Она медленно открыла глаза.
– Чуть лучше, может быть, – шепотом произнесла она, пытаясь изобразить улыбку.
– Гляди, что я тебе принес.
Она повернула голову с болезненным выражением.
Он держал клетку, сплетенную из камышовых прутьев, в которой сновала маленькая желтенькая пичуга. Она хрипло пискнула, а затем издала каскад трелей.
– Ну, не здорово ли она поет? – сказал Аарон, в восторге от своего подарка. – Я купил ее у матроса с португальской шхуны. Она с Канарских островов и вылечит тебя своей веселой песенкой.
– Спасибо, папа. Она чудесно поет. – Ни за что на свете она не обидела бы его и не дала бы повода догадаться, что пронзительное пение птахи отдавалось у нее в голове шумом оркестровых тарелок.
Аарон поставил клетку на столик у окна и подошел к кровати.
– А теперь я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня.
– Конечно, если это в моих силах.
– Тогда вставай, дорогая. Хотя бы на несколько минут. Ты почувствуешь себя лучше… да, да, именно так. Я настаиваю. Ты ничем не больна, понимаешь ли. Юстис провел тщательный осмотр. Тебе не станет лучше, если ты будешь терять силы. Нужно собраться с духом.
Игнорируя ее протест, он подсунул руку ей под мышку и поднял ее. Комната завертелась перед ее глазами.
– У меня такое головокружение, папа… Я не могу.
Но его нельзя было удержать. Она спустила голые ноги с кровати, сквозь пелену тумана нащупывая стул, стоявший рядом. Кровать Тео была очень высокой, и поэтому требовался стул, чтобы забираться на постель и вылезать из нее. Она коснулась края стула кончиком пальцев, повалилась на бок и, несмотря на то, что отец поддерживал ее, стул соскользнул в сторону на полированных половицах, столкнув ее на пол. Она вскрикнула от боли.
– Что случилось? – резко спросил он, пытаясь ее поднять.
– Моя лодыжка… о, больно.
– Сильное растяжение сустава, – констатировал доктор Юстис, когда его срочно вызвали. – Нужен полный покой. Не может быть и речи о том, чтобы вставать с постели.
Когда врач ушел, и улеглась суета, Тео с удивлением обнаружила, что головная боль прошла, так неожиданно и незаметно. Она чувствовала слабость, но была спокойна, если не считать боли в лодыжке.
Аарона мучили угрызения совести, и он удвоил свою нежность по отношению к Теодосии. В тот день после обеда он съездил в город, где накупил в магазинах на набережной французских засахаренных фруктов с марципаном, корзинку сухих фиников и инжира из Смирны и большой, покрытый волосками кокосовый орех из Испанского Майна. Капитан, продавший его, заверил Аарона, что кокосовая жидкость считается очень полезной и наверняка придаст мисс Бэрр силы.
Кроме того, Аарон приобрел маленькую пачку китайского чая с жасмином и не мог устоять перед парой золоченых крошечных туфелек, на которых белым шелком были вышиты бабочки и которые, как ему было сказано, шились для французского маркиза. Когда он вернулся домой в сопровождении слуги со свертками, то наткнулся на Джозефа, с мрачным видом спускавшегося по лестнице. Джозефу не разрешалось заходить в комнату больной и лишь изредка дозволялось видеть Тео через приоткрытую щелку двери.
Последние дни он безутешно бродил по дому, причем даже Аарон не обращал на него внимания, будучи занят если не заботами о Тео, то политическими вождями северных штатов.
– У тебя нечто вроде хандры, Элстон, – сочувственно сказал он. – Но тебе нечего беспокоиться о Тео. Она будет в полном порядке, как только заживет лодыжка.
– Неужели я не могу зайти к ней, чтобы попрощаться перед отъездом? – спросил Джозеф с обидой.
– Конечно, можешь. Я пойду и подготовлю ее, а затем тут же проведу тебя.
Лицо Джозефа просветлело.
– Мне не нравится, что я покидаю ее на такой срок. – Во время своего пребывания в Ричмонд-Хилле он отрастил бакенбарды. Он гордился ими и постоянно чувствовал их на лице. В минуты смятения он растерянно перебирал их пальцами, пощипывая и поглаживая. Вот и сейчас он делал это. – Она может вовсе позабыть обо мне.
– Чепуха, – сердито сказал Аарон. – Конечно, не забудет. Пиши ей любовные письма, рассказывай о своих сердечных чувствах, о том, как сильно бьется твое сердце, когда ты думаешь о ней. Напиши, как сгораешь от нетерпения, дожидаясь дня свадьбы. Кстати, вы с ней уже решили этот вопрос?
– Нет, сэр. Я пытался, но она говорит, что не верит в ранние браки, и цитирует в качестве доказательства Аристотеля.
Аарон рассмеялся, наполовину развеселившись, наполовину чувствуя раздражение. Что это за влюбленный, которого напугал Аристотель! Не удивительно, что дитя дало ему отпор. Но было жизненно важно, чтобы они поженились, как только Элстон завершит семейные приготовления и вернется на Север. Кредиторов пока с трудом сдерживали, но сейчас он больше не мог одалживать деньги у Элстона, другое дело после женитьбы, когда молодой человек вступит во владение значительными средствами.
И с политической точки зрения тесная связь с Южной Каролиной была просто необходима. Хотя это не приходило никому в голову, Аарон предвидел возможность серьезной конкуренции на выборах между ним и Джефферсоном. В этом случае влияние Южной Каролины легко могло бы качнуть маятник в ту или другую сторону.
Однако эти соображения были не главными. Еще была сама Тео. Если маленький эпизод, случившийся с безвестным парнем на Ист-Ривер, заставил его подумать о том, что ей давно уже пора выйти замуж за нужного человека, то шокирующий инцидент с капитаном Льюисом в тот вечер вновь подтвердил его мнение, хотя ему было жаль ее. Ее следует сразу же поставить на якорь в безопасном порту, там, где случайные ветры страстей будут не в состоянии достичь ее.
– Пиши ей с каждым пакетботом, – продолжал он, зная, что Теодосию гораздо легче будет завоевать через письма. – Очень часто люди лучше выражают свои чувства на бумаге, а Тео отлично это делает.
– А я – нет, – мрачно заявил Джозеф.
– Это вовсе не так, ты тоже, мой дорогой мальчик, – вполне искренне запротестовал Аарон. Он рассматривал способности Джозефа к написанию писем как врожденный талант.
Тео спокойно восприняла прощальную встречу с Джозефом. В дни болезни ей удалось забыть о нем, как она забыла обо всем, кроме головной боли. Однако, когда ей напомнили о долге невесты, она признала законность просьбы Джозефа.
Аарон не разрешил Натали присутствовать при встрече: «Я восхищаюсь твоим чувством приличия, однако данные обстоятельства позволяют сделать исключение», – сказал он, – и, наконец, Натали согласилась, что это так.
Поэтому она расчесала Тео волосы и заплела их в тугие золотисто-каштановые косы, разровняла складки на простынях, натянув их Тео до подбородка, чтобы не было видно ни дюйма ночной рубашки. Затем она устроилась в дальнем углу спальни вместе с Аароном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91