Дари боялся, что их убьют, поэтому не сопротивлялся. Я не могу затопить станцию. Они уже в кабине. Сделайте что-нибудь, если можете. Входит Зара…»
Из громкоговорителя донесся тихий скрежет и наступила тишина.
Мота подождал немного, потом снова наклонился над пультом. Экран погас, словно задутый.
— Что они делали под водой? — спросил у Моты Фрос.
— Сидели там несколько дней. Так считаю я, но они сами не хотят говорить. — Моты пожал плечами. — Лишенные притока энергии, они не сумели привести подъемник в действие из кабины. В то время, как тот, вы же знаете, действует автоматически. Достаточно освободить захваты. Они вышли наружу, и им удалось. Но так при этом наработали, что не имели уже сил сказать нам «добрый день»…
— Понимаю! — выкрикнул Фрос. — Пеленг! …
Мота кивнул.
— Да. Они нажимали клавиши по очереди и соединяли провода, приводили в действие одну за другой все системы станции. И в конце концов они кое-чего достигли. Может, не совсем того, что им требовалось, но именно этим способом мы на «Рубине» приняли внезапно чистый код вызова станции. После долгого перерыва батарей всегда немного подзаряжаются. Помните, когда мы сюда вошли, хватило энергии даже на то, чтобы горели лампы. Не на долго, но все же. К сожалению, — Мота повернулся, медленными шагами подошел к столу, и сел напротив молчаливой четверки. — К сожалению, — повторил он, — как вы раз заблокировали пульт с пеленгационным передатчиком, так его и оставили. Депеша, которую вы прослушали, последний вопль о помощи с борта атакованной станции в минуту, когда агрессоры были уже в нескольких шагах. Есть в этом нечто героическое, как вы считаете? — вставил он. — Так вот, депеша эта не дошла до адресата. Ее не повторила ни одна из антенн, направленных в сторону третьей планеты. Она сделала только пи-пи-пи и заморгала заленым глазом, если в радиусе каких-нибудь двух парсеков случайно болтается какой-нибудь заблудившийся корабль… Так, мои милые, — он наклонился, поставил локти на стол и провел по ним взглядом, — удалось вам, как говорил один из моих начальников. — Посмотрите, — продолжал он, не меняя тона, — это Зара, это — Лон, — он по очереди указывал на сидящих движением головы, — это наш героический радист Клоен, в таком случае ты, — он повернулся к последнему из четверки, который сопровождал нас в вылазке к разбитому кораблю — Дари. Сходится?
Тот, к кому он обращался, смерил его взглядом, потом едва кивнул головой. Он кончил есть и выпрямился в кресле, натягивая связывающие его ремни.
— Прекрасно! — продолжал Мота с улыбкой. — Теперь наша очередь. Вон тот, — он немного повернул голову, — зовется Фрос, логин-кибернетик. Если бы вы еще хотели поговорить с вашими, обратитесь к нему. Он не включит пеленг вместо антенны… Этот, — он поглядел на меня, — это Мурни. Мы говорим коротко: Мур — бионик и пилот. Что же касается меня, знаете, как меня зовут. Я — экзобиолог и фотоник. Мне шестьдесят лет, и я разбираюсь в шутках, но не все понимаю. А сейчас, когда мы уже завязали знакомство, послушайте. Только два вопроса. Во-первых, в твоей радиограмме — он сделал движение в сторону человека, которого представил как Клоена, — ты применил слово «Новые». Речь наверняка идет о колонистах, которые прилетели со второй экспедицией. Отсюда вывод — вы являетесь посланцами Первой колонии. Впрочем, не в том дело. Новые! После ста пятидесяти лет они для вас стали все еще новые! Если не ошибаюсь, эта ваша скорлупа имеет поверхность на несколько тысяч квадратных километров больше, чем Земля. Вас, дружочек, полтора миллиона, может ты мне скажешь, когда в конце концов, черт вас возьми, вы перестанете грызться между собой? Подожди, — поднял он ладонь, — это только одно. Во-вторых, — продолжал он, — это наша станция. Мы здесь у себя, не вы! И я не припомню, чтобы мы кого-нибудь приглашали. Когда кто-нибудь войдет в твой дом, — говорил он, не спуская взгляда с Клеена, — ты имеешь право требовать, чтобы он объяснил тебе, для чего это сделано. Особенно, если застанешь его там вместо друзей, которых там оставил. Эту кожуру, — топнул он об пол, который отозвался глухим металлическим эхом, — построила Земля довольно давно. Она почти в моем возрасте. Все это время мы ни разу не пробовали вмешиваться в ваши дела. Не высовывали носа за орбиту этой планеты. Очередные экипажи прилетали сюда с ясным приказом — искать с вами контакт. Нет так нет! Пока в какой-то день станция не пустеет! Я знал тех трех, которые тут были. Честные исследователи, не какие-то там авантюристы. Прилетаем — и кого мы застаем? Великолепную четверку молчальников! Вдобавок, с разбитой музейной реликвией и подыхающих с голоду! Ну, хорошо! Скажем, это не вы. В таком случае — кто? И для чего? А прежде всего где они… если живы? …
На последних словах Мота понизил голос.
Я внезапно понял, почему именно его прислали сюда с нами. Наверняка, не только из-за того, что он просидел здесь несколько лет.
По всей спине до шеи по мне промаршировало стадо холодных мурашек.
— Поймите, — продолжал он уже нормальным тоном, — мы должны знать, где те, что были здесь и что с ними стало. Даже, если вы не все знаете, мы должны вытянуть из вас все, что удастся. Попросту мы не имеем другой возможности. А я очень бы не хотел, — он сделал паузу и быстро добавил, — впрочем, и не будет нужно. Правда?
Некоторое время царило молчание. Мы сидели без движения, меряя друг друга взглядами. Я не думал ни о чем. Хотел только, чтобы все эти вступительные церемонии закончились и мы могли бы заняться чем-либо конкретным. А прежде всего — пойти спать.
Я внезапно почувствовал себя уставшим.
Не верилось, что какая-то отцовская тирада могла принести что-то большее, чем просто потерю времени.
— Ты спрашивал перед тем, — услышал я тихий голос тогда, когда увидел лицо того, которого называли Дари, понял, что он обращается ко мне, — о наших кораблях: летаем ли мы, какие у нас навигационные устройства и так далее, потом ты мне приказал раздеться. Вы смотрели на меня так, словно никогда не слышали о нашей молекулярной биологии… о генетической инженерии. Теперь он говорит, — он выставил подбородок в сторону Моты, — что вы с Земли. Если это правда…
— Видишь, — воскликнул Фрос, — я же говорил…
— Конечно, правда, — буркнул Мота.
— Если так, — продолжал Дари, — то не удивляйтесь, что мы не хотели с вами разговаривать. Вы не знаете господствующих у нас отношений…
— Кое-что знаем, — вставил я.
— Кое-что — да, — согласился он. — И не надейтесь, если вы из города Новых, что узнаете у нас что-то, что касается нас самих. Мы не имеем никакой гарантии, что вы не завяжите с нами контакт, а может, и больше… ведь они вам ближе, чем вы к нам. Почти сто лет разницы. Именно эта разница научила нас, в каких диаметрально противоположных направлениях развиваются наши цивилизации… И если даже вашу от Новых отделяет сто лет…
— Сто сорок девять, — пробурчал Мота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Из громкоговорителя донесся тихий скрежет и наступила тишина.
Мота подождал немного, потом снова наклонился над пультом. Экран погас, словно задутый.
— Что они делали под водой? — спросил у Моты Фрос.
— Сидели там несколько дней. Так считаю я, но они сами не хотят говорить. — Моты пожал плечами. — Лишенные притока энергии, они не сумели привести подъемник в действие из кабины. В то время, как тот, вы же знаете, действует автоматически. Достаточно освободить захваты. Они вышли наружу, и им удалось. Но так при этом наработали, что не имели уже сил сказать нам «добрый день»…
— Понимаю! — выкрикнул Фрос. — Пеленг! …
Мота кивнул.
— Да. Они нажимали клавиши по очереди и соединяли провода, приводили в действие одну за другой все системы станции. И в конце концов они кое-чего достигли. Может, не совсем того, что им требовалось, но именно этим способом мы на «Рубине» приняли внезапно чистый код вызова станции. После долгого перерыва батарей всегда немного подзаряжаются. Помните, когда мы сюда вошли, хватило энергии даже на то, чтобы горели лампы. Не на долго, но все же. К сожалению, — Мота повернулся, медленными шагами подошел к столу, и сел напротив молчаливой четверки. — К сожалению, — повторил он, — как вы раз заблокировали пульт с пеленгационным передатчиком, так его и оставили. Депеша, которую вы прослушали, последний вопль о помощи с борта атакованной станции в минуту, когда агрессоры были уже в нескольких шагах. Есть в этом нечто героическое, как вы считаете? — вставил он. — Так вот, депеша эта не дошла до адресата. Ее не повторила ни одна из антенн, направленных в сторону третьей планеты. Она сделала только пи-пи-пи и заморгала заленым глазом, если в радиусе каких-нибудь двух парсеков случайно болтается какой-нибудь заблудившийся корабль… Так, мои милые, — он наклонился, поставил локти на стол и провел по ним взглядом, — удалось вам, как говорил один из моих начальников. — Посмотрите, — продолжал он, не меняя тона, — это Зара, это — Лон, — он по очереди указывал на сидящих движением головы, — это наш героический радист Клоен, в таком случае ты, — он повернулся к последнему из четверки, который сопровождал нас в вылазке к разбитому кораблю — Дари. Сходится?
Тот, к кому он обращался, смерил его взглядом, потом едва кивнул головой. Он кончил есть и выпрямился в кресле, натягивая связывающие его ремни.
— Прекрасно! — продолжал Мота с улыбкой. — Теперь наша очередь. Вон тот, — он немного повернул голову, — зовется Фрос, логин-кибернетик. Если бы вы еще хотели поговорить с вашими, обратитесь к нему. Он не включит пеленг вместо антенны… Этот, — он поглядел на меня, — это Мурни. Мы говорим коротко: Мур — бионик и пилот. Что же касается меня, знаете, как меня зовут. Я — экзобиолог и фотоник. Мне шестьдесят лет, и я разбираюсь в шутках, но не все понимаю. А сейчас, когда мы уже завязали знакомство, послушайте. Только два вопроса. Во-первых, в твоей радиограмме — он сделал движение в сторону человека, которого представил как Клоена, — ты применил слово «Новые». Речь наверняка идет о колонистах, которые прилетели со второй экспедицией. Отсюда вывод — вы являетесь посланцами Первой колонии. Впрочем, не в том дело. Новые! После ста пятидесяти лет они для вас стали все еще новые! Если не ошибаюсь, эта ваша скорлупа имеет поверхность на несколько тысяч квадратных километров больше, чем Земля. Вас, дружочек, полтора миллиона, может ты мне скажешь, когда в конце концов, черт вас возьми, вы перестанете грызться между собой? Подожди, — поднял он ладонь, — это только одно. Во-вторых, — продолжал он, — это наша станция. Мы здесь у себя, не вы! И я не припомню, чтобы мы кого-нибудь приглашали. Когда кто-нибудь войдет в твой дом, — говорил он, не спуская взгляда с Клеена, — ты имеешь право требовать, чтобы он объяснил тебе, для чего это сделано. Особенно, если застанешь его там вместо друзей, которых там оставил. Эту кожуру, — топнул он об пол, который отозвался глухим металлическим эхом, — построила Земля довольно давно. Она почти в моем возрасте. Все это время мы ни разу не пробовали вмешиваться в ваши дела. Не высовывали носа за орбиту этой планеты. Очередные экипажи прилетали сюда с ясным приказом — искать с вами контакт. Нет так нет! Пока в какой-то день станция не пустеет! Я знал тех трех, которые тут были. Честные исследователи, не какие-то там авантюристы. Прилетаем — и кого мы застаем? Великолепную четверку молчальников! Вдобавок, с разбитой музейной реликвией и подыхающих с голоду! Ну, хорошо! Скажем, это не вы. В таком случае — кто? И для чего? А прежде всего где они… если живы? …
На последних словах Мота понизил голос.
Я внезапно понял, почему именно его прислали сюда с нами. Наверняка, не только из-за того, что он просидел здесь несколько лет.
По всей спине до шеи по мне промаршировало стадо холодных мурашек.
— Поймите, — продолжал он уже нормальным тоном, — мы должны знать, где те, что были здесь и что с ними стало. Даже, если вы не все знаете, мы должны вытянуть из вас все, что удастся. Попросту мы не имеем другой возможности. А я очень бы не хотел, — он сделал паузу и быстро добавил, — впрочем, и не будет нужно. Правда?
Некоторое время царило молчание. Мы сидели без движения, меряя друг друга взглядами. Я не думал ни о чем. Хотел только, чтобы все эти вступительные церемонии закончились и мы могли бы заняться чем-либо конкретным. А прежде всего — пойти спать.
Я внезапно почувствовал себя уставшим.
Не верилось, что какая-то отцовская тирада могла принести что-то большее, чем просто потерю времени.
— Ты спрашивал перед тем, — услышал я тихий голос тогда, когда увидел лицо того, которого называли Дари, понял, что он обращается ко мне, — о наших кораблях: летаем ли мы, какие у нас навигационные устройства и так далее, потом ты мне приказал раздеться. Вы смотрели на меня так, словно никогда не слышали о нашей молекулярной биологии… о генетической инженерии. Теперь он говорит, — он выставил подбородок в сторону Моты, — что вы с Земли. Если это правда…
— Видишь, — воскликнул Фрос, — я же говорил…
— Конечно, правда, — буркнул Мота.
— Если так, — продолжал Дари, — то не удивляйтесь, что мы не хотели с вами разговаривать. Вы не знаете господствующих у нас отношений…
— Кое-что знаем, — вставил я.
— Кое-что — да, — согласился он. — И не надейтесь, если вы из города Новых, что узнаете у нас что-то, что касается нас самих. Мы не имеем никакой гарантии, что вы не завяжите с нами контакт, а может, и больше… ведь они вам ближе, чем вы к нам. Почти сто лет разницы. Именно эта разница научила нас, в каких диаметрально противоположных направлениях развиваются наши цивилизации… И если даже вашу от Новых отделяет сто лет…
— Сто сорок девять, — пробурчал Мота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50