Когда я закончил, вождь ударил себя в грудь и воскликнул:
— Какую же я сделал глупость! Я должен был предупредить вас об этих покрытых снегом провалах! Немало наших мужчин срывалось в них, и пока что никто не выбирался назад!
Позже, когда мы поели, Открытая Спина опять созвал виднейших людей племени, и они решили, где будут дальше ставить ловушки этим летом. Из Горного Форта они прямиком пришли сюда, где теперь стоял их лагерь. Закончив лов бобров в этой местности, они решили отправиться на север, ставя капканы на каждой встретившейся реке. Они планировали дважды отклониться со своего главного пути к рекам на западных склонах гор.
Они говорили, что неплохо было бы пройти к началу Ревущей Реки и половить бобров в ней и окрестных озерах, а затем двинуться на юг, к истокам многочисленных речушек, устроить ловлю на каждой из них и завершить ее на Солнечной Реке. А к концу месяца падающих листьев они наметили прибыть в Форт-Бентон для торговли с нами. После чего, присоединившись к племенам черноногих, могли отправляться ставить капканы на юге.
В заключение вождь сказал мне:
— Ататойя, передай нашему другу, Дальнему Грому, такие слова: «Вождь длинных ножей, прежде чем последние листья опадут с деревьев, мы наполним твое сердце радостью. Ты увидишь нас входящими в большие ворота твоего форта с лошадьми, тяжело нагруженными бобровыми шкурами».
— Но мой дядя хочет получить не только бобровые меха. Он хотел бы получить все. Вы же знаете, какие огромные дружеские чувства питает он к вам и вашему народу, — заявил я.
— Ха! Да, мы это знаем, — произнес он в ответ. — Хотя его кожа белая, он действительно один из нас!
— Да! И он щедр к нам! Он любит сидеть с нами за трубкой и доброй беседой, — объявил другой.
— У его жены также большое сердце: она жалеет наших вдов и сирот и всегда делится с ними, — вступила в разговор главная жена вождя.
— Вы не можете перехвалить дела Дальнего Грома и Тситсаки — все будет правда, — поддержал я их. — В детстве я остался без родителей. И они заменили мне родных отца и мать!
— Аи! Мы знаем, знаем! Разве мы не видели, как ты рос у них? А как сильно они тебя любят, — снова сказала мне эта женщина.
Когда совет закончился, было уже поздно. В заключение его было решено, что поскольку почти все бобры в верхней части озера выловлены, то завтра ловушки должны быть сняты, а послезавтра лагерь передвинется к другой стороне озера, где в него впадают несколько речек, удобных для ловли. Мы уж совсем приготовились ложиться спать, когда Открытая Спина пожаловался, что у него кончаются порох и пули, и попросил нас добыть для него назавтра нескольких снежных баранов: он нуждался в их шкурах для выделки кож на свою одежду. Мы с готовностью согласились сделать это для него. Для охоты вождь направил нас к подножию горы, где, как он сказал, этих животных всегда много.
Вот почему на следующее утро, позавтракав пораньше, мы оседлали коней, переправились через реку и поехали вдоль озера к речушке, которая вытекала из глубокого каньона между самой высокой вершиной и продолговатой горой из красного камня. Поднявшись к верхнему краю каньона, мы нашли проторенную дикими животными тропу, которая с милю вела нас, а потом исчезла. Перед нами раскинулась очень красивая широкая вытянутая котловина, обрамленная кольцом высоких утесов. По ней каскадом стекала бурная горная речка.
Здесь мы привязали своих лошадей на колышки и отправились дальше пешком вниз по течению. Подходя к краю каждой террасы, мы осторожно выглядывали: нет ли впереди желанной нам добычи.
Наконец, одолев уже добрые полпути, мы вышли к кромке очередного уступа высотой в десять-двенадцать футов. Осторожно взглянув через кустики голубики, мы сразу увидели стадо крупных снежных баранов около двадцати голов. Они были в четверти мили от нас на другой стороне котловины — широко рассыпавшись, они брели по крутому сланцевому склону. Вскоре один из них остановился, топнул передней ногой и лег отдыхать. Остальные последовали его примеру. Разглядев их в подзорную трубу, мы поняли, что не сможем незаметно для них сойти вниз. Бесстрашный сказал, что нам лучше всего вернуться обратно и пойти вдоль горы из красного камня. Но Питамакан объявил, что мы должны оставаться там, куда пришли. Животные сейчас в тени высокой горы, что на востоке от них, и чувствуют себя хорошо. Но Солнце скоро осветит и припечет их, и рано или поздно они должны будут куда-то перейти. Весьма вероятно, что они захотят пить, пойдут к воде и предоставят нам возможность подобраться к ним. План Питамакана был хорош, и мы стали устраиваться поудобнее, решив ждать, если будет необходимо, хоть целый день.
Теперь-то у нас было время как следует оглядеть окрестности, и мы сразу же стали рассматривать ледяной вал, с которого произошел громадный обвал — его-то грохот мы и слышали в ночь по прибытии в лагерь кутене. Гора на краю котловины утес за утесом вздымалась на головокружительную высоту, а на вершине ее лежал лед. На обращенной к нам стороне ледовый покров имел толщину от тридцати-сорока футов до целой сотни. В лучах утреннего солнца лед отсвечивал зеленым цветом, местами из него выступали края скалы.
Из-под ледника вытекал довольно солидный водный поток, образовывавший водопад, но высота его была не так уж велика (что-то около пятисот футов). Этот поток разделялся на отдельные струи и падал вниз подобно дождю. На нижних уступах этой горы было видно несколько снежных коз. На более пологих склонах котловины мы заметили еще больше этих животных, а также несколько стад снежных баранов (главным образом, самок и молодняка).
Как Питамакан предсказывал, так и произошло. Когда Солнце осветило и стало припекать склон, где лежали снежные бараны, они встали и начали спускаться вниз. Поросшие кустарником уступы скрыли их от нас. Мы осторожно продвинулись дальше и через некоторое время вновь увидели их собравшимися на водопой вокруг небольшого пруда не далее, чем в пятидесяти ярдах от себя.
Мы тут же открыли по ним огонь: четверо упали сразу, остальныее кинулись бежать к склону, по которому пришли. Мы с Питамаканом продолжали стрельбу. А в это время Бесстрашный, чертыхаясь, сыпал порох и загонял пулю в ствол своего ружья. Нам удалось свалить еще пятерых животных, прежде чем они достигли основания сланцевого склона, а мы опустошили магазины своих ружей. За это время Бесстрашный сумел выстрелить еще только один раз, но промазал. Несколько животных еще подавали признаки жизни и мы поспешили избавить их от лишних мучений.
Мы долго стояли и удивлялись действию своих «многострельных» ружей. Наконец, Питамакан произнес:
— Если мы с тобой смогли так быстро перебить их, — подумать только, что сделают пикуни со стадом бизонов во время погони, получив новое много раз извергающее смерть оружие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Какую же я сделал глупость! Я должен был предупредить вас об этих покрытых снегом провалах! Немало наших мужчин срывалось в них, и пока что никто не выбирался назад!
Позже, когда мы поели, Открытая Спина опять созвал виднейших людей племени, и они решили, где будут дальше ставить ловушки этим летом. Из Горного Форта они прямиком пришли сюда, где теперь стоял их лагерь. Закончив лов бобров в этой местности, они решили отправиться на север, ставя капканы на каждой встретившейся реке. Они планировали дважды отклониться со своего главного пути к рекам на западных склонах гор.
Они говорили, что неплохо было бы пройти к началу Ревущей Реки и половить бобров в ней и окрестных озерах, а затем двинуться на юг, к истокам многочисленных речушек, устроить ловлю на каждой из них и завершить ее на Солнечной Реке. А к концу месяца падающих листьев они наметили прибыть в Форт-Бентон для торговли с нами. После чего, присоединившись к племенам черноногих, могли отправляться ставить капканы на юге.
В заключение вождь сказал мне:
— Ататойя, передай нашему другу, Дальнему Грому, такие слова: «Вождь длинных ножей, прежде чем последние листья опадут с деревьев, мы наполним твое сердце радостью. Ты увидишь нас входящими в большие ворота твоего форта с лошадьми, тяжело нагруженными бобровыми шкурами».
— Но мой дядя хочет получить не только бобровые меха. Он хотел бы получить все. Вы же знаете, какие огромные дружеские чувства питает он к вам и вашему народу, — заявил я.
— Ха! Да, мы это знаем, — произнес он в ответ. — Хотя его кожа белая, он действительно один из нас!
— Да! И он щедр к нам! Он любит сидеть с нами за трубкой и доброй беседой, — объявил другой.
— У его жены также большое сердце: она жалеет наших вдов и сирот и всегда делится с ними, — вступила в разговор главная жена вождя.
— Вы не можете перехвалить дела Дальнего Грома и Тситсаки — все будет правда, — поддержал я их. — В детстве я остался без родителей. И они заменили мне родных отца и мать!
— Аи! Мы знаем, знаем! Разве мы не видели, как ты рос у них? А как сильно они тебя любят, — снова сказала мне эта женщина.
Когда совет закончился, было уже поздно. В заключение его было решено, что поскольку почти все бобры в верхней части озера выловлены, то завтра ловушки должны быть сняты, а послезавтра лагерь передвинется к другой стороне озера, где в него впадают несколько речек, удобных для ловли. Мы уж совсем приготовились ложиться спать, когда Открытая Спина пожаловался, что у него кончаются порох и пули, и попросил нас добыть для него назавтра нескольких снежных баранов: он нуждался в их шкурах для выделки кож на свою одежду. Мы с готовностью согласились сделать это для него. Для охоты вождь направил нас к подножию горы, где, как он сказал, этих животных всегда много.
Вот почему на следующее утро, позавтракав пораньше, мы оседлали коней, переправились через реку и поехали вдоль озера к речушке, которая вытекала из глубокого каньона между самой высокой вершиной и продолговатой горой из красного камня. Поднявшись к верхнему краю каньона, мы нашли проторенную дикими животными тропу, которая с милю вела нас, а потом исчезла. Перед нами раскинулась очень красивая широкая вытянутая котловина, обрамленная кольцом высоких утесов. По ней каскадом стекала бурная горная речка.
Здесь мы привязали своих лошадей на колышки и отправились дальше пешком вниз по течению. Подходя к краю каждой террасы, мы осторожно выглядывали: нет ли впереди желанной нам добычи.
Наконец, одолев уже добрые полпути, мы вышли к кромке очередного уступа высотой в десять-двенадцать футов. Осторожно взглянув через кустики голубики, мы сразу увидели стадо крупных снежных баранов около двадцати голов. Они были в четверти мили от нас на другой стороне котловины — широко рассыпавшись, они брели по крутому сланцевому склону. Вскоре один из них остановился, топнул передней ногой и лег отдыхать. Остальные последовали его примеру. Разглядев их в подзорную трубу, мы поняли, что не сможем незаметно для них сойти вниз. Бесстрашный сказал, что нам лучше всего вернуться обратно и пойти вдоль горы из красного камня. Но Питамакан объявил, что мы должны оставаться там, куда пришли. Животные сейчас в тени высокой горы, что на востоке от них, и чувствуют себя хорошо. Но Солнце скоро осветит и припечет их, и рано или поздно они должны будут куда-то перейти. Весьма вероятно, что они захотят пить, пойдут к воде и предоставят нам возможность подобраться к ним. План Питамакана был хорош, и мы стали устраиваться поудобнее, решив ждать, если будет необходимо, хоть целый день.
Теперь-то у нас было время как следует оглядеть окрестности, и мы сразу же стали рассматривать ледяной вал, с которого произошел громадный обвал — его-то грохот мы и слышали в ночь по прибытии в лагерь кутене. Гора на краю котловины утес за утесом вздымалась на головокружительную высоту, а на вершине ее лежал лед. На обращенной к нам стороне ледовый покров имел толщину от тридцати-сорока футов до целой сотни. В лучах утреннего солнца лед отсвечивал зеленым цветом, местами из него выступали края скалы.
Из-под ледника вытекал довольно солидный водный поток, образовывавший водопад, но высота его была не так уж велика (что-то около пятисот футов). Этот поток разделялся на отдельные струи и падал вниз подобно дождю. На нижних уступах этой горы было видно несколько снежных коз. На более пологих склонах котловины мы заметили еще больше этих животных, а также несколько стад снежных баранов (главным образом, самок и молодняка).
Как Питамакан предсказывал, так и произошло. Когда Солнце осветило и стало припекать склон, где лежали снежные бараны, они встали и начали спускаться вниз. Поросшие кустарником уступы скрыли их от нас. Мы осторожно продвинулись дальше и через некоторое время вновь увидели их собравшимися на водопой вокруг небольшого пруда не далее, чем в пятидесяти ярдах от себя.
Мы тут же открыли по ним огонь: четверо упали сразу, остальныее кинулись бежать к склону, по которому пришли. Мы с Питамаканом продолжали стрельбу. А в это время Бесстрашный, чертыхаясь, сыпал порох и загонял пулю в ствол своего ружья. Нам удалось свалить еще пятерых животных, прежде чем они достигли основания сланцевого склона, а мы опустошили магазины своих ружей. За это время Бесстрашный сумел выстрелить еще только один раз, но промазал. Несколько животных еще подавали признаки жизни и мы поспешили избавить их от лишних мучений.
Мы долго стояли и удивлялись действию своих «многострельных» ружей. Наконец, Питамакан произнес:
— Если мы с тобой смогли так быстро перебить их, — подумать только, что сделают пикуни со стадом бизонов во время погони, получив новое много раз извергающее смерть оружие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43