Прилетевшие с юга водоплавающие птицы — гуси, утки, лебеди — шумели на разные голоса, расположившись на озерках береговой низины.
В середине июля у птиц началась линька. Некоторые птицы при этом сразу теряют много перьев и летать не могут. Линный гусь, например, в это время смирно сидит, притаившись где-нибудь, чувствуя свою беззащитность.
Шарапов с Ваней ежедневно ходили теперь на охоту за утками и гусями. Они облюбовали одно из больших озер, расположенное в десяти верстах от зимовья. Степан назвал это озеро Гусиным. Только вчера они принесли оттуда пять жирных гусей и несколько уток.
— Ну и гуси, прямо как на подбор! — говорил с восхищением Федор.
— На подбор и есть, — смеялся Шарапов. — Птица-то вовсе дурная стала: палкой били. Ну и выбрали что покрупнее да пожирнее, добро выбор велик.
Гусей и уток жарили, варили и коптили впрок: знали, что охота на них не будет продолжительной.
Для Вани и Степана это была не только охота, но и занимательная прогулка. По пути их радовала каждая живая травинка, каждый цветок. Эти летние гости как-то особенно украшали суровые будни грумаланов. Возвращаясь домой, Ваня всегда приносил пестрый букетик цветов.
Шарапов с Ваней ежедневно ходили теперь на охоту за утками и гусями.
Гусиное озеро было, собственно, не озером в полном смысле слова, а обширным мелководьем, образовавшимся от скопления талых вод. Огромным полукруглым заливом вдавалось оно вглубь острова, отодвигая стены скал верст на пять, от морского берега.
Здесь, под высоким утесом на берегу озера, поморы частенько устраивались на привал, отдыхая после охоты. Они всегда с большим интересом наблюдали ключом бьющую вокруг жизнь и с горечью думали, что скоро летняя пора сменится мертвящей снежной ночью с однообразным завыванием ветра.
Некоторые птицы совсем не боялись людей и близко подпускали к себе. А были и такие, что сами подходили к охотникам, с любопытством посматривая на непонятных бескрылых пришельцев.
— Вон смотри, Ваня, — объяснял Степан, — серые гуси, гуменники, издалека поглядывают. Хитрее птицы нет. Хоть и летать линный-то не может, а попробуй догнать его — и собаке не угнаться. Ты и мигнуть не успел, а он уже в камнях спрятался. А глянь туда, там белолобые гуси — эти куда глупее серяка. А вон черный гусь, казаркой прозывается. Вон, вон, смотри, сидят они под той скалой! Казарка — это уж просто дура несусветная. Так и лезет сама в руки. Случается, иной раз прямо в избу заходит, чуть в котел не прыгает, то ли сослепу, то ли от дурости. А вон гагары. Эта птица из всех отличие имеет: совсем по земле ходить не умеет, словно калека скачет. Ежели ей взлет надобен — в воду идет. И с воды без большого разгона ей не улететь. Гнезд, как все птицы, не делает, в пустой ямке птенцов выводит… Зато нырять да плавать мастерицы равной не сыщешь.
Вокруг охотников слышалось утиное кряканье, пронзительные крики гагар, звонкие голоса куликов, гоготанье гусей, куканье лебедей.
Озеро кишело недавно выведенными птенцами. Их пискливое щебетание вливалось в общий концерт.
Пищей для птицы служили мелкие рачки и личинки насекомых, появлявшиеся летом в таких пресноводных мелких озерцах в несметном количестве. Гуси с большим искусством выклевывали из земли сочные корешки трав.
Иногда среди птичьих голосов слышался визгливый лай песца. Вертясь вокруг озера, песец тщательно обнюхивал каждый камешек, каждую кочку, маленькое болотце в поисках яиц и птенцов. А порой и взрослая зазевавшаяся птица попадалась на обед хищному зверьку, если, конечно, она оказывалась ему по силам.
Поверхность озера и берега его были усыпаны пухом и перьями линявшей птицы. «Ну и ну, — думал Ваня, — если все эти перья собрать — не одну лодью нагрузить можно!»
Однажды недалеко от берега, на мелководье, Ваня заметил какие-то чуть-чуть торчавшие из воды бревна. Он подошел поближе и стал рассматривать их. Ему показалось, что это были чьи-то кости, только очень уж крупные.
— Степан, иди-ка сюда, — позвал Ваня.
Подошел Степан. Общими силами друзьям удалось освободить из-под илистого, еще мерзлого грунта большую кость. Похоже было, что это часть огромного черепа. Ваня и Шарапов, заинтересованные необычайной находкой, стали разрывать палками грунт. После долгих усилий откопали весь череп и увидели, что он соединяется позвонками с громадным скелетом.
«Больно уже велика животина», — думал Шарапов, рассматривая со всех сторон череп, оказавшийся около трех аршин длиной.
В это время Ваня вытянул из-под гигантских костей какие-то пластины.
— Да это китовый ус! — закричал Степан. — Это кит, Ванюха. Смотри-ка, вот и ребра торчат, что твои опруги. А позвонки-то, позвонки-то, как чурбаны!
Около черепа нашли несколько сот пластин китового уса. Прикинув на глаз длину скелета, Шарапов задумался и как бы про себя сказал:
— Ну как же такая махина целехонькой оказалась, да еще за пять верст от берега морского? Вот задача! Как кит сюда попал?
— Я тоже об этом думаю, — ответил Ваня, — непонятное что-то.
Думая об одном и том же, оба они обернулись и посмотрели на море. Полукруглая широкая долина, часть которой занимало озеро, постепенно расширялась, сливаясь с прибрежной полосой.
— Да, море далеко отсюда, — сказал в раздумье Степан. — Ну-к что ж, Ванюха, давай посмотрим, нет ли тут еще чего-нибудь.
Охотники обстоятельно обследовали дно озера около костей кита.
— Посмотри, Степан, я еще что-то нашел, — позвал Ваня, очищая от ила какой-то черный предмет.
Оказалось, что это была полусгнившая дубовая доска. А немного дальше торчал толстый корень какого-то дерева.
— Да это плавник!.. Вот так штука! — воскликнул Степан. — Ну, я теперь понял, Ваня, в чем тут дело. Раз здесь плавник, значит сюда море доходило. Горы-то почти у самого берега были. Сюда волны морские плавник выносили, волны и кита мертвого, а может быть и живого еще, выбросили. Вот и все дело. Только море приливной водой могло такую махину сюда принести. А в обрат взять не осилил океан-батюшка! Вот и застрял кит на берегу. Ведь махина зверь, уж не в сказку, с лодью хорошую, пожалуй, будет….
Всю дорогу друзья делились своими предположениями, прикидывая, где было раньше море и где проходил берег.
— А знаешь, Степан, когда я за яйцами-то по скалам лазил, как сейчас помню, около площадки, где медведь стоял, все выступы и впадины сглажены были. Волна морская только так сгладить камень может, верно, ведь? Да только высоко больно….
— Высоко, это верно, — подумав, согласился Степан, — но по всем приметам, Ванюха, море-то здесь раньше не в пример выше стояло.
Охотники в своих догадках были близки к истине, хотя, конечно, не могли бы объяснить причин понижения уровня моря.
Как теперь известно, земная кора плавает на поверхности магмы — расплавленной текучей массы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
В середине июля у птиц началась линька. Некоторые птицы при этом сразу теряют много перьев и летать не могут. Линный гусь, например, в это время смирно сидит, притаившись где-нибудь, чувствуя свою беззащитность.
Шарапов с Ваней ежедневно ходили теперь на охоту за утками и гусями. Они облюбовали одно из больших озер, расположенное в десяти верстах от зимовья. Степан назвал это озеро Гусиным. Только вчера они принесли оттуда пять жирных гусей и несколько уток.
— Ну и гуси, прямо как на подбор! — говорил с восхищением Федор.
— На подбор и есть, — смеялся Шарапов. — Птица-то вовсе дурная стала: палкой били. Ну и выбрали что покрупнее да пожирнее, добро выбор велик.
Гусей и уток жарили, варили и коптили впрок: знали, что охота на них не будет продолжительной.
Для Вани и Степана это была не только охота, но и занимательная прогулка. По пути их радовала каждая живая травинка, каждый цветок. Эти летние гости как-то особенно украшали суровые будни грумаланов. Возвращаясь домой, Ваня всегда приносил пестрый букетик цветов.
Шарапов с Ваней ежедневно ходили теперь на охоту за утками и гусями.
Гусиное озеро было, собственно, не озером в полном смысле слова, а обширным мелководьем, образовавшимся от скопления талых вод. Огромным полукруглым заливом вдавалось оно вглубь острова, отодвигая стены скал верст на пять, от морского берега.
Здесь, под высоким утесом на берегу озера, поморы частенько устраивались на привал, отдыхая после охоты. Они всегда с большим интересом наблюдали ключом бьющую вокруг жизнь и с горечью думали, что скоро летняя пора сменится мертвящей снежной ночью с однообразным завыванием ветра.
Некоторые птицы совсем не боялись людей и близко подпускали к себе. А были и такие, что сами подходили к охотникам, с любопытством посматривая на непонятных бескрылых пришельцев.
— Вон смотри, Ваня, — объяснял Степан, — серые гуси, гуменники, издалека поглядывают. Хитрее птицы нет. Хоть и летать линный-то не может, а попробуй догнать его — и собаке не угнаться. Ты и мигнуть не успел, а он уже в камнях спрятался. А глянь туда, там белолобые гуси — эти куда глупее серяка. А вон черный гусь, казаркой прозывается. Вон, вон, смотри, сидят они под той скалой! Казарка — это уж просто дура несусветная. Так и лезет сама в руки. Случается, иной раз прямо в избу заходит, чуть в котел не прыгает, то ли сослепу, то ли от дурости. А вон гагары. Эта птица из всех отличие имеет: совсем по земле ходить не умеет, словно калека скачет. Ежели ей взлет надобен — в воду идет. И с воды без большого разгона ей не улететь. Гнезд, как все птицы, не делает, в пустой ямке птенцов выводит… Зато нырять да плавать мастерицы равной не сыщешь.
Вокруг охотников слышалось утиное кряканье, пронзительные крики гагар, звонкие голоса куликов, гоготанье гусей, куканье лебедей.
Озеро кишело недавно выведенными птенцами. Их пискливое щебетание вливалось в общий концерт.
Пищей для птицы служили мелкие рачки и личинки насекомых, появлявшиеся летом в таких пресноводных мелких озерцах в несметном количестве. Гуси с большим искусством выклевывали из земли сочные корешки трав.
Иногда среди птичьих голосов слышался визгливый лай песца. Вертясь вокруг озера, песец тщательно обнюхивал каждый камешек, каждую кочку, маленькое болотце в поисках яиц и птенцов. А порой и взрослая зазевавшаяся птица попадалась на обед хищному зверьку, если, конечно, она оказывалась ему по силам.
Поверхность озера и берега его были усыпаны пухом и перьями линявшей птицы. «Ну и ну, — думал Ваня, — если все эти перья собрать — не одну лодью нагрузить можно!»
Однажды недалеко от берега, на мелководье, Ваня заметил какие-то чуть-чуть торчавшие из воды бревна. Он подошел поближе и стал рассматривать их. Ему показалось, что это были чьи-то кости, только очень уж крупные.
— Степан, иди-ка сюда, — позвал Ваня.
Подошел Степан. Общими силами друзьям удалось освободить из-под илистого, еще мерзлого грунта большую кость. Похоже было, что это часть огромного черепа. Ваня и Шарапов, заинтересованные необычайной находкой, стали разрывать палками грунт. После долгих усилий откопали весь череп и увидели, что он соединяется позвонками с громадным скелетом.
«Больно уже велика животина», — думал Шарапов, рассматривая со всех сторон череп, оказавшийся около трех аршин длиной.
В это время Ваня вытянул из-под гигантских костей какие-то пластины.
— Да это китовый ус! — закричал Степан. — Это кит, Ванюха. Смотри-ка, вот и ребра торчат, что твои опруги. А позвонки-то, позвонки-то, как чурбаны!
Около черепа нашли несколько сот пластин китового уса. Прикинув на глаз длину скелета, Шарапов задумался и как бы про себя сказал:
— Ну как же такая махина целехонькой оказалась, да еще за пять верст от берега морского? Вот задача! Как кит сюда попал?
— Я тоже об этом думаю, — ответил Ваня, — непонятное что-то.
Думая об одном и том же, оба они обернулись и посмотрели на море. Полукруглая широкая долина, часть которой занимало озеро, постепенно расширялась, сливаясь с прибрежной полосой.
— Да, море далеко отсюда, — сказал в раздумье Степан. — Ну-к что ж, Ванюха, давай посмотрим, нет ли тут еще чего-нибудь.
Охотники обстоятельно обследовали дно озера около костей кита.
— Посмотри, Степан, я еще что-то нашел, — позвал Ваня, очищая от ила какой-то черный предмет.
Оказалось, что это была полусгнившая дубовая доска. А немного дальше торчал толстый корень какого-то дерева.
— Да это плавник!.. Вот так штука! — воскликнул Степан. — Ну, я теперь понял, Ваня, в чем тут дело. Раз здесь плавник, значит сюда море доходило. Горы-то почти у самого берега были. Сюда волны морские плавник выносили, волны и кита мертвого, а может быть и живого еще, выбросили. Вот и все дело. Только море приливной водой могло такую махину сюда принести. А в обрат взять не осилил океан-батюшка! Вот и застрял кит на берегу. Ведь махина зверь, уж не в сказку, с лодью хорошую, пожалуй, будет….
Всю дорогу друзья делились своими предположениями, прикидывая, где было раньше море и где проходил берег.
— А знаешь, Степан, когда я за яйцами-то по скалам лазил, как сейчас помню, около площадки, где медведь стоял, все выступы и впадины сглажены были. Волна морская только так сгладить камень может, верно, ведь? Да только высоко больно….
— Высоко, это верно, — подумав, согласился Степан, — но по всем приметам, Ванюха, море-то здесь раньше не в пример выше стояло.
Охотники в своих догадках были близки к истине, хотя, конечно, не могли бы объяснить причин понижения уровня моря.
Как теперь известно, земная кора плавает на поверхности магмы — расплавленной текучей массы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67