Но все поиски не к чему… Тот как в воду, ага.
— Ну и что?
— Нашли мы его, Виктор Ильич! — радостно объявил Варданян. — Мои люди случайно на него на улице натолкнулись.
— На какой ещё того… Улице какой? — раздраженно проговорил Сосновский. Он и сам не мог понять, что его возмутило в поведении начальника службы безопасности. Может, эта его… искренняя радость эта, которую сам не помнит когда. Может быть.
— Так в Новосибирске на улице, Виктор Ильич, — недоуменно и несколько обиженно ответил Варданян. Он никак не мог понять причины раздражения шефа. И это его мучило.
— А зачем он там?
— Он там работает оперуполномоченным уголовного розыска. А фамилия его Беркутов. Подполковник Беркутов Дмитрий Константинович.
— Что, простым этим?… Простым опером?! — очень удивился Сосновский. Он никак не мог того… Никак не мог согласиться, что его переиграл какой-то… опер какой-то.
— Ну, не простым. Оперуполномоченным по особо важным делам областного управления милиции. Кстати тогда он работал в команде небезызвестного вам Иванова.
— Вот как, ага! Так это он по его… Заданию по его к Татиеву?
— Этого я не знаю. Но постараюсь уточнить. Что нам с ним делать, Виктор Ильич?
— А что с ним… Обыкновенно. Его надо того…
— Ликвидировать?
— Ну зачем же, — недовольно поморщился Сосновский. — Зачем таких людей… Они мне самому ага… Пусть на меня поработает.
— Но как же мы его завербуем? Он же псих. Такие не покупаются.
— А зачем его… Он что тебе эта… Как ее? Кукла Барби? Он что тебе кукла Барби? Мы его по другому. Если хорошенько того… подумать хорошенько, то каждого можно ага… Заставить можно.
— Так что же нам делать?
— Доставить. Сюда доставить. А тут мы с ним поговорим о этой… Поговорим о любви и дружбе между этими, ага. — Сосновский весело подмигнул Варданяну. В умной голове олигарха уже начинал вызревать план, как заставить этого опера на него работать. Очень ему хотелось видеть этого среди своих слуг. Очень.
— Понятно. Разрешите выполнять?
— Давай, ага. Выполняй давай. Как доставите этого… Как его?
— Беркутова, — подсказал Варданян.
— Ага. Как доставите, сразу ко мне.
— Хорошо, Виктор Ильич. Разрешите идти.
— Ступай давай. Ступай. — Сосновский вяло махнул рукой в сторону двери. — Но помни того — у тебя всего три… недели всего три.
— Я помню, Виктор Ильич, — ответил Варданян, пятясь к двери. — До свидания!
Сосновский долго невидящим взглядом смотрел на дверь за которой скрылся Варданян. Дурак какой. Надо б его того… За менить надо… Но кем? Все кругом… Хорошо если бы этот согласился… Кольцов этот… Или как там его… Такой если согласится, то служит… Будь здоров как ага… Заодно и того… Заодно и поквитется… С этим, как его, поквитется… За все, ага.
Глава вторая: Видеокассета.
На Электродный завод Калюжный попал лишь через день, но вновь не застал Огурцова. Ему сказали, что тот вчера уехал в командировку в Кемерово и будет в лучшем случае только завтра. Эдурад Васильевич вновь отправился в Линево к знакомому дому, где проживала Гладких. При их первой встрече ему показалось, что она от него что-то скрывает. Теперь он в этом был почти уверен.
— А, это вы, Эдуард Васильевич. Здравуствуйте! — проговорила она так, будто давно ждала его прихода.
— Здравствуйте! Людмила Сергеевна, признайтесь — в прошлый раз вы что-то от меня пытались скрыть? — спросил он напрямую. — Я прав?
— Ну, отчего же, — смутилась Людмила. — Почему вы так решили?
И по её реакции Калюжный понял, что попал точно в цель. Очень даже попал.
— Я в прокуратуре работаю семнадцать лет и за эти годы научился понимать, когда люди говорят откровенно, а когда пытаются что-то скрыть. Тем более, у вас это не очень хорошо получалось прошлый раз.
Лицо Гладких выразило целую гамму противоречивых чувств. Было видно, что она решает — можно ли полностью довериться Калюжному. Людмила испуганно огляделась, прислушалась. Из соседней комнаты доносились голоса её матери и сына.
— Пойдемте на кухню, — отчего-то шопотом проговорила она.
Эдуард Васильевич невольно усмехнулся подобной таинственности. Подумал:
«Что же за жгучую тайну она хочет мне поверить?»
Когда они оказались на кухне, Людмила плотно закрыла дверь, из кухонного стола достала большую металлическую банку, открыла. В ней оказалась гречневая крупа. Гладких запустила руку в крупу и достала видеокассету.
— Вот, Эдуард Васильевич, возьмите, пожалуйста.
«Наивная простота!» — вновь усмехнулся про себя Калюжный, беря кассету. Отчего-то женщины считают самым надежным местом хранения вот эти вот банки с крупами. Зная это, оперативники всякий обыск начинают именно с них.
— Что это? — спросил он.
— Это, на мой взгляд, то, из-за чего был убит Геннадий Федорович, — ответила Людмила. На глазах у неё навернулись слезы.
— Вот как! — удивился Эдуард Васильевич. — Это связано с работой завода?
— Нет-нет, — замотала головой Гладких. — Здесь такое, такое… Такое, что совсем жить не хочется! — Людмила разрыдалась.
— Но ведь позавчера вы утверждали, что Устинова убили люди Самохвалова?
— Нет, я этого не утверждала. Я лишь говорила, что Женя Огурцов был свидетелем разговора между Самохваловым и «фирмачем», где говорилось об убийстве Геннадия Федоровича. Думаю, что они действительно замышляли его убийство, но их опередили те, кто стоит за всем за этим. — Гладких кивнула на кассету.
— Вы так полагаете?
— Я в этом уверена.
— Вы просматривали запись?
— Да, — кивнула Гладких. Глаза её стали совсем испуганными и несчастными. — Я смотрела её у Жени Огурцова. У него есть видеомагнитофон. Это было уже после убийства Геннадия Федоровича.
— Огурцов тоже видел запись?
— Конечно.
— И что же на этой кассете?
— Здесь… Здесь такое свинство, Эдуард Васильевич… Здесь такой заговор. Всех нас дурачат и откровенно над нами издеваются. Сами увидите.
— Каким образом эта кассета попала к вам?
— Мне её передал Геннадий Федорович как раз в тот самый день, когда его убили?
— А как она оказалась у него?
— Он переписал её с кассеты своего друга, который в октябре прошлого года заезжал к нему.
— Кто этот друг?
— Геннадий Федорович мне этого не сказал. Просто сказал, что давний товарищ. Они с ним то ли вместе учились в школе, то ли в инстритуте. Не знаю.
— Да, но почему Устинов столь важную кассету отдал вам?
— Он мне доверял, — с вызовом ответила Людмила.
— Я не об этом. Почему он не оставил её у себя?
— Ах, вот вы о чем… В тот день Геннадий Федорович вызвал меня из отдела, сказав, что есть важный разговор. Мы вышли за территорию завода и он мне рассказал, что у него гостил его товарищ, которому удалось раздобыть видеокассету с записью, раскрывающей заговор на самых верхах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Ну и что?
— Нашли мы его, Виктор Ильич! — радостно объявил Варданян. — Мои люди случайно на него на улице натолкнулись.
— На какой ещё того… Улице какой? — раздраженно проговорил Сосновский. Он и сам не мог понять, что его возмутило в поведении начальника службы безопасности. Может, эта его… искренняя радость эта, которую сам не помнит когда. Может быть.
— Так в Новосибирске на улице, Виктор Ильич, — недоуменно и несколько обиженно ответил Варданян. Он никак не мог понять причины раздражения шефа. И это его мучило.
— А зачем он там?
— Он там работает оперуполномоченным уголовного розыска. А фамилия его Беркутов. Подполковник Беркутов Дмитрий Константинович.
— Что, простым этим?… Простым опером?! — очень удивился Сосновский. Он никак не мог того… Никак не мог согласиться, что его переиграл какой-то… опер какой-то.
— Ну, не простым. Оперуполномоченным по особо важным делам областного управления милиции. Кстати тогда он работал в команде небезызвестного вам Иванова.
— Вот как, ага! Так это он по его… Заданию по его к Татиеву?
— Этого я не знаю. Но постараюсь уточнить. Что нам с ним делать, Виктор Ильич?
— А что с ним… Обыкновенно. Его надо того…
— Ликвидировать?
— Ну зачем же, — недовольно поморщился Сосновский. — Зачем таких людей… Они мне самому ага… Пусть на меня поработает.
— Но как же мы его завербуем? Он же псих. Такие не покупаются.
— А зачем его… Он что тебе эта… Как ее? Кукла Барби? Он что тебе кукла Барби? Мы его по другому. Если хорошенько того… подумать хорошенько, то каждого можно ага… Заставить можно.
— Так что же нам делать?
— Доставить. Сюда доставить. А тут мы с ним поговорим о этой… Поговорим о любви и дружбе между этими, ага. — Сосновский весело подмигнул Варданяну. В умной голове олигарха уже начинал вызревать план, как заставить этого опера на него работать. Очень ему хотелось видеть этого среди своих слуг. Очень.
— Понятно. Разрешите выполнять?
— Давай, ага. Выполняй давай. Как доставите этого… Как его?
— Беркутова, — подсказал Варданян.
— Ага. Как доставите, сразу ко мне.
— Хорошо, Виктор Ильич. Разрешите идти.
— Ступай давай. Ступай. — Сосновский вяло махнул рукой в сторону двери. — Но помни того — у тебя всего три… недели всего три.
— Я помню, Виктор Ильич, — ответил Варданян, пятясь к двери. — До свидания!
Сосновский долго невидящим взглядом смотрел на дверь за которой скрылся Варданян. Дурак какой. Надо б его того… За менить надо… Но кем? Все кругом… Хорошо если бы этот согласился… Кольцов этот… Или как там его… Такой если согласится, то служит… Будь здоров как ага… Заодно и того… Заодно и поквитется… С этим, как его, поквитется… За все, ага.
Глава вторая: Видеокассета.
На Электродный завод Калюжный попал лишь через день, но вновь не застал Огурцова. Ему сказали, что тот вчера уехал в командировку в Кемерово и будет в лучшем случае только завтра. Эдурад Васильевич вновь отправился в Линево к знакомому дому, где проживала Гладких. При их первой встрече ему показалось, что она от него что-то скрывает. Теперь он в этом был почти уверен.
— А, это вы, Эдуард Васильевич. Здравуствуйте! — проговорила она так, будто давно ждала его прихода.
— Здравствуйте! Людмила Сергеевна, признайтесь — в прошлый раз вы что-то от меня пытались скрыть? — спросил он напрямую. — Я прав?
— Ну, отчего же, — смутилась Людмила. — Почему вы так решили?
И по её реакции Калюжный понял, что попал точно в цель. Очень даже попал.
— Я в прокуратуре работаю семнадцать лет и за эти годы научился понимать, когда люди говорят откровенно, а когда пытаются что-то скрыть. Тем более, у вас это не очень хорошо получалось прошлый раз.
Лицо Гладких выразило целую гамму противоречивых чувств. Было видно, что она решает — можно ли полностью довериться Калюжному. Людмила испуганно огляделась, прислушалась. Из соседней комнаты доносились голоса её матери и сына.
— Пойдемте на кухню, — отчего-то шопотом проговорила она.
Эдуард Васильевич невольно усмехнулся подобной таинственности. Подумал:
«Что же за жгучую тайну она хочет мне поверить?»
Когда они оказались на кухне, Людмила плотно закрыла дверь, из кухонного стола достала большую металлическую банку, открыла. В ней оказалась гречневая крупа. Гладких запустила руку в крупу и достала видеокассету.
— Вот, Эдуард Васильевич, возьмите, пожалуйста.
«Наивная простота!» — вновь усмехнулся про себя Калюжный, беря кассету. Отчего-то женщины считают самым надежным местом хранения вот эти вот банки с крупами. Зная это, оперативники всякий обыск начинают именно с них.
— Что это? — спросил он.
— Это, на мой взгляд, то, из-за чего был убит Геннадий Федорович, — ответила Людмила. На глазах у неё навернулись слезы.
— Вот как! — удивился Эдуард Васильевич. — Это связано с работой завода?
— Нет-нет, — замотала головой Гладких. — Здесь такое, такое… Такое, что совсем жить не хочется! — Людмила разрыдалась.
— Но ведь позавчера вы утверждали, что Устинова убили люди Самохвалова?
— Нет, я этого не утверждала. Я лишь говорила, что Женя Огурцов был свидетелем разговора между Самохваловым и «фирмачем», где говорилось об убийстве Геннадия Федоровича. Думаю, что они действительно замышляли его убийство, но их опередили те, кто стоит за всем за этим. — Гладких кивнула на кассету.
— Вы так полагаете?
— Я в этом уверена.
— Вы просматривали запись?
— Да, — кивнула Гладких. Глаза её стали совсем испуганными и несчастными. — Я смотрела её у Жени Огурцова. У него есть видеомагнитофон. Это было уже после убийства Геннадия Федоровича.
— Огурцов тоже видел запись?
— Конечно.
— И что же на этой кассете?
— Здесь… Здесь такое свинство, Эдуард Васильевич… Здесь такой заговор. Всех нас дурачат и откровенно над нами издеваются. Сами увидите.
— Каким образом эта кассета попала к вам?
— Мне её передал Геннадий Федорович как раз в тот самый день, когда его убили?
— А как она оказалась у него?
— Он переписал её с кассеты своего друга, который в октябре прошлого года заезжал к нему.
— Кто этот друг?
— Геннадий Федорович мне этого не сказал. Просто сказал, что давний товарищ. Они с ним то ли вместе учились в школе, то ли в инстритуте. Не знаю.
— Да, но почему Устинов столь важную кассету отдал вам?
— Он мне доверял, — с вызовом ответила Людмила.
— Я не об этом. Почему он не оставил её у себя?
— Ах, вот вы о чем… В тот день Геннадий Федорович вызвал меня из отдела, сказав, что есть важный разговор. Мы вышли за территорию завода и он мне рассказал, что у него гостил его товарищ, которому удалось раздобыть видеокассету с записью, раскрывающей заговор на самых верхах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82