– Я удивлен, что здесь нет английского представителя.
– А, он скоро будет, – сказала Долли быстро. – Они приедут в сентябре. Мы все с нетерпением ждем нового британского министра и его жену; они оживят наше общество, внесут новые интересы и развлечения.
Маркиз позволил себе презрительную улыбку.
– Я слышал, что мистер и миссис Мерри привыкли к церемониям и этикету. Это они заинтересуются и будут развлекаться, если президент пригласит их на обед, который будет организован как попало.
Долли бросила Тео быстрый, шутливо испуганный взгляд и прошептала:
– Маркиз намерен сегодня быть критичным. Вы должны мне помочь его очаровать, чтобы у него улучшилось настроение, а то у нас будет борьба кошки с собакой. Действительно досадно, что Джефферсон так опаздывает.
Тео начала отвечать, но слова замерли на ее губах. Двое высоких мужчин быстро вошли в гостиную.
Льюис стоял неподвижно, на фут или два позади своего шефа. Он был одет в униформу, как в первый раз, когда она встретила его, – голубой мундир с красной отделкой и белыми капитанскими эполетами на правом плече, чисто-белый жилет и бриджи, на руках были белые перчатки. Его высокие черные сапоги, свободно свисающие ножны и очень высокий жесткий воротничок создавали впечатление еще большей высоты.
Ее сердце растаяло, когда он посмотрел на нее своим пронизывающим взглядом, слегка улыбнулся и отвернулся. Смущенная, она быстро взглянула на других, ожидая, что они так же будут смотреть на Мерни, с таким же пронзительным восхищением, как и она. Он был таким внушительным и впечатляющим, что, по ее мнению, затмил всех остальных мужчин.
Но никто не смотрел на Льюиса – все приветствовали Джефферсона, который спокойно переходил от одного к другому, говоря всем: «Добрый вечер». Когда он приблизился к ней, она поняла гневный вздох маркиза, который стоял позади нее.
Президент, следующий своей упрямой манере «никакой суеты и показухи, простота и демократия перед всеми», явился к ним прямо из своего кабинета. На нем был сморщенный коричневый сюртук, который выглядел так, будто он ходил в нем в конюшню, что, возможно, так и было. Его тонкие светлые волосы были едва причесаны, на пальцах были чернильные пятна. Еще хуже этого была его обувь, и Тео отметила ужас во взгляде Долли Мэдисон и всех остальных гостей оттого, что президент, которого беспокоили мозоли, расхаживал в испачканных комнатных туфлях без пяток, которые производили тихий шлепающий звук по голому полу.
Даже Долли, которая была привычна к нарочитому равнодушию президента к одежде, была сражена наповал этим новшеством. Реакция членов кабинета, которые присутствовали, конечно, не имела значения. Но дипломаты будут взбешены – уже были взбешены. Французский и испанский министры, впервые единодушно, уставились вежливо в потолок стеклянным взглядом. Их золотые украшения и надушенные кружева задрожали в негодовании.
– Извините, что я заставил вас ждать, леди и джентльмены. Этого нельзя было избежать. Вы, должно быть, голодны. Мы сейчас же спустимся в зал, без соблюдения формальностей, – сказал Джефферсон.
Долли вздохнула.
– Еще один кое-как организованный обед, – прошептала она Тео. – Если бы только он разрешил мне или капитану Льюису рассадить гостей подобающим образом. Но он любит, чтобы все они смешались.
– Вы имеете в виду, что я могу сесть, где хочу и с кем хочу? – спросила Тео, и краска прилила к ее лицу.
У Долли было время только кивнуть, так как президент повернулся к ней улыбаясь:
– Пойдемте, мадам Мэдисон, мы покажем дорогу.
– Если я буду сидеть рядом, я буду с вами ругаться, предупреждаю вас, сэр, – ответила леди лукаво, ударяя его своим веером. Они вышли из комнаты.
Наступило мгновенное неловкое замешательство, прежде чем маркиз с ледяным лицом поклонился своей жене и предложил ей руку.
Тео увидела, что Педерсен приближается к ней с самодовольной улыбкой и повернулась к нему спиной. Ее сердце глухо билось: о, почему Мерни не подошел к ней? Он должен был. Но Льюис был приперт к стене Галлатином. Она увидела, что его белокурая голова была вежливо наклонена к секретарю казначейства, который, помогая жестами, доказывал свою точку зрения. Тео не могла больше игнорировать Педерсена. Она должна что-то сделать. Она отбросила благоразумие и заскользила по полу как можно более ненавязчиво.
– Возможно, капитан Льюис будет столь любезен проводить меня к столу, – сказала она легко, одаривая Галлатина своей самой очаровательной улыбкой, как извинение за свое вторжение. – Капитан Льюис и я когда-то знали друг друга много лет назад в Нью-Йорке, мистер Галлатин. Нам нужно возобновить наше знакомство.
Швейцарец поклонился.
– Конечно, мадам. – Его голос был ледяным. Он не любил, когда его прерывали. «Эти Бэрры, – подумал он, – что отец, что дочь – образцы нахальства».
Льюис спокойно взял ее руку и сунул под свой локоть.
– Прекрасно сделано, моя дорогая, – прошептал он. Тео прислонилась к нему. У нее закружилась голова, и она готова был упасть в обморок, ощущая его близость.
– О, Мерни, – зашептала она, – это был такой длинный и унылый день без тебя. А ты скучал по мне?
– Скучал.
Решительная невозмутимость этого слова обрадовала ее. Она рассмеялась тихим счастливым смехом.
Они спускались по лестнице, Аарон через несколько ступенек после них с миссис Галлатин. Он не мог слышать, о чем они говорили, но он слышал смех Тео и видел, как она смело потребовала, чтобы капитан сопровождал ее. Его глаза сузились. Он не успел прореагировать на историю, которую миссис Галлатин рассказывала о своем маленьком умненьком сыне, и эта матрона была удивлена. Кем бы ни был полковник Бэрр, она прежде всегда считала его образцом внимательной учтивости.
Оказавшись за столом, Тео обнаружила, что сидит между Льюисом и Педерсеном. Маркиз и маркиза де Каса-Ирухо сидели вместе в надменном неодобрении в конце стола. Аарон восседал рядом с маркизом, которого, он думал, нужно время от времени обрабатывать. Из этого положения он мог также следить за Тео.
– Какая замечательная комната, – заметил Педерсен, пытаясь привлечь ее внимание. – Вы были здесь прежде, миссис Элстон?
Она неохотно отвернулась от Мерни.
– Нет, не была. А что, собственно, такого замечательного в ней? – Она в действительности не обратила на комнату никакого внимания. Окружающее перестало для нее существовать. Даже Аарон пропал из поля зрения. Она совершенно не замечала, что он осторожно наблюдает за ней.
– Взгляните вокруг себя, прекрасная леди, – сказал датчанин. – Цветы в горшках, птицы, можно подумать, что находишься в оранжерее. И масса механических приспособлений. Смотрите-ка, стена открывается!
Действительно, стена открывалась, вернее, вращалась между кухней и столовой, открывая полки, заполненные различными блюдами, вытащенными из плиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91