Он сильно качнулся вперед, но каким-то образом сумел удержать равновесие и не упасть. Затем все это прошло, оно подождал, пока его организм не пришел в нормальное состояние. В ушах шумело.
Алан попытался вспомнить, где он был до этого, как долго отсутствовал, но память ускользала от него. Не имеет значения. Он вернулся, и Синди все еще здесь. Его страхи не подтвердились.
Он сел на стул, медленно скрутил сигарету и зажег ее, с наслаждением вдохнул горький дым. Вот так-то лучше. Синди все еще спала, как будто была в состоянии комы.
Странно, но она больше не возбуждала его. Он почему-то даже презирал ее. Шлюха, ненужная обуза. Надо ему поскорее от нее отделаться, может быть, убежать и бросить ее здесь, если нет другого способа. Синди пошевелилась, потянулась; открыла глаза. Она посмотрела на него, но узнала не сразу. Сначала она как будто удивилась, потом закивала, улыбнулась, растянув губы, дав тем самым понять, что знает о его присутствии. Ее ноги сомкнулись, рука была все еще вытянута. Тридцать фунтов, а иначе ничего не получишь.
— Лучше бы ты отвалила, — сказал он.
— Я бы и сама этого хотела, но ты ведь меня не отпускаешь. Можно уйти?
— Чтобы полицию вызвать? — он посмотрел на нее в упор.
— Нет, я просто уйду.
— Ты врешь! — внезапно у него изменилось настроение, он поднялся, двинулся к ней, остановился в метре от нее.
— Ты хочешь облапошить меня. Не выйдет.
— Как хочешь. — Смешок, бедра чуть-чуть раздвинуты. — Но если ты хочешь меня, тебе придется заплатить.
Алан выпрямился в полный рост, закрыл глаза, и снова у него закружилась голова. Что-то случилось... Что-то плохое... Он не мог вспомнить! В нижней части тела у него возникло знакомое приятное ощущение. Он открыл глаза. Синди лежала, глядя на него, широко расставив ноги, подняв колени. Она смеялась.
— Корова! — он сплюнул, но она не шевельнулась. — Ты у меня сейчас получишь! Я...
За окнами послышался сильный шум, захлопали двери, люди поспешно шли по бетонной дорожке; дети плакали. Из парка аттракционов больше не неслась оглушительная музыка. В любом лагере отдыха всегда стоит шум, но внезапно у Алана возникло ощущение, что что-то случилось. Он потряс головой, стараясь прояснить ее. Сквозь шторы проникал холодный серый свет; это было ненормально, потому что до рассвета еще далеко. Он провел ладонью по потному лбу; время, казалось, замерло. Все его тело болело, как если бы он простоял здесь много часов.
— Что происходит? — пробормотал он, испытывая дурное предчувствие.
Синди пыталась что-то сказать, но ее слова потонули во внезапном громком стуке во входную дверь. Колотили так сильно, что дверь дрожала, дребезжало непрозрачное стекло. С той стороны раздался крик, голос был приглушенный, но повелительный:
— Откройте! Вооруженная полиция!
Алан замер, повернулся, смог разобрать неясные очертания сквозь оконное стекло. Он не мог в это поверить. Паника. Он завертелся по комнате, бросился в прихожую, остановился.
— Отвали! — заорал он. — У меня тоже есть оружие!
Силуэт исчез. О Господи! Эта сука все же вызвала полицию! Они пришли вооруженные. И они думают, что у меня есть пистолет!
Он метнулся в кухню, с облегчением увидел, что занавески наполовину закрыты. На столе валялись остатки еды, пустая банка, кусок хлеба. И хлебный нож; он схватил его, провел большим пальцем по зубчатому лезвию, глядя, как на линолеум пола капает кровь.
Оружие, оно у него есть; он рубанул ножом в воздухе, кровь из пореза на большом пальце разбрызгалась по стенке алыми пятнышками. Ругаясь, он вернулся в спальню. Синди усмехалась, все еще предлагая свое тело.
— Ты вызвала полицию! — он стоял над ней. — Зачем только я оставил тебя одну, грязная тварь!
— Нет, — выражение ее лица стало серьезным, немного испуганным, задрожала нижняя губа. — Я их не звала, клянусь. Господи, не звала я их, ты должен поверить мне!
— Я не верю тебе. И они вооружены. Потому что я держу тебя заложницей. Что ж, пускай эти подонки получат тебя, мне плевать. Продай им свое грязное тело.
На улице они использовали мегафон, искаженные слова можно было принять за шум, доносящийся из парка аттракционов. Он слышал, но не разбирал, что они говорили, вероятно, что-то о том, чтобы он сдавался. Через минуту, дайте мне минуту, мне надо успеть кое-что сделать.
— Надо мне было тебя... — Он грязно выругался. — Тогда бы хоть игра стоила свеч.
— Нет, пожалуйста, — она сильно побледнела, попыталась отодвинуться от него, пока не наткнулся на стену. — Ты можешь взять меня сейчас, бесплатно.
— Слишком поздно! — он засмеялся, размахнулся и всадил в нее нож изо всех последних сил.
Она закричала, когда лезвие вошло ей горло, сломалось. Алан даже не пытался увернуться от струи артериальной крови, он стоял там, а струя била по нему: он смотрел, как она корчится, попытался выдернуть сломанное лезвие ножа. Она билась в конвульсиях, ее движения становились все медленнее, кровь пропитала постель и капала на пол.
Он стоял и смотрел, как она умирает, ему хотелось посмеяться над ней, захохотать, но почему-то он этого не сделал. Он совсем отупел, не только от содеянного, но и потому, что ничего не понимал. Он знал только одно: за дверью его ждут полицейские снайперы. Они могут подождать, он еще не готов. Если бы он только мог вспомнить... что-то плохое, но он об этом все забыл.
За окном быстро светало, свет пробивался сквозь небрежно задернутые шторы, падал на безжизненное, залитое кровью тело. Синди было невозможно узнать: голова оторвана, лежит под углом к телу, ноги подтянуты кверху и крепко сжаты в неумолимом отказе.
— Чертова корова, — сказал он и отвернулся, пошел в кухню. Лицо человека, заглядывавшего в щель между шторами, поспешно исчезло. Они опять кричали через мегафон.
Ему показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он услыхал, как они приблизились, как дверь с грохотом распахнулась с помощью какого-то импровизированного тарана, по полу зазвенели осколки стекла.
Алан Джей стоял, все еще держа отлетевшую рукоятку ножа. Они не были похожими на полицейских, в них было что-то странное. Мысли его были подсознательные, не относящиеся к тому, что происходило. Их форма была серого цвета, не темно-синего. На головах — что-то похожее на шлемы мотоциклистов с опущенными забралами, увеличивавшими их безжалостные серые глаза.
— Ублюдок! — сказал первый и выстрелил в упор.
Звук выстрела был не громче, чем если бы стреляли из воздушного пистолета, но оружие в руке, одетой в перчатку, задрожало. Сила, отбросившая Алана Джея к стене, пробила в самом центре его лба кровавое отверстие. Смерть наступила мгновенно, но каким-то образом он остался стоять, оперевшись о стену; потом тело его стало сползать, колени подогнулись и медленно опустили его на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Алан попытался вспомнить, где он был до этого, как долго отсутствовал, но память ускользала от него. Не имеет значения. Он вернулся, и Синди все еще здесь. Его страхи не подтвердились.
Он сел на стул, медленно скрутил сигарету и зажег ее, с наслаждением вдохнул горький дым. Вот так-то лучше. Синди все еще спала, как будто была в состоянии комы.
Странно, но она больше не возбуждала его. Он почему-то даже презирал ее. Шлюха, ненужная обуза. Надо ему поскорее от нее отделаться, может быть, убежать и бросить ее здесь, если нет другого способа. Синди пошевелилась, потянулась; открыла глаза. Она посмотрела на него, но узнала не сразу. Сначала она как будто удивилась, потом закивала, улыбнулась, растянув губы, дав тем самым понять, что знает о его присутствии. Ее ноги сомкнулись, рука была все еще вытянута. Тридцать фунтов, а иначе ничего не получишь.
— Лучше бы ты отвалила, — сказал он.
— Я бы и сама этого хотела, но ты ведь меня не отпускаешь. Можно уйти?
— Чтобы полицию вызвать? — он посмотрел на нее в упор.
— Нет, я просто уйду.
— Ты врешь! — внезапно у него изменилось настроение, он поднялся, двинулся к ней, остановился в метре от нее.
— Ты хочешь облапошить меня. Не выйдет.
— Как хочешь. — Смешок, бедра чуть-чуть раздвинуты. — Но если ты хочешь меня, тебе придется заплатить.
Алан выпрямился в полный рост, закрыл глаза, и снова у него закружилась голова. Что-то случилось... Что-то плохое... Он не мог вспомнить! В нижней части тела у него возникло знакомое приятное ощущение. Он открыл глаза. Синди лежала, глядя на него, широко расставив ноги, подняв колени. Она смеялась.
— Корова! — он сплюнул, но она не шевельнулась. — Ты у меня сейчас получишь! Я...
За окнами послышался сильный шум, захлопали двери, люди поспешно шли по бетонной дорожке; дети плакали. Из парка аттракционов больше не неслась оглушительная музыка. В любом лагере отдыха всегда стоит шум, но внезапно у Алана возникло ощущение, что что-то случилось. Он потряс головой, стараясь прояснить ее. Сквозь шторы проникал холодный серый свет; это было ненормально, потому что до рассвета еще далеко. Он провел ладонью по потному лбу; время, казалось, замерло. Все его тело болело, как если бы он простоял здесь много часов.
— Что происходит? — пробормотал он, испытывая дурное предчувствие.
Синди пыталась что-то сказать, но ее слова потонули во внезапном громком стуке во входную дверь. Колотили так сильно, что дверь дрожала, дребезжало непрозрачное стекло. С той стороны раздался крик, голос был приглушенный, но повелительный:
— Откройте! Вооруженная полиция!
Алан замер, повернулся, смог разобрать неясные очертания сквозь оконное стекло. Он не мог в это поверить. Паника. Он завертелся по комнате, бросился в прихожую, остановился.
— Отвали! — заорал он. — У меня тоже есть оружие!
Силуэт исчез. О Господи! Эта сука все же вызвала полицию! Они пришли вооруженные. И они думают, что у меня есть пистолет!
Он метнулся в кухню, с облегчением увидел, что занавески наполовину закрыты. На столе валялись остатки еды, пустая банка, кусок хлеба. И хлебный нож; он схватил его, провел большим пальцем по зубчатому лезвию, глядя, как на линолеум пола капает кровь.
Оружие, оно у него есть; он рубанул ножом в воздухе, кровь из пореза на большом пальце разбрызгалась по стенке алыми пятнышками. Ругаясь, он вернулся в спальню. Синди усмехалась, все еще предлагая свое тело.
— Ты вызвала полицию! — он стоял над ней. — Зачем только я оставил тебя одну, грязная тварь!
— Нет, — выражение ее лица стало серьезным, немного испуганным, задрожала нижняя губа. — Я их не звала, клянусь. Господи, не звала я их, ты должен поверить мне!
— Я не верю тебе. И они вооружены. Потому что я держу тебя заложницей. Что ж, пускай эти подонки получат тебя, мне плевать. Продай им свое грязное тело.
На улице они использовали мегафон, искаженные слова можно было принять за шум, доносящийся из парка аттракционов. Он слышал, но не разбирал, что они говорили, вероятно, что-то о том, чтобы он сдавался. Через минуту, дайте мне минуту, мне надо успеть кое-что сделать.
— Надо мне было тебя... — Он грязно выругался. — Тогда бы хоть игра стоила свеч.
— Нет, пожалуйста, — она сильно побледнела, попыталась отодвинуться от него, пока не наткнулся на стену. — Ты можешь взять меня сейчас, бесплатно.
— Слишком поздно! — он засмеялся, размахнулся и всадил в нее нож изо всех последних сил.
Она закричала, когда лезвие вошло ей горло, сломалось. Алан даже не пытался увернуться от струи артериальной крови, он стоял там, а струя била по нему: он смотрел, как она корчится, попытался выдернуть сломанное лезвие ножа. Она билась в конвульсиях, ее движения становились все медленнее, кровь пропитала постель и капала на пол.
Он стоял и смотрел, как она умирает, ему хотелось посмеяться над ней, захохотать, но почему-то он этого не сделал. Он совсем отупел, не только от содеянного, но и потому, что ничего не понимал. Он знал только одно: за дверью его ждут полицейские снайперы. Они могут подождать, он еще не готов. Если бы он только мог вспомнить... что-то плохое, но он об этом все забыл.
За окном быстро светало, свет пробивался сквозь небрежно задернутые шторы, падал на безжизненное, залитое кровью тело. Синди было невозможно узнать: голова оторвана, лежит под углом к телу, ноги подтянуты кверху и крепко сжаты в неумолимом отказе.
— Чертова корова, — сказал он и отвернулся, пошел в кухню. Лицо человека, заглядывавшего в щель между шторами, поспешно исчезло. Они опять кричали через мегафон.
Ему показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он услыхал, как они приблизились, как дверь с грохотом распахнулась с помощью какого-то импровизированного тарана, по полу зазвенели осколки стекла.
Алан Джей стоял, все еще держа отлетевшую рукоятку ножа. Они не были похожими на полицейских, в них было что-то странное. Мысли его были подсознательные, не относящиеся к тому, что происходило. Их форма была серого цвета, не темно-синего. На головах — что-то похожее на шлемы мотоциклистов с опущенными забралами, увеличивавшими их безжалостные серые глаза.
— Ублюдок! — сказал первый и выстрелил в упор.
Звук выстрела был не громче, чем если бы стреляли из воздушного пистолета, но оружие в руке, одетой в перчатку, задрожало. Сила, отбросившая Алана Джея к стене, пробила в самом центре его лба кровавое отверстие. Смерть наступила мгновенно, но каким-то образом он остался стоять, оперевшись о стену; потом тело его стало сползать, колени подогнулись и медленно опустили его на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68