— Нерушим у промышленников обычай этот, — с чувством вставил Федор.
— Обычай-то правильный… Словом, выбрали меня старым старостой, и весь сказ.
— Нет, Алексей, ты уж все нам говори, — вмешался лукаво усмехавшийся Степан.
— А сам не знаешь? — попробовал снова уклониться Химков. Но, видимо, воспоминания затронули кормщика, и он продолжал: — Ну, а дальше, как выберут, везут старого старосту на себе от становища до становища, в кереже, — такие санки оленьи об одном полозе, как челн с острым носом. Поездом старого старосты это называется. Да в каждом становище вином угощают и обливают водой, а то и помоями.
— Помоями? — не удержался Ваня.
А это чтоб не зазнавался. Почет тебе почетом, да помни, что народом выбран. Под конец еле живого домой везут: пьяного, да всего в грязи… Ну, а наутро старосте полная власть. Супротив него никто не может идти. Сказано — сделано. И когда начинать, где кому промышлять — перечить никто не моги.
— А что ж ты про заговор молчишь? — не унимался Федор.
— Ну, заговор ты лучше моего помнишь, — закончил Алексей и закурил трубку.
— Ну-к что ж, Федор, ворожи. Слыхал и я, другой раз помогает, ежели ворожея хорошая. Полдела жить, коли бабушка ворожит, — трунил Степан.
— Со смешком да с ухмылками дела не сладишь, с обидой ответил Веригин. — А заговор-то как не помнить, помню.
Выйдя из избы, он обернулся к морю лицом и торжественно начал:
— По благословению господню, идите, святые ангелы, ко синему морю с золотыми ключами, отмыкайте и колебайте синее море ветром и вихрем и сильною погодою, и возбудите красную рыбу, и белую рыбу, и прочих разных рыб, и зверей морских, и гоните их из-под мха и кустов, от крутых берегов и желтых песков, и чтобы они шли к нам, рыболовам и звероловам Алексею, Степану, Ивану, Федору, и не застаивались бы при красном солнце, и не задерживались бы на льдинах среди моря, и шли бы в наши заводи, сети и ловушки, и не пятились бы наших ленных и конопляных сетей и всяких разных ловушек, и не пужались бы наших выстрелов и колотушек. Не дайте, святые ангелы, тем зверям и рыбам, очам их — виду, ушам их — слуху, и еще, святые ангелы, сохраните нашу рыбную и звериную ловлю от уроков и от прикосов, от еретика и еретицы, от клеветника и клеветницы, от мужней жены и вдовицы, и от девки-простоволоски, и всякого ветреного и проходящего человека и порчельщика, отныне и довеку аминь.
Теперь можно и на охоту, — уже откровенно хохотал Шарапов.
Через час, захватив свое немудреное снаряжение, промышленники были на пути к морю.
— Ты, Ваня, заговору тому не верь, — говорил Алексей примолкнувшему сыну. — Руки сильные да глаз верный охотнику нужен, тогда и удача придет. И зверя надо знать все повадки его и хитрости. Помни, плохому охотнику ни какие слова и заговоры не помогут.
Тут Алексей остановился.
— Глядите, у скалы той, что носом прямо к морю выходит, припайные льды остались. Там зверь лежать должен. Мелко тут море, а заяц только на мелководье держится. И ветер противный от зверя дует. Из-за скалы по припаю нам ползти нужно. Да без шума, чуть что зверь со льда сольется, в воду уйдет. Да вот они и зайцы!.. Вон, вон, чернеет!
Охотники осторожно вышли на лед. Впереди Шарапов за ним Алексей, у каждого в правой руке было наготове кутило, в левой — обора из ремня, взятого еще с «Ростислава».
Ремни были короткие и слабые, но других пока не имелось. Позади шел Ваня. Он впервые попал на такую охоту и следил за каждым движением старших.
Припай был небольшой, шириной саженей в триста. Зайцы лежали у самой кромки, близко друг к другу. Их легко было узнать по темным спинам и светлым, серебристым головам.
Алексей подал знак, все легли и поползли к залежке.
Звери беззаботно спали, не чуя беды.
Охотники подбирались все ближе. Шагах в пяти от животных они вскочили и враз метнули гарпуны. Метили в спину, чуть пониже головы. Это было самым верным. При ударе в голову острие могло скользнуть по крепкому черепу. А в спину носок входил глубоко и надежно.
Раненые зайцы мешками свалились со льдины и потянули за собой оборы. Охотники накинули ремни на пешню и медленно потравливали их. Вскоре животные почти в том же месте показались из воды, но, глотнув воздуха, снова скрылись. Так повторялось несколько раз, пока они не обессилели.
Теперь можно было подтянуть добычу к кромке припая Ваня помогал сначала отцу, потом Степану. Прикончив зайцев, их тут же на льду освежевали.
— Только тогда и получается хорошая кожа, если шкуру сразу снять, — учил сына Алексей.
Раушки — туши зверей — остались на берегу, их было не дотащить.
Обратный путь показался длинным, нелегко было волочить по камню тяжелые шкуры с салом. По дороге, откуда ни возьмись, пристали песцы: с визгливым лаем они бежали вслед охотникам, стараясь ухватить за шкуру зверя. Приходилось только удивляться их нахальству и смелости.
Ваня приметил, что у морского зайца очень длинны усы.
Для чего они? — добивался он у отца. Но Алексее и сам не знал, что усы зайцу служат органами осязания. Этот зверь, питаясь почти исключительно мелкими беспозвоночными, живущими на дне моря (голотуриями, моллюсками, рачками), своими длинными усами нащупывал добычу. Наконец добрались до зимовья, Федор ожидал их у порога.
— Ну, заговор твой помог, дядя Федор, — поспешил обрадовать его Ваня, хитро посматривая на отца.
Федор, слушая рассказ охотников, прикидывал, сколько весит жир с одного зайца.
— Пудов пять будет, — решил он. — Знаешь, Алексей, сварим немного сайпы, а то грязными ходим. — Поморы называли сайпой мыло из ворвани с золой и на промысле всегда приготовляли это дешевое снадобье.
Степан был особенно доволен тем, что решился вопрос с промысловыми ремнями.
Глава седьмая. КАК СОХРАНИТЬ ОГОНЬ
Зима приближалась. Ночи стали длинными и холодными, приходилось ежедневно топить печь. Напряженная работа на зимовье и охота измотали промышленников, но времени для отдыха не оставалось. Они решали теперь новую задачу: как в любых условиях поддерживать огонь. Все знали, что среди снегов и льдов без огня прожить нельзя.
В то время огонь добывался с помощью кремня и огнива. Стальной пластинкой — огнивом — ударяли по кремню; от искры зажигался трут — сухой гриб или фитиль из пережженной тряпки. Тлеющий фитиль воспламенял мелкие сухие стружки.
Трут, захваченный Химковым с лодьи, кончался. Алексей пробовал приготовить фитиль из грубой холщовой рубахи, но самодельный трут упорно не хотел гореть.
Конечно, поморам были известны способы добывания огня трением дерева о дерево. Химков, немало повидавший на своем веку, знал, что именно так добывали огонь северные племена. Но он также знал, что дело это требовало не только настойчивости, но, главное, особой сноровки и умения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67