Надо приветствовать их. - Шмендрик шагнул вперед и откинул плащ, но не успел он даже раскрыть рот, как твердый голос произнес:
- Побереги свое горло, незнакомец, пока оно еще цело. - Четверо мужчин выпрыгнули из-за живой изгороди. Двое из них приставили мечи к горлу Шмендрика, третий направил пистолет на Молли. Четвертый хотел схватить единорога за гриву, но, неистово сверкая, Она взвилась на дыбы, и он отшатнулся.
- Твое имя! - потребовал тот же мужчина у Шмендрика. Как и остальные, он был средних лет или чуть старше, как и все - в добротной, но безрадостной одежде.
- Дрик, - ответил волшебник, которому несколько мешали мечи.
- Дрик? - удивился человек с пистолетом. - Чужеземное имя.
- Естественно, - сказал первый. - В Хагсгейте все имена чужеземные. Ну, мистер Дрик, - он переместил меч туда, где сходились ключицы Шмендрика, - мы будем рады, если вы и миссис Дрик будете любезны сообщить нам, что заставляет вас бродяжничать в наших краях... Шмендрик наконец обрел голос. - Я почти не знаю эту женщину! - закричал он. - Мое имя Шмендрик Маг, я устал, я голоден, и я не в духе. Уберите-ка эти штучки, пока не получили по скорпиону в штаны. Все четверо переглянулись.
- Волшебник, - сказал первый. - Теперь понятно.
Двое других закивали, а тот, что пытался поймать единорога, проворчал:
- В наше время всякий может объявить себя волшебником. Старые мерки отвергнуты, старые оценки забыты. Кстати, у настоящего волшебника должна быть борода.
- Ну, а если он не волшебник, - не задумываясь, сказал первый, - то скоро об этом пожалеет. - Он вложил меч в ножны и поклонился Шмендрику и Молли. - Меня зовут Дринн, - представился он. - Позвольте пригласить вас в Хагсгейт. Кажется, вы говорили, что голодны. Это легко поправить, а потом вы, может быть, продемонстрируете нам свое искусство. Пойдемте со мной.
Внезапно став вежливым и извиняющимся, он вел их к освещенной гостинице, остальные трое следовали вплотную за ними. Из домов, оставив недоеденный обед и дымящийся чай, выбегали горожане, и к тому времени, когда Молли и Шмендрика усадили за стол, длинные скамьи в гостинице были забиты народом, горожане толпились в дверях, заслонили окна. Она, как обычно, осталась неузнанной - белая кобыла со странными глазами.
Человек по имени Дринн сидел за одним столом со Шмендриком и Молли, он развлекал их во время еды беседой и подливал им черное бархатистое вино. Молли Отрава пила немного. Она спокойно рассматривала окружающих: моложе Дринна не было никого, некоторые казались много старше. Все жители Хагсгейта чем-то походили друг на друга, но чем, она понять не могла.
- А теперь, - сказал Дринн, когда с едой было покончено, - теперь позвольте объяснить вам, почему мы так невежливо вас встретили.
- Чепуха, - хихикнул Шмендрик. Вино сделало его смешливым и легкомысленным, а глаза из зеленых стали золотыми. - Мне хочется знать, почему, по слухам, Хагсгейт полон упырей и оборотней. Это самая большая нелепица их всех, что я слышал. Коренастый Дринн улыбнулся, обнажив крепкие беззубые челюсти черепахи.
- Вот именно, - ответил он, - Дело в том, что город Хагсгсйт проклят.
Все в комнате сразу притихли, и в пивных отблесках очага лица горожан стали бледными и твердыми, как сыр. Шмендрик опять рассмеялся.
- Благословен, ты хочешь сказать. В костлявом королевстве Хаггарда вы словно другая страна, словно родник, оазис. Я согласен, здесь не без колдовства, но я пью за такое колдовство. Когда он поднял стакан, Дринн остановил его: - Не надо пить за это, мой друг. Не надо пить за горе, которому пятьдесят лет. Да, столько времени назад обрушилась на нас печаль, когда Король Хаггард построил свой замок у моря.
- Вернее, когда ведьма построила его, - погрозил пальцем Шмендрик. - Отдадим ей должное.
- А, так ты знаешь эту историю, - сказал Дринн. - Тогда ты должен знать и то, что, когда работа была закончена, Хаггард отказался заплатить ведьме. Волшебник кивнул.
- Да, и она прокляла его за жадность, то есть прокляла замок, я хотел сказать. Но какое отношение это имеет к Хагсгейту? Город ведь не причинил ведьме зла?
- Нет, - ответил Дринн. -Но он не сделал ей ничего хорошего. Она не могла разрушить замок или не хотела, так как считала себя художественной натурой и хвастала, что ее работа на много лет опережает свое время. Так или иначе, она пришла к старейшинам Хагсгейта и потребовала, чтобы они заставили Хаггарда заплатить ей, что причитается. «Посмотрите на меня и представьте себя на моем месте, - скрипела она. - Это же проверка и города и короля. Господин, надувающий старую уродливую ведьму, будет надувать и свой народ. Остановите же его, пока вы можете, пока вы еще не привыкли к нему». Дринн отхлебнул вина и задумчиво наполнил стакан Шмендрика еще раз. - Хаггард не уделил ей денег, - продолжал он, - а Хагсгейт, увы, не уделил ей внимания. Ее вежливо направили к соответствующим должностным лицам, после чего она впала в ярость и завизжала, что, желая совсем не иметь врагов, мы сразу приобрели двух. - Он остановился, прикрыв глаза тонкими веками, такими тонкими, что Молли подумала, что он, должно быть, видит сквозь них как птица. С закрытыми глазами он произнес: - Вот тогда-то она и прокляла замок Хаггарда, а заодно и наш город. Так его жадность погубила всех нас.
В наступившем молчании голос Молли Отравы ударил, как молот по наковальне, - будто она снова ставила на место бедного Капитана Калли.
- Вина Хаггарда меньше вашей, - дразнила она народ Хагсгейта. - Он воровал один, а вы вместе. Вы нажили беду собственной алчностью, а не жадностью Короля.
Дринн открыл глаза и сердито посмотрел на нес. - Мы ничего не заработали, - запротестовал он. - Ведьма просила о помощи наших родителей и дедов, и, уверен, по-своему, они, как и Хаггард, были правы. Мы бы решили совсем иначе.
Все, кто был помоложе, недовольно уставились на более старших. Один из них хрипло и мяукающе произнес:
- Вы решили бы все точно так же. Тогда был урожай, который надо было собрать, и хозяйство, за которым надо было следить... Как и сейчас... Был Хаггард, с которым надо было жить, как надо и сейчас. Мы прекрасно знаем, как поступили бы вы, - ведь вы наши дети.
Дринн взглядом заставил его сесть на место, в толпе негодующе заворчали, но волшебник утихомирил всех одним вопросом:
- В чем же заключалось проклятие? Имело ли оно какое-нибудь отношение к Красному Быку?
Как только имя Быка холодно прозвенело в освещенной комнате, Молли вдруг захлестнуло чувство одиночества. Не задумываясь, она задала вопрос, не имевший никакого отношения к делу: - А видал ли кто-нибудь из вас единорога? Вот тогда-то она поняла две вещи: разницу между молчанием и полным молчанием и то, что она правильно сделала, задав этот вопрос. Хагсгейцы пытались сохранить бесстрастное выражение лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
- Побереги свое горло, незнакомец, пока оно еще цело. - Четверо мужчин выпрыгнули из-за живой изгороди. Двое из них приставили мечи к горлу Шмендрика, третий направил пистолет на Молли. Четвертый хотел схватить единорога за гриву, но, неистово сверкая, Она взвилась на дыбы, и он отшатнулся.
- Твое имя! - потребовал тот же мужчина у Шмендрика. Как и остальные, он был средних лет или чуть старше, как и все - в добротной, но безрадостной одежде.
- Дрик, - ответил волшебник, которому несколько мешали мечи.
- Дрик? - удивился человек с пистолетом. - Чужеземное имя.
- Естественно, - сказал первый. - В Хагсгейте все имена чужеземные. Ну, мистер Дрик, - он переместил меч туда, где сходились ключицы Шмендрика, - мы будем рады, если вы и миссис Дрик будете любезны сообщить нам, что заставляет вас бродяжничать в наших краях... Шмендрик наконец обрел голос. - Я почти не знаю эту женщину! - закричал он. - Мое имя Шмендрик Маг, я устал, я голоден, и я не в духе. Уберите-ка эти штучки, пока не получили по скорпиону в штаны. Все четверо переглянулись.
- Волшебник, - сказал первый. - Теперь понятно.
Двое других закивали, а тот, что пытался поймать единорога, проворчал:
- В наше время всякий может объявить себя волшебником. Старые мерки отвергнуты, старые оценки забыты. Кстати, у настоящего волшебника должна быть борода.
- Ну, а если он не волшебник, - не задумываясь, сказал первый, - то скоро об этом пожалеет. - Он вложил меч в ножны и поклонился Шмендрику и Молли. - Меня зовут Дринн, - представился он. - Позвольте пригласить вас в Хагсгейт. Кажется, вы говорили, что голодны. Это легко поправить, а потом вы, может быть, продемонстрируете нам свое искусство. Пойдемте со мной.
Внезапно став вежливым и извиняющимся, он вел их к освещенной гостинице, остальные трое следовали вплотную за ними. Из домов, оставив недоеденный обед и дымящийся чай, выбегали горожане, и к тому времени, когда Молли и Шмендрика усадили за стол, длинные скамьи в гостинице были забиты народом, горожане толпились в дверях, заслонили окна. Она, как обычно, осталась неузнанной - белая кобыла со странными глазами.
Человек по имени Дринн сидел за одним столом со Шмендриком и Молли, он развлекал их во время еды беседой и подливал им черное бархатистое вино. Молли Отрава пила немного. Она спокойно рассматривала окружающих: моложе Дринна не было никого, некоторые казались много старше. Все жители Хагсгейта чем-то походили друг на друга, но чем, она понять не могла.
- А теперь, - сказал Дринн, когда с едой было покончено, - теперь позвольте объяснить вам, почему мы так невежливо вас встретили.
- Чепуха, - хихикнул Шмендрик. Вино сделало его смешливым и легкомысленным, а глаза из зеленых стали золотыми. - Мне хочется знать, почему, по слухам, Хагсгейт полон упырей и оборотней. Это самая большая нелепица их всех, что я слышал. Коренастый Дринн улыбнулся, обнажив крепкие беззубые челюсти черепахи.
- Вот именно, - ответил он, - Дело в том, что город Хагсгсйт проклят.
Все в комнате сразу притихли, и в пивных отблесках очага лица горожан стали бледными и твердыми, как сыр. Шмендрик опять рассмеялся.
- Благословен, ты хочешь сказать. В костлявом королевстве Хаггарда вы словно другая страна, словно родник, оазис. Я согласен, здесь не без колдовства, но я пью за такое колдовство. Когда он поднял стакан, Дринн остановил его: - Не надо пить за это, мой друг. Не надо пить за горе, которому пятьдесят лет. Да, столько времени назад обрушилась на нас печаль, когда Король Хаггард построил свой замок у моря.
- Вернее, когда ведьма построила его, - погрозил пальцем Шмендрик. - Отдадим ей должное.
- А, так ты знаешь эту историю, - сказал Дринн. - Тогда ты должен знать и то, что, когда работа была закончена, Хаггард отказался заплатить ведьме. Волшебник кивнул.
- Да, и она прокляла его за жадность, то есть прокляла замок, я хотел сказать. Но какое отношение это имеет к Хагсгейту? Город ведь не причинил ведьме зла?
- Нет, - ответил Дринн. -Но он не сделал ей ничего хорошего. Она не могла разрушить замок или не хотела, так как считала себя художественной натурой и хвастала, что ее работа на много лет опережает свое время. Так или иначе, она пришла к старейшинам Хагсгейта и потребовала, чтобы они заставили Хаггарда заплатить ей, что причитается. «Посмотрите на меня и представьте себя на моем месте, - скрипела она. - Это же проверка и города и короля. Господин, надувающий старую уродливую ведьму, будет надувать и свой народ. Остановите же его, пока вы можете, пока вы еще не привыкли к нему». Дринн отхлебнул вина и задумчиво наполнил стакан Шмендрика еще раз. - Хаггард не уделил ей денег, - продолжал он, - а Хагсгейт, увы, не уделил ей внимания. Ее вежливо направили к соответствующим должностным лицам, после чего она впала в ярость и завизжала, что, желая совсем не иметь врагов, мы сразу приобрели двух. - Он остановился, прикрыв глаза тонкими веками, такими тонкими, что Молли подумала, что он, должно быть, видит сквозь них как птица. С закрытыми глазами он произнес: - Вот тогда-то она и прокляла замок Хаггарда, а заодно и наш город. Так его жадность погубила всех нас.
В наступившем молчании голос Молли Отравы ударил, как молот по наковальне, - будто она снова ставила на место бедного Капитана Калли.
- Вина Хаггарда меньше вашей, - дразнила она народ Хагсгейта. - Он воровал один, а вы вместе. Вы нажили беду собственной алчностью, а не жадностью Короля.
Дринн открыл глаза и сердито посмотрел на нес. - Мы ничего не заработали, - запротестовал он. - Ведьма просила о помощи наших родителей и дедов, и, уверен, по-своему, они, как и Хаггард, были правы. Мы бы решили совсем иначе.
Все, кто был помоложе, недовольно уставились на более старших. Один из них хрипло и мяукающе произнес:
- Вы решили бы все точно так же. Тогда был урожай, который надо было собрать, и хозяйство, за которым надо было следить... Как и сейчас... Был Хаггард, с которым надо было жить, как надо и сейчас. Мы прекрасно знаем, как поступили бы вы, - ведь вы наши дети.
Дринн взглядом заставил его сесть на место, в толпе негодующе заворчали, но волшебник утихомирил всех одним вопросом:
- В чем же заключалось проклятие? Имело ли оно какое-нибудь отношение к Красному Быку?
Как только имя Быка холодно прозвенело в освещенной комнате, Молли вдруг захлестнуло чувство одиночества. Не задумываясь, она задала вопрос, не имевший никакого отношения к делу: - А видал ли кто-нибудь из вас единорога? Вот тогда-то она поняла две вещи: разницу между молчанием и полным молчанием и то, что она правильно сделала, задав этот вопрос. Хагсгейцы пытались сохранить бесстрастное выражение лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51