85 миль в час. Он прибавил скорость.
— Гвин!
— Заткнись, слышишь?
— Меня, кажется, сейчас вырвет.
Так тебе и надо за твое гулянье на стороне. Этот «Датсун» прямо-таки прилип к ним; мне бы прямую дорогу, он меня тут же из виду потеряет. Но они могут ждать дома, может быть, уже дом обыскали, нашли то, что надо, что бы это ни было. Нет, не поймать им его, все денежки на счету одного испанского банка.
Рут прижала ладонь ко рту; он намеренно не обращал на нее внимания. Пусть себе вытошнит ее, если охота, потом сама же и вымоет машину, когда приедем. О черт!
«Вольво» выехал из левостороннего поворота на участок прямой дороги, метров двести, не больше, но там стоял новый знак, предупреждающий о второстепенных дорогах на протяжении четверти мили.
Гвин увидел, как впереди замаячил трактор, прицеп которого был полон вальков сена; трактор занимал две трети проезжей части дороги. Сонный водитель совершенно не сознавал, что за ним кто-то едет, ему было все равно. Если там кто-то есть, придется подождать.
— Падла!
— Гвин! — Рут отняла ладонь ото рта, сжала губы. Она извивалась на. сидении, закрыв глаза. Нет, ты не можешь идти на обгон здесь, ты же не видишь! Там впереди поворот, там может быть машина!
«Вольво» легко набрал скорость, стрелка добралась до 90 миль в час. Гвин почувствовал, как колеса на другой стороне подскакивали на узком травяном крае, каменная стена почти задела кузов автомобиля. Он проехал мимо прицепа, поравнялся с трактором, и этот олух даже не заметил их! Подвинься, подонок!
— Гвин! — на этот раз за криком Рут последовала струя рвоты, она попала в лобовое стекло. Рут вся скорчилась, облевала его, в отчаянии пытается вырваться из машины, увидев приближающийся грузовик. Это был грузовик с прицепом, вывернувший на дорогу, словно красный дракон с извивающимся хвостом: жадная пасть открыта, приближается к жертве. Завизжали шины, воздух наполнился вонью резины, хвост резко повернулся, дракон сложился вдвое.
Гвин Мейс попытался инстинктивно спрятать голову, ощутил на губах рвоту жены, почувствовал, как обжигающая боль резанула глаза. Ему показалось, что «Вольво» отделился от крыши, пошел куда-то вниз, словно листы металла проходящие через прокатный стан. Летело битое стекло, его осколки размельчались в порошок, когда машина вошла под переднюю часть грузовика.
Каким-то чудом Рут была еще жива. Вне себя от ужаса, она поняла, что попала в стальной гроб, металл плотно сжимал ее, его острые края врезались в ее тело. Полутьма, она задыхалась от вони горящей резины и рвоты, но была слишком потрясена, чтобы кричать. Мир тишины, все остановилось, она даже не могла вспомнить, где она находится.
Да, что-то такое со снегом, а где же Эвансы? Они должны где-то здесь быть. Она хотела рассказать им, сообщить, что беременна. В ее положении не очень-то полезно здесь находиться, какая-то стена давит ей на живот, это может нанести вред ребенку. Если бы у нее достало сил крикнуть им.
Они, должно быть, спрятались где-то на ночь, нашли убежище. Здесь так тепло, но совсем нельзя двигаться. У нее заболели ноги, наверно, она их согнула, они все мокрые и липкие к тому же.
Она напряглась и смогла повернуть голову. Слава Богу, кто-то здесь все же есть, лежит совсем рядом, их разделяет только этот неровный металл. Если ей удастся вытянуть шею, она сможет посмотреть через верх. Мистер Эванс, конечно, помог бы ей устроиться поудобнее, особенно если бы он узнал, что она ждет ребенка.
Ее глаза были на уровне этого изогнутого верха металлической перегородки, еще чуть-чуть, и она сможет заглянуть на другую сторону. Шея ее болела, но она не обращала внимания на боль. Так темно, наверно, сейчас ночь.
Рука вывернута, как будто человек спит, неуклюже откинувшись назад. Эта рубашка в горошек, она бы везде ее узнала, даже если ее рукава и разорваны в клочья. Гвин! Значит, он все же пошел с ними, не бросил ее! Они помирились, все будет хорошо. Они будут вместе, если бы они только могли отыскать Сару, тогда бы жизнь стала просто чудесной.
Она вгляделась, напрягая глаза, в полутьму, стараясь увидеть лицо мужа, чтобы убедиться, что это действительно он. Плечи его неестественно горбатились, были сплющены; ему, должно быть, действительно неудобно так спать, это уж точно.
Взгляд ее скользнул выше, отыскал шею. Ну вот, опять он порезался во время бритья, он всегда это делал. Слишком спешит, в этом его беда. Торопится на работу, как будто живет последнюю минуту. Он лежит там сейчас с широко раскрытым ртом и храпит. Если бы только она могла дотянуться до него рукой, разбудить и убедиться, что это действительно он. Она попыталась позвать его, но у нее получился лишь шепот, и он его не услышал.
Рут попыталась сообразить, где же находится его лицо по отношению к этим приплюснутым плечам. Но лица не было. У него не было головы!
Не сразу, гораздо позднее, она начала истерически кричать.
Глава 22
Джефф Биби решил отправиться на пляж, а не в закрытый бассейн — было бы грешно провести остаток дня под крышей в такую редкую для Англии погоду. Он намеревался спуститься на берег на фуникулере, но когда увидел очередь, протянувшуюся от места посадки до детской площадки, то решил отправиться пешком. Торопиться было некуда, основной задачей было убить время.
Пляж был полон народу; когда кончится отлив, места станет побольше. Сейчас же все сгрудились на гальке сразу под платформой железной дороги. Отдыхающие расстелили пляжные полотенца и одеяла, чтобы было удобнее лежать на камнях.
Он с облегчением стащил жаркие джинсы, остался в голубых плавках. Попозже можно будет пойти искупаться; говорят, для сердца вредно плавать сразу после еды.
Он пожалел, что не захватил полотенце, без него сидеть на гальке чертовски неудобно. Он приметил большой гладкий камень точно на линии прилива, уселся на него. Камень был теплый, и он решил остаться здесь на некоторое время. Он лег, закрыл глаза, снова потянулось время. Он услышал шум приближавшегося поезда, гудок его раздавался на поворотах в дюнах. Поезд замедлил ход, подошел к платформе. Крики и писк вновь прибывших отдыхающих; в детский бассейн, и так уже переполненный, плюхнулись приехавшие на поезде дети. Поезд опять отошел; Джефф подумал, как, должно быть, машинистам осточертело водить поезд туда и обратно по одному маршруту, видя один и тот же пейзаж.
Еще какой-то звук, незнакомый, что-то вроде отдаленного писка или стона. Он открыл глаза и увидел что-то похожее на флотилию воздушных шаров. Вагончики фуникулера двигались рывками, пассажиры указывали пальцами на все, что вызывало их интерес. Они были высоко над лагерем и окружающей его местностью, и это вызывало приятное возбуждение, пока чувство новизны не исчезало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Гвин!
— Заткнись, слышишь?
— Меня, кажется, сейчас вырвет.
Так тебе и надо за твое гулянье на стороне. Этот «Датсун» прямо-таки прилип к ним; мне бы прямую дорогу, он меня тут же из виду потеряет. Но они могут ждать дома, может быть, уже дом обыскали, нашли то, что надо, что бы это ни было. Нет, не поймать им его, все денежки на счету одного испанского банка.
Рут прижала ладонь ко рту; он намеренно не обращал на нее внимания. Пусть себе вытошнит ее, если охота, потом сама же и вымоет машину, когда приедем. О черт!
«Вольво» выехал из левостороннего поворота на участок прямой дороги, метров двести, не больше, но там стоял новый знак, предупреждающий о второстепенных дорогах на протяжении четверти мили.
Гвин увидел, как впереди замаячил трактор, прицеп которого был полон вальков сена; трактор занимал две трети проезжей части дороги. Сонный водитель совершенно не сознавал, что за ним кто-то едет, ему было все равно. Если там кто-то есть, придется подождать.
— Падла!
— Гвин! — Рут отняла ладонь ото рта, сжала губы. Она извивалась на. сидении, закрыв глаза. Нет, ты не можешь идти на обгон здесь, ты же не видишь! Там впереди поворот, там может быть машина!
«Вольво» легко набрал скорость, стрелка добралась до 90 миль в час. Гвин почувствовал, как колеса на другой стороне подскакивали на узком травяном крае, каменная стена почти задела кузов автомобиля. Он проехал мимо прицепа, поравнялся с трактором, и этот олух даже не заметил их! Подвинься, подонок!
— Гвин! — на этот раз за криком Рут последовала струя рвоты, она попала в лобовое стекло. Рут вся скорчилась, облевала его, в отчаянии пытается вырваться из машины, увидев приближающийся грузовик. Это был грузовик с прицепом, вывернувший на дорогу, словно красный дракон с извивающимся хвостом: жадная пасть открыта, приближается к жертве. Завизжали шины, воздух наполнился вонью резины, хвост резко повернулся, дракон сложился вдвое.
Гвин Мейс попытался инстинктивно спрятать голову, ощутил на губах рвоту жены, почувствовал, как обжигающая боль резанула глаза. Ему показалось, что «Вольво» отделился от крыши, пошел куда-то вниз, словно листы металла проходящие через прокатный стан. Летело битое стекло, его осколки размельчались в порошок, когда машина вошла под переднюю часть грузовика.
Каким-то чудом Рут была еще жива. Вне себя от ужаса, она поняла, что попала в стальной гроб, металл плотно сжимал ее, его острые края врезались в ее тело. Полутьма, она задыхалась от вони горящей резины и рвоты, но была слишком потрясена, чтобы кричать. Мир тишины, все остановилось, она даже не могла вспомнить, где она находится.
Да, что-то такое со снегом, а где же Эвансы? Они должны где-то здесь быть. Она хотела рассказать им, сообщить, что беременна. В ее положении не очень-то полезно здесь находиться, какая-то стена давит ей на живот, это может нанести вред ребенку. Если бы у нее достало сил крикнуть им.
Они, должно быть, спрятались где-то на ночь, нашли убежище. Здесь так тепло, но совсем нельзя двигаться. У нее заболели ноги, наверно, она их согнула, они все мокрые и липкие к тому же.
Она напряглась и смогла повернуть голову. Слава Богу, кто-то здесь все же есть, лежит совсем рядом, их разделяет только этот неровный металл. Если ей удастся вытянуть шею, она сможет посмотреть через верх. Мистер Эванс, конечно, помог бы ей устроиться поудобнее, особенно если бы он узнал, что она ждет ребенка.
Ее глаза были на уровне этого изогнутого верха металлической перегородки, еще чуть-чуть, и она сможет заглянуть на другую сторону. Шея ее болела, но она не обращала внимания на боль. Так темно, наверно, сейчас ночь.
Рука вывернута, как будто человек спит, неуклюже откинувшись назад. Эта рубашка в горошек, она бы везде ее узнала, даже если ее рукава и разорваны в клочья. Гвин! Значит, он все же пошел с ними, не бросил ее! Они помирились, все будет хорошо. Они будут вместе, если бы они только могли отыскать Сару, тогда бы жизнь стала просто чудесной.
Она вгляделась, напрягая глаза, в полутьму, стараясь увидеть лицо мужа, чтобы убедиться, что это действительно он. Плечи его неестественно горбатились, были сплющены; ему, должно быть, действительно неудобно так спать, это уж точно.
Взгляд ее скользнул выше, отыскал шею. Ну вот, опять он порезался во время бритья, он всегда это делал. Слишком спешит, в этом его беда. Торопится на работу, как будто живет последнюю минуту. Он лежит там сейчас с широко раскрытым ртом и храпит. Если бы только она могла дотянуться до него рукой, разбудить и убедиться, что это действительно он. Она попыталась позвать его, но у нее получился лишь шепот, и он его не услышал.
Рут попыталась сообразить, где же находится его лицо по отношению к этим приплюснутым плечам. Но лица не было. У него не было головы!
Не сразу, гораздо позднее, она начала истерически кричать.
Глава 22
Джефф Биби решил отправиться на пляж, а не в закрытый бассейн — было бы грешно провести остаток дня под крышей в такую редкую для Англии погоду. Он намеревался спуститься на берег на фуникулере, но когда увидел очередь, протянувшуюся от места посадки до детской площадки, то решил отправиться пешком. Торопиться было некуда, основной задачей было убить время.
Пляж был полон народу; когда кончится отлив, места станет побольше. Сейчас же все сгрудились на гальке сразу под платформой железной дороги. Отдыхающие расстелили пляжные полотенца и одеяла, чтобы было удобнее лежать на камнях.
Он с облегчением стащил жаркие джинсы, остался в голубых плавках. Попозже можно будет пойти искупаться; говорят, для сердца вредно плавать сразу после еды.
Он пожалел, что не захватил полотенце, без него сидеть на гальке чертовски неудобно. Он приметил большой гладкий камень точно на линии прилива, уселся на него. Камень был теплый, и он решил остаться здесь на некоторое время. Он лег, закрыл глаза, снова потянулось время. Он услышал шум приближавшегося поезда, гудок его раздавался на поворотах в дюнах. Поезд замедлил ход, подошел к платформе. Крики и писк вновь прибывших отдыхающих; в детский бассейн, и так уже переполненный, плюхнулись приехавшие на поезде дети. Поезд опять отошел; Джефф подумал, как, должно быть, машинистам осточертело водить поезд туда и обратно по одному маршруту, видя один и тот же пейзаж.
Еще какой-то звук, незнакомый, что-то вроде отдаленного писка или стона. Он открыл глаза и увидел что-то похожее на флотилию воздушных шаров. Вагончики фуникулера двигались рывками, пассажиры указывали пальцами на все, что вызывало их интерес. Они были высоко над лагерем и окружающей его местностью, и это вызывало приятное возбуждение, пока чувство новизны не исчезало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68