вагончика вместе с градом обломков. Вагончики бешено вертелись — сначала в одну сторону, потом в другую; они выбросили кричащих пассажиров, потом канат порвался, и вагончики полетели на землю.
Четверо парашютистов, бьющихся в конвульсии, человеческая лавина; двое упали на вершину скалы и сразу же превратились в кровавое месиво. Они покатились по скользкой скале, упали вниз. Двое других пролетели на метр от скалы и ударились о берег. От этого удара разлетелась галька, камешки запрыгали во все стороны.
И тогда только возобновились крики. Родители пытались закрыть детям глаза, кого-то стошнило.
Каким-то чудом следующие вагончики остановились, видимо, сработало безопасное устройство на замках каната, предусмотренное для подобных случаев. Пассажиры высунулись из вагончиков, пытаясь рассмотреть, что же случилось, кто-то уже кричал о помощи. Но ни один человек внизу не двинулся с места, испугавшись, ожидая, когда другие наберутся смелости и подойдут к упавшим; нет смысла, они все мертвы, это не наше дело, от нас все равно нет никакого толку. Все стояли в стороне.
Джефф соскользнул с камня, почувствовал, как дрожат у него ноги. Его мутило, могло вырвать каждую минуту; ничего удивительного в этом не было. Какое — то предчувствие, почти подозрение начало зарождаться в его спутанном сознании. Одна из тех фигур, свесившихся из первого вагончика... нет, он стоял слишком далеко, чтобы разглядеть; это игра его воображения. Но он должен знать, быть уверен. Он начал пробираться вдоль пляжа, он не торопился, потому что на самом деле не хотел этого видеть, надеялся, что кто-то другой опередит его.
Он услышал, как люди задвигались, подчинившись стадному инстинкту, пошли за ним. Им нужен был лидер; теперь он у них был.
Одна из жертв несчастного случая все еще была жива; девушка с длинными темными волосами, она напомнила Джеффу Энн, и у него подскочило сердце, но было очевидно, что это не Энн — она была слишком мала ростом. Она стонала, дрожала, но не могла скорчиться от мучений, потому что у нее была сломана спина. На ней были только порванные короткие шорты, пропитанные кровью. Ослепшая, но все еще в сознании, как кошка или собака, которую переехал автомобиль, окруженная беспомощными наблюдателями, ожидающими, когда приедет ветеринар и умертвит ее.
Джефф подумал, что жертва, лежащая рядом с девушкой, тоже женского пола. Две подружки, отдыхавшие вместе. Их отдых закончился такой внезапной насильственной смертью. Эта была мертва, нет сомнений. Ей повезло. Груда кровавой плоти, на одной стороне вся одежда изорвана, торчат два сломанных ребра. Он резко повернул голову и увидел мужчину.
На нем каким-то странным образом не было следов крови, если только он не лежал на своих ранах. Но он был мертв, никаких сомнений. Руки лежат вдоль тела, ноги слегка расставлены, одежда испачкана и потерта, но не порвана. Как будто здесь уже побывали похоронщики и уложили его, таким спокойным он выглядел.
Это был Норман, Джефф уже подготовил себя к этому, он знал это еще до того, как посмотрел. Лицо второго мужчины было разбито, один глаз отсутствовал, с разорванной щеки свешивалась полоска кожи. Ноги сломаны, руки вывернуты, второй глаз все еще открыт, уставился невидящим взглядом в безоблачное синее небо. Из его ран все еще сочилась кровь, алые струйки текли по гальке, исчезали под ней.
Пассажиры, застрявшие в вагончиках наверху, все еще кричали. Какая-то женщина впала в истерику и орала что-то неразборчивое, вероятно, это была жена погибшего. Джефф услыхал, как люди подошли и встали у него за спиной, прошуршав босыми ногами по гальке. Упыри, они хотели посмотреть, но боялись подойти слишком близко.
— Вон та девушка еще жива, — пробормотал кто-то.
Джефф Биби обернулся. Трое мужчин и женщина, лица бледные; остальные стояли в отдалении.
— Принесите полотенца, постарайтесь сделать все, чтобы ей стало удобнее, — сказал он. Им нужен был кто-то, кто бы распоряжался, хотя это уже не поможет. Он делал это потому, что считал своим моральным долгом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
И тогда раздался крик, пронзительный вопль пронесся вдоль линии берега, подхваченный остальными, словно заранее запланированный хор, все набирая силу, как плотина, которую внезапно прорвало. Шум бегущих босых ног по прыгающей гальке, камешки разлетаются во все стороны. Паническое массовое бегство к морю, родители тянут за собой детей или тащат их на руках, толкая других, отчаянно желая спасти себя. Ругаются, кто-то падает, на него наступают. А на фоне всего этого раздается скрежет и треск ломающегося металла.
Джефф Биби вскочил на ноги, замер в ужасе от того, что увидел. Мимо него неслись толпы, люди побросали полотенца и одежду на гальке, там же валялись детские пляжные игрушки, выглядевшие зловеще. Человеческие лемминги, на лицах застыл слепой ужас, они все кричат.
Он посмотрел наверх, увидел и все понял. О Господи! Один из вагончиков фуникулера повис на проволоке, потому что сломалось одно из держащих его креплений. Вагончик качался и поворачивался; следующий вагончик несся к нему, набирая скорость, по наклонному, основному канату. Их столкновение в воздухе было неизбежным. В приближающемся вагончике не было видно пассажиров, они или выпрыгнули из него, или в страхе улеглись на пол. Эта единственная проволока вряд ли выдержит нагрузку, она уже начала рваться.
Джефф остался стоять на месте, он был в метрах ста, ему не угрожала опасность, не было смысла присоединяться к охваченной паникой толпе. Он в оцепенении смотрел наверх, не в силах отвести глаза, подсознательно подсчитывая, когда произойдет столкновение.
Создавалось впечатление, как будто вся эта эксцентричная сцена разыгрывается в замедленном темпе, что это какое-то безумное воздушное шоу, рассчитанное на зрителей. Из вагончика с поврежденной опорой свисали два парня, они отчаянно двигали ногами, приговоренные к смерти: их виселица вот-вот сбросит их вниз на острые скалы.
Внезапная тишина, минута зловещего молчания. Толпа внизу, пассажиры наверху, все затихли, будто смирились с неизбежным. Даже приближающийся вагончик замедлил ход, отдавая дань последнего уважения. Но вот раздался скрежет и скрип металла, он рвался и сгибался. Какая-то масса неузнаваемого бесполезного лома оторвалась от своих креплений, тела полетели вниз, их кружило и швыряло в этой жуткой попытке человечества овладеть недоступным искусством полета; неуклюжие бескрылые птицы, дергающие руками и ногами.
Сначала упали два пассажира из первого вагончика вместе с градом обломков. Вагончики бешено вертелись — сначала в одну сторону, потом в другую; они выбросили кричащих пассажиров, потом канат порвался, и вагончики полетели на землю.
Четверо парашютистов, бьющихся в конвульсии, человеческая лавина; двое упали на вершину скалы и сразу же превратились в кровавое месиво. Они покатились по скользкой скале, упали вниз. Двое других пролетели на метр от скалы и ударились о берег. От этого удара разлетелась галька, камешки запрыгали во все стороны.
И тогда только возобновились крики. Родители пытались закрыть детям глаза, кого-то стошнило.
Каким-то чудом следующие вагончики остановились, видимо, сработало безопасное устройство на замках каната, предусмотренное для подобных случаев. Пассажиры высунулись из вагончиков, пытаясь рассмотреть, что же случилось, кто-то уже кричал о помощи. Но ни один человек внизу не двинулся с места, испугавшись, ожидая, когда другие наберутся смелости и подойдут к упавшим; нет смысла, они все мертвы, это не наше дело, от нас все равно нет никакого толку. Все стояли в стороне.
Джефф соскользнул с камня, почувствовал, как дрожат у него ноги. Его мутило, могло вырвать каждую минуту; ничего удивительного в этом не было. Какое — то предчувствие, почти подозрение начало зарождаться в его спутанном сознании. Одна из тех фигур, свесившихся из первого вагончика... нет, он стоял слишком далеко, чтобы разглядеть; это игра его воображения. Но он должен знать, быть уверен. Он начал пробираться вдоль пляжа, он не торопился, потому что на самом деле не хотел этого видеть, надеялся, что кто-то другой опередит его.
Он услышал, как люди задвигались, подчинившись стадному инстинкту, пошли за ним. Им нужен был лидер; теперь он у них был.
Одна из жертв несчастного случая все еще была жива; девушка с длинными темными волосами, она напомнила Джеффу Энн, и у него подскочило сердце, но было очевидно, что это не Энн — она была слишком мала ростом. Она стонала, дрожала, но не могла скорчиться от мучений, потому что у нее была сломана спина. На ней были только порванные короткие шорты, пропитанные кровью. Ослепшая, но все еще в сознании, как кошка или собака, которую переехал автомобиль, окруженная беспомощными наблюдателями, ожидающими, когда приедет ветеринар и умертвит ее.
Джефф подумал, что жертва, лежащая рядом с девушкой, тоже женского пола. Две подружки, отдыхавшие вместе. Их отдых закончился такой внезапной насильственной смертью. Эта была мертва, нет сомнений. Ей повезло. Груда кровавой плоти, на одной стороне вся одежда изорвана, торчат два сломанных ребра. Он резко повернул голову и увидел мужчину.
На нем каким-то странным образом не было следов крови, если только он не лежал на своих ранах. Но он был мертв, никаких сомнений. Руки лежат вдоль тела, ноги слегка расставлены, одежда испачкана и потерта, но не порвана. Как будто здесь уже побывали похоронщики и уложили его, таким спокойным он выглядел.
Это был Норман, Джефф уже подготовил себя к этому, он знал это еще до того, как посмотрел. Лицо второго мужчины было разбито, один глаз отсутствовал, с разорванной щеки свешивалась полоска кожи. Ноги сломаны, руки вывернуты, второй глаз все еще открыт, уставился невидящим взглядом в безоблачное синее небо. Из его ран все еще сочилась кровь, алые струйки текли по гальке, исчезали под ней.
Пассажиры, застрявшие в вагончиках наверху, все еще кричали. Какая-то женщина впала в истерику и орала что-то неразборчивое, вероятно, это была жена погибшего. Джефф услыхал, как люди подошли и встали у него за спиной, прошуршав босыми ногами по гальке. Упыри, они хотели посмотреть, но боялись подойти слишком близко.
— Вон та девушка еще жива, — пробормотал кто-то.
Джефф Биби обернулся. Трое мужчин и женщина, лица бледные; остальные стояли в отдалении.
— Принесите полотенца, постарайтесь сделать все, чтобы ей стало удобнее, — сказал он. Им нужен был кто-то, кто бы распоряжался, хотя это уже не поможет. Он делал это потому, что считал своим моральным долгом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68