Он кивнул.
– Я возьму ее с собой, если тебе это не по силам, – сказала она.
– Присмотрю, она же родня.
– Она ребенок. Если упадет под копыта лошади или если...
– Я о ней позабочусь.
Парнишка слез с лошади и взобрался на сиденье рядом с Кэтлин.
Она кивнула и спустилась вниз. Подобрав юбки, она пошла к дому, залитому светом. Она ни минуты не сомневалась, что никакой это не пансион. Она, может, и жила под опекой отца, но слепой она не была. Как минимум это был портовый паб. Как минимум! Ей даже думать не хотелось, чем это заведение могло на самом деле оказаться.
Громко звучало пианино. В окнах третьего этажа она заметила силуэты танцующих. Какая-то парочка беспечно щебетала у парадной двери. Набрав в грудь воздуха, Кэтлин пошла к двери. Она найдет своего мужа и покинет это заведение как можно скорее.
– Добрый вечер, сладенькая моя.
Кэтлин обернулась на голос и почувствовала терпкий запах спиртного и немытого мужского тела. Огромная фигура в длинной шапке из бобрового меха выросла из темноты.
– Ты тут новенькая, а? – Мужчина, пошатываясь, подошел ближе и рыгнул. – Какой птенчик! И где тебя прятала Толстушка Роза?
Кэтлин не стала реагировать на это неслыханное хамство и прошла мимо, не обращая внимания на пьянчугу. Она поднялась по ступеням. Музыка играла очень громко. Кто-то пел надрывным голосом, фальшивя, лишь изредка попадая в ноты.
– Не уходи, – запротестовал человек в бобровой шапке, – давай подружимся.
Кэтлин ускорила шаг. Она уже была у двери, когда ей на плечо легла тяжелая рука.
– Я тебе говорю, сладенькая, не уходи, – он достал из кармана пригоршню зеленых банкнот, – у меня есть деньги.
Она обернулась к нему, спрятав свой страх за холодным благородством.
– Соблаговолите убрать руку.
– А как насчет поцелуя для старины Джима?
Она вырвалась и ударила его каблуком по башмаку, туда, где должен быть большой палец ноги. Но громила схватил ее другой рукой.
– Отстань от меня! – закричала она. – Я не...
Распахнулась дверь, и ее чуть не снесло. Она оказалась у стены, а между ней и пьяным мерзавцем стоял разъяренный Шейн. Он схватил его за шиворот и поднял на пару дюймов.
– Это моя жена! – Он тряхнул громилу так, что у того зубы клацнули.
– Эй, Макенна, я же не знал, что это твоя женщина. Говорю тебе, понятия не имел.
– Тогда извинись перед ней.
– Что тут происходит? – В дверях появилась самая толстая женщина из всех, что Кэтлин доводилось видеть на своем веку. – Я не потерплю здесь драк. Слышишь, Шейн Макенна? Отпусти его.
Шейн поставил громилу на деревянную ступеньку лестницы, но не отпустил его воротник.
– Он оскорбил мою жену.
– Извини, простите, мэм, я, правда не знал, я думал...
Из окон выглянули несколько накрашенных женщин.
На Кэтлин повеяло дешевыми духами.
– Это Макенна, – сказала одна из них, рыжая, с плохой кожей, своим подругам.
– Который? – спросила другая, высовываясь из окна по пояс.
Вслед за дамами из окон выглянули мужчины. Кто-то был одет во что попало, но некоторые были в белых рубашках и при галстуках. Кто-то держал в руках стаканы со спиртным, а один – карты.
– Точно, он, – сказал плотный парень своему другу, – Макенна разводит лошадей на ранчо в Килронане.
– А сюда-то его что занесло? – спросил полный мужчина в очках. – Я к Толстушке Розе не ради неприятностей пришел.
Пожилой человек указал на Шейна тростью и обратился к кому-то внутри:
– А ты говорил, у него хватит ума не показываться в этом городе после...
– Хватит! – воскликнула Толстушка Роза, махая руками на гостей. – Идите внутрь. Ну?! Давайте. Вы что, хотите законников на мою голову привлечь?
Зеваки отошли от окон, а Роза повернулась к Шейну:
– Может, мне стоит выкинуть вас обоих в реку?
Шейн последний раз встряхнул свою жертву и выпустил его воротник. Смутьян одернул одежду и исчез во тьме.
– Ты же знаешь, как я не люблю неприятности, Макенна! – сказала Роза.
– Он оскорбил мою жену.
– Джим – алкоголик. В прошлый раз, когда он напился до чертиков, он моей свинье сделал предложение.
– Именно поэтому я не свернул ему шею.
Хозяйка повернулась к Кэтлин и улыбнулась, блеснув двумя передними серебряными зубами.
– Я Толстушка Роза, рада знакомству, миссис Макенна.
– Как поживаете? – спросила Кэтлин, ошеломленная всем происходящим. Она старалась не пялиться уж слишком откровенно на ее необъятную, едва прикрытую грудь и на неестественно желтые волосы, штопорообраз-ными кудряшками свисающие по сторонам ее круглого лица.
– Я, кажется, просил тебя подождать в повозке, Кейти! – сказал Шейн негромко, но Кэтлин отчетливо услышала в его голосе нотки раздражения.
– Обсудим это позже, – сказала она.
– Никакого вреда ты причинить не успел, – сказала Роза спокойным глубоким голосом. – Джим ничего поутру не вспомнит. Жена твоя тоже в целости и сохранности, не так ли, дорогуша?
– Все в порядке, спасибо.
– Роза, ты пошлешь Мозеса за багажом? – напомнил ей Шейн.
– Толстушка Роза хоть раз тебя подводила? – В ночи снова сверкнули два серебряных зуба. – Я мигом пошлю Мозеса за твоими трофеями. Не беспокойся. Я позабочусь о них, как о своем собственном барахле.
– Я тебе признателен, Роза.
– Эй, а где музыка? – крикнула Роза в открытую дверь. – Я плачу этому пианисту, чтобы он играл.
Музыка снова зазвучала. Только со второй попытки Кэтлин распознала старую ирландскую песню. Глубокий мужской баритон запел громко:
Однажды я выехал в мае верхом на лошадке своей. Туда, где блуждали с тобою, где песни нам пел соловей. ….
Толстушка Роза прижала Кэтлин к своей огромной груди и похлопала по спине.
– У тебя хороший мужик, дорогуша, что бы кто ни говорил. Вы оба берегите себя. И поцелуй от меня своего парня, Шейн. Скажи ему, что Тетушка Роза скучает по нему.
По пути к повозке Кэтлин выговаривала Шейну:
– Как ты мог оставить мои вещи такому человеку?
– Я велел тебе оставаться в повозке, – парировал Шейн. – Неужели так сложно делать то, что я говорю? А если бы я не вышел вовремя, чтобы спасти тебя?
– Я, между прочим, от самого графства Клэр добралась без всякой защиты. А уж с одним пьяницей я как-нибудь справлюсь.
– Я видел, как ты справилась. Еще чуть-чуть, и он утащил бы тебя в кусты.
– Еще чего! Или ты думаешь, что за последние восемь лет мне не приходилось иметь дел с мужчинами?
– Отчего же. С мужчинами-то ты наверняка путалась.
– Что за мерзкие вещи ты говоришь?!
– Ты лучше слушай, когда я тебе дело говорю. Для твоего же блага уму-разуму тебя учу.
– Я твоя жена, а не прислуга. А это – дом греха. Как ты можешь оставлять все, что у меня осталось в жизни, этой... этому существу?
– Толстушка Роза – честная женщина.
– Ага, просто образец добродетели.
– Не спешила бы ты с выводами. Она мой друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76