Под ее взглядом женщины приседали, мужчины почтительно склоняли головы в приветствии.
Двойные двери гостиной были раскрыты. В центре комнаты красовалась рождественская елка. У елки стоял сын старой дамы, Энтони, сорока восьми лет, высокий, крепко сложенный, со светлыми волосами, голубоглазый. Рядом в кресле сидела его жена Грейс, невысокая, темноволосая. Ее круглое лицо с серыми, глубоко посаженными глазами, возможно, когда-то было привлекательным.
По другую руку от Энтони стоял его двадцатидвухлетний сын Стивен, внешне очень похожий на отца, но полная противоположность ему по характеру. Рядом со Стивеном, с высокомерным выражением на лице, скучала его девятнадцатилетняя сестра Мей, стройная, высокая блондинка, не похожая на мать ни лицом, ни фигурой.
По другую сторону от елки, рядом с пустым креслом, стоял молодой человек по имени Лоуренс, который для большинства был братом Стивена, Мей и двух младших детей. На самом деле он являлся сыном троюродной сестры Грейс Галлмингтон. По воле женщины, которую он называл бабушкой, Лоуренс воспитывался в этом доме и долгие годы верил, что он тоже один из Галлмингтонов. Юноша был среднего роста, смуглый и худощавый. Его темные глаза привлекали своей глубиной, нос у него был прямой, рот немного великоват.
Младшему сыну мистера Энтони – Полу исполнилось шестнадцать. Его рыжие волосы выделяли его среди всех Галлмингтонов. В семье недоумевали по этому поводу – в роду Галлмингтонов рыжих не было. Только Грейс Галлмингтон, с ее узколобым подходом к людям и к жизни вообще, не терзалась сомнениями на этот счет. Замыкала ряд хозяев пятнадцатилетняя Люси. Возможно, мать в молодости выглядела так же. Как самую младшую в семье, Люси сильно избаловали, потакая любым ее капризам.
Хозяева и гости наблюдали, как кресло престарелой леди подкатили к свободному месту. Сын и старший внук приблизились к ней и помогли встать. Диана постояла несколько мгновений, расправляя свои пышные юбки. Затем медленно повернулась и, поддерживаемая сыном и внуком, уселась в приготовленное для нее большое резное кресло из черного дуба, ручки которого заканчивались искусно выточенными головами драконов. Унизанные перстнями тонкие пальцы обхватили их, в то время как Диана медленно обводила взглядом зал.
Оглядев присутствующих, она заговорила:
– В этом году внесем в обычную процедуру некоторые изменения, – обратилась она к сыну. – Мы отложим вино и разговоры и не будем заставлять прислугу ждать. Так будет разумнее, потому что впереди ужин, и они должны о нем позаботиться. И пока мы будем обмениваться подарками, они все приготовят. Давно следовало установить такой порядок.
Она перевела взгляд на невестку: у Грейс лицо настолько напряглось, что побелели скулы. Но Диана Галлмингтон ласково улыбнулась ей, как будто Грейс с радостью приняла нововведение. Затем указала на двойные двери и бросила взгляд на сына.
Не глядя на жену, Энтони подошел к камину и дернул шнурок звонка, объявляя прислуге о начале церемонии.
Первым вошел камердинер Энтони. Он размеренным шагом преодолел расстояние от двери до выстроившихся у елки хозяев. Поклонился старой леди и подошел к Грейс. Получив из ее рук подарок, камердинер учтиво наклонил голову и поблагодарил хозяйку. После чего сделал шесть шагов назад, повернулся и вышел.
Затем настал черед мисс Николас, служанки Грейс. После вошла мисс Коллинз, гувернантка, далее: миссис Фултон, экономка; Томас Фроггетт, дворецкий; Джеймс Симпсон, первый лакей. Эти слуги имели самый высокий ранг, поэтому ждали вызова не вместе с остальной прислугой в холле, а в комнате рядом с гостиной.
Потом, сменяя друг друга в строго определенном порядке, в гостиной появлялись: Джон Томпсон, второй лакей; Кейт Пиллетт, кухарка; Мэри Уотс, первая горничная; Джун Корделл, вторая горничная; Пегги Таил, первая горничная в спальне; Кристи Мур, вторая горничная в спальне, и миссис Моррисон, главная швея.
После небольшой паузы для расстановки новых подарков церемония продолжилась. Первыми в этой группе подарки получали работницы швейной мастерской. Сначала Мэри Карсон, за ней – Джулия Феймор. Наконец наступил через прислуги из кухни, которая входила по старшинству: Анна Смит, помощница кухарки; Дейси Блант, чистильщица овощей; Полли Нейл, судомойка; Кейт Уорд, вторая судомойка. В эту же партию попали мальчик из буфетной – Билли Келли и Гарри Уэст, чистильщик обуви и ламп.
Перед появлением дворовой прислуги снова была сделана пауза. Затем в гостиную неловко вошел Билл Моттрем, кучер. Когда он покидал комнату, младшая дочка хозяина захихикала, потому что кучеру всегда плохо удавались шаги назад. И она, казалось, с нетерпением ждала, чтобы посмеяться над его неловкостью. За кучером вошел конюх, Питер Лоутер, затем пятеро рабочих конюшни: Бен Фулер, Боб Сторнуэй, Микки Таггарт, Тот Фултон и Дэйви Милликан. Дэйви, как и его начальник, пятился без особой грации. И снова младшая Галлмингтон зло захихикала, пока суровый взгляд бабушки не заставил ее замолчать.
Привратник с женой были следующими. В пирамиде должностей должно было бы найтись место для фермера с женой, работников фермы и кузнеца. Но по сложившейся традиции в первое утро после Рождества подарки им отвозили молодые члены семейства.
Работники прачечной стояли в самом конце шеренги, что подчеркивало их низкий статус. Тучная миссис Фицсиммонс смешно семенила и старалась держаться с достоинством, но у нее это плохо получалось. За старшей прачкой вошла Флори Макналти. Честь, которую ей оказали, произвела такое глубокое впечатление на эту тридцатичетырехлетнюю женщину, что она не только сделала реверанс, но почти коснулась коленом пола. За Флори в гостиную вошла Салли Финч, после нее – Джин Биттон с опущенными глазами, как и полагалось ничтожной воспитаннице приюта. Только теперь наступил черед идти за подарком Бидди Милликан.
Бидди устала стоять и слушать несущиеся со всех сторон «ахи» и «охи» прислуги, но окружающая ее роскошь не могла не произвести на нее впечатление. Она впервые попала в дом, и его великолепие привело ее в восхищение. Огромный зал с прекрасными мраморными скульптурами, роскошные ковры, сверкающие яркими красками картины, развешанные на стенах над лестницей, – вся эта красота пробудила в ее душе воспоминания о дворцах, жилищах богов, о которых хозяин иногда читал детям.
Когда Бидди приблизилась к заветным дверям, то уже с трудом соображала, где находится. Ее утомил шум голосов, непрекращающееся движение и бесконечные наставления. Стоя на пороге в ожидании сигнала, который ей должна была подать Джин, выходя из гостиной, Бидди впала в тупое оцепенение.
И когда подошла ее очередь, девушку просто втолкнули в царство красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Двойные двери гостиной были раскрыты. В центре комнаты красовалась рождественская елка. У елки стоял сын старой дамы, Энтони, сорока восьми лет, высокий, крепко сложенный, со светлыми волосами, голубоглазый. Рядом в кресле сидела его жена Грейс, невысокая, темноволосая. Ее круглое лицо с серыми, глубоко посаженными глазами, возможно, когда-то было привлекательным.
По другую руку от Энтони стоял его двадцатидвухлетний сын Стивен, внешне очень похожий на отца, но полная противоположность ему по характеру. Рядом со Стивеном, с высокомерным выражением на лице, скучала его девятнадцатилетняя сестра Мей, стройная, высокая блондинка, не похожая на мать ни лицом, ни фигурой.
По другую сторону от елки, рядом с пустым креслом, стоял молодой человек по имени Лоуренс, который для большинства был братом Стивена, Мей и двух младших детей. На самом деле он являлся сыном троюродной сестры Грейс Галлмингтон. По воле женщины, которую он называл бабушкой, Лоуренс воспитывался в этом доме и долгие годы верил, что он тоже один из Галлмингтонов. Юноша был среднего роста, смуглый и худощавый. Его темные глаза привлекали своей глубиной, нос у него был прямой, рот немного великоват.
Младшему сыну мистера Энтони – Полу исполнилось шестнадцать. Его рыжие волосы выделяли его среди всех Галлмингтонов. В семье недоумевали по этому поводу – в роду Галлмингтонов рыжих не было. Только Грейс Галлмингтон, с ее узколобым подходом к людям и к жизни вообще, не терзалась сомнениями на этот счет. Замыкала ряд хозяев пятнадцатилетняя Люси. Возможно, мать в молодости выглядела так же. Как самую младшую в семье, Люси сильно избаловали, потакая любым ее капризам.
Хозяева и гости наблюдали, как кресло престарелой леди подкатили к свободному месту. Сын и старший внук приблизились к ней и помогли встать. Диана постояла несколько мгновений, расправляя свои пышные юбки. Затем медленно повернулась и, поддерживаемая сыном и внуком, уселась в приготовленное для нее большое резное кресло из черного дуба, ручки которого заканчивались искусно выточенными головами драконов. Унизанные перстнями тонкие пальцы обхватили их, в то время как Диана медленно обводила взглядом зал.
Оглядев присутствующих, она заговорила:
– В этом году внесем в обычную процедуру некоторые изменения, – обратилась она к сыну. – Мы отложим вино и разговоры и не будем заставлять прислугу ждать. Так будет разумнее, потому что впереди ужин, и они должны о нем позаботиться. И пока мы будем обмениваться подарками, они все приготовят. Давно следовало установить такой порядок.
Она перевела взгляд на невестку: у Грейс лицо настолько напряглось, что побелели скулы. Но Диана Галлмингтон ласково улыбнулась ей, как будто Грейс с радостью приняла нововведение. Затем указала на двойные двери и бросила взгляд на сына.
Не глядя на жену, Энтони подошел к камину и дернул шнурок звонка, объявляя прислуге о начале церемонии.
Первым вошел камердинер Энтони. Он размеренным шагом преодолел расстояние от двери до выстроившихся у елки хозяев. Поклонился старой леди и подошел к Грейс. Получив из ее рук подарок, камердинер учтиво наклонил голову и поблагодарил хозяйку. После чего сделал шесть шагов назад, повернулся и вышел.
Затем настал черед мисс Николас, служанки Грейс. После вошла мисс Коллинз, гувернантка, далее: миссис Фултон, экономка; Томас Фроггетт, дворецкий; Джеймс Симпсон, первый лакей. Эти слуги имели самый высокий ранг, поэтому ждали вызова не вместе с остальной прислугой в холле, а в комнате рядом с гостиной.
Потом, сменяя друг друга в строго определенном порядке, в гостиной появлялись: Джон Томпсон, второй лакей; Кейт Пиллетт, кухарка; Мэри Уотс, первая горничная; Джун Корделл, вторая горничная; Пегги Таил, первая горничная в спальне; Кристи Мур, вторая горничная в спальне, и миссис Моррисон, главная швея.
После небольшой паузы для расстановки новых подарков церемония продолжилась. Первыми в этой группе подарки получали работницы швейной мастерской. Сначала Мэри Карсон, за ней – Джулия Феймор. Наконец наступил через прислуги из кухни, которая входила по старшинству: Анна Смит, помощница кухарки; Дейси Блант, чистильщица овощей; Полли Нейл, судомойка; Кейт Уорд, вторая судомойка. В эту же партию попали мальчик из буфетной – Билли Келли и Гарри Уэст, чистильщик обуви и ламп.
Перед появлением дворовой прислуги снова была сделана пауза. Затем в гостиную неловко вошел Билл Моттрем, кучер. Когда он покидал комнату, младшая дочка хозяина захихикала, потому что кучеру всегда плохо удавались шаги назад. И она, казалось, с нетерпением ждала, чтобы посмеяться над его неловкостью. За кучером вошел конюх, Питер Лоутер, затем пятеро рабочих конюшни: Бен Фулер, Боб Сторнуэй, Микки Таггарт, Тот Фултон и Дэйви Милликан. Дэйви, как и его начальник, пятился без особой грации. И снова младшая Галлмингтон зло захихикала, пока суровый взгляд бабушки не заставил ее замолчать.
Привратник с женой были следующими. В пирамиде должностей должно было бы найтись место для фермера с женой, работников фермы и кузнеца. Но по сложившейся традиции в первое утро после Рождества подарки им отвозили молодые члены семейства.
Работники прачечной стояли в самом конце шеренги, что подчеркивало их низкий статус. Тучная миссис Фицсиммонс смешно семенила и старалась держаться с достоинством, но у нее это плохо получалось. За старшей прачкой вошла Флори Макналти. Честь, которую ей оказали, произвела такое глубокое впечатление на эту тридцатичетырехлетнюю женщину, что она не только сделала реверанс, но почти коснулась коленом пола. За Флори в гостиную вошла Салли Финч, после нее – Джин Биттон с опущенными глазами, как и полагалось ничтожной воспитаннице приюта. Только теперь наступил черед идти за подарком Бидди Милликан.
Бидди устала стоять и слушать несущиеся со всех сторон «ахи» и «охи» прислуги, но окружающая ее роскошь не могла не произвести на нее впечатление. Она впервые попала в дом, и его великолепие привело ее в восхищение. Огромный зал с прекрасными мраморными скульптурами, роскошные ковры, сверкающие яркими красками картины, развешанные на стенах над лестницей, – вся эта красота пробудила в ее душе воспоминания о дворцах, жилищах богов, о которых хозяин иногда читал детям.
Когда Бидди приблизилась к заветным дверям, то уже с трудом соображала, где находится. Ее утомил шум голосов, непрекращающееся движение и бесконечные наставления. Стоя на пороге в ожидании сигнала, который ей должна была подать Джин, выходя из гостиной, Бидди впала в тупое оцепенение.
И когда подошла ее очередь, девушку просто втолкнули в царство красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100