Но я постараюсь сделать все возможное, чтобы не позволить мистеру Латуру использовать ситуацию против нас.
– Если бы он сказал сегодня еще хотя бы слово, боюсь, ты дала бы ему оплеуху.
– Думаю, папаша Джон вытолкал бы его раньше.
Жинетт оживилась и даже чуть порозовела.
– Да. Как он сделал это, когда в наш дом завалился капитан Дженнисон, от которого несло как из пивной бочки. Папаша Джон вышвырнул его, прежде чем капитан смог объяснить, что из его плеча только что вынимали пули, а нестерпимую боль пытались снять с помощью виски.
Воспоминания о войне всегда вызывали во мне щемящее чувство, и я задумалась, какое счастье могло бы наполнить нашу жизнь, не будь этого кровопролития. Я не могла понять, как Жинетт может с улыбкой вспоминать о капитане Дженнисоне и оккупации федеральными войсками нашего дома. Для меня это время было связано с мрачными и мучительными воспоминаниями.
Вернувшись к действительности, я наклонилась и обняла Жинетт.
– Отдохни немного. Завтра мы испечем твой любимый ореховый торт.
– Лучше бы сохранить это лакомство до твоего дня рождения. А что мы будем делать в связи с ростом налогов в этом году?
– У нас появился новый пансионер, и это может нас выручить. Ты познакомишься с ним утром. Иначе говоря, мы будем делать все, что вынуждены были делать каждый год с момента окончания войны. Все, что можно, даже если нам придется продавать ореховый торт на рынке.
– А что, если...
Я прижала палец к ее губам.
– С нами все будет хорошо. Должно быть хорошо. Я не хочу рассматривать никаких других вариантов.
Жинетт поймала мою руку, когда я встала, чтобы уйти.
– А ты не замечала ничего странного в последнее время?
– Что ты имеешь в виду?
– Я не вполне уверена. Я просто что-то чувствую. Что-то не так.
Я внезапно ощутила холод, и это было похоже на то, что я испытала возле Блайндмэн-Керв. Я окинула взглядом комнату и, отгоняя неприятные мысли, произнесла как можно беспечнее:
– Скорее всего это жара. Июнь никогда не бывал таким изнуряющим.
Шум в коридоре заставил нас обеих повернуться к двери.
На пороге появился Андре, он выглядел несколько озадаченным.
– Этот мужчина, что стоял у двери Жинетт, – новый доктор?
– Кого ты имеешь в виду, Андре? – спросила я.
– Я не знаю. Я помахал ему, а он стал быстро спускаться по лестнице.
– Оставайся с Жинетт.
Сделав глубокий вдох, я приказала себе не поддаваться тревожному чувству и выбежала, чтобы посмотреть через перила вниз. На лестнице было пусто, и снизу не было слышно ни шагов, ни голосов. Я побежала вниз и на площадке второго этажа встретила Миньон, которая поднималась вверх. Мамаша Луиза зазвонила колокольчиком, приглашая пансионеров к обеду.
– Жюльет, на тебе лица нет... Что случилось?
– Мимо тебя кто-нибудь проходил? – спросила я и, перегнувшись через перила, убедилась в том, что вестибюль на первом этаже пуст.
– Никто не проходил. – Миньон покачала головой, на лице ее появилось выражение озабоченности. – А что? В чем дело?
Послышался звук открываемой двери. Я быстро повернулась и увидела мистера Тревельяна, переодевшегося в черный костюм. Он выходил из комнаты в дальнем конце коридора. Вряд ли постоялец мог стоять у двери Жинетт, затем успеть дойти до своей комнаты и переодеться, тем не менее я внимательно наблюдала затем, как он приближался. Вероятно, мне подействовал на нервы тот факт, что его появление совпало по времени с взволновавшим нас событием.
– Кажется, был звонок к обеду? – спросил он.
– Да, – ответила я, приходя в себя. – Вы как раз вовремя. Миньон проводит вас в столовую и представит другим пансионерам.
Он встретился со мной взглядом и, проходя мимо, спросил:
– Вы присоединитесь к нам?
– Я скоро спущусь вниз, – сказала я, чувствуя, что начинаю невольно краснеть.
– Это чудесно, что вы остановились у нас, месье Тревельян. – Миньон широко улыбнулась.
– Я рад вдвойне, – сказал он, предлагая ей руку.
Они вышли, а я мысленно снова вернулась к истории с мужчиной, которого видел Андре. Либо он растворился в воздухе, либо вообще никого не было. Чтобы лишний раз удостовериться в этом, я быстро заглянула в каждую из комнат на втором этаже. Открыв дверь в комнату к мистеру Тревельяну, я испытала некоторую неловкость, понимая, что я вторгаюсь в личную жизнь пансионера. Костюм, в котором он приехал, лежал на кровати в таком беспорядке, что я машинально поправила его, не отдавая себе отчета в том, что делаю. Когда я разгладила складки, из кармана выпали три сигары. Я вернула их на место, глубоко вдохнув сандаловый аромат и задержав пальцы на богатом материале дольше, чем это было необходимо.
Его чемоданы были открыты, и желание увидеть, что он носит с собой, было настолько сильным, что я поспешила сунуть руки в карманы и выйти из комнаты. Я захлопнула дверь, словно там находился сам дьявол. Андре и Жинетт ожидали меня на верхней площадке лестницы с настороженными лицами.
Я заставила себя улыбнуться сыну.
– Ты можешь описать мужчину, которого видел? Может быть, это был один из пансионеров?
Он нахмурился.
– В коридоре было достаточно темно, чтобы его разглядеть. Знаю только, что у него были черные волосы и серый костюм. И он был высокий и худой.
– Ну, я уверена, что этому есть простое объяснение и очень скоро мы все узнаем. Вероятно, один из наших пансионеров пришел на семейный этаж по ошибке. Так что ты, Андре, иди принимай ванну, а ты, Жинетт, возвращайся к себе и ложись.
Жинетт подождала, пока ушел Андре, и сказала:
– Ты ведь не думаешь, что это один из наших пансионеров, верно?
– Это должно быть так, – успокоила я сестру, хотя неприятный озноб охватил меня. Я терялась в догадках от подозрений.
Подойдя к столовой, я остановилась, чтобы прийти в себя. Приглушенные голоса и запахи приготовленной мамашей Луизой еды вернули мне ощущение обыденности и покоя, но тут я услышала грудной голос мистера Тревельяна. И я, как если бы пробовала пальцем воду в горячей ванне, осторожно заглянула в комнату, прежде чем туда войти.
Миньон и две женщины из шекспировской труппы – миссис Эдмунд и мисс Шарлотта Венгль больше интересовались мистером Тревельяном, чем разговором о погоде. Мистер Эдмунд Галье и мистер Горацио Фитц, ведущие актеры в труппе, держали в поле зрения женщин, а также самого мистера Тревельяна. Ни на одном из мужчин не было серого костюма, хотя мистер Галье был в голубом, который можно было принять за серый. Однако волосы мистера Галье были определенно серебристого цвета и никак не черные.
Мистер Тревельян излучал скрытую силу и ум, несмотря на то что стоял, небрежно опираясь о каминную полку. У него были узкие бедра, тонкая талия и широкие плечи, и казалось, что его дорогой, великолепно сшитый костюм едва ли способен удержать в себе эту мощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Если бы он сказал сегодня еще хотя бы слово, боюсь, ты дала бы ему оплеуху.
– Думаю, папаша Джон вытолкал бы его раньше.
Жинетт оживилась и даже чуть порозовела.
– Да. Как он сделал это, когда в наш дом завалился капитан Дженнисон, от которого несло как из пивной бочки. Папаша Джон вышвырнул его, прежде чем капитан смог объяснить, что из его плеча только что вынимали пули, а нестерпимую боль пытались снять с помощью виски.
Воспоминания о войне всегда вызывали во мне щемящее чувство, и я задумалась, какое счастье могло бы наполнить нашу жизнь, не будь этого кровопролития. Я не могла понять, как Жинетт может с улыбкой вспоминать о капитане Дженнисоне и оккупации федеральными войсками нашего дома. Для меня это время было связано с мрачными и мучительными воспоминаниями.
Вернувшись к действительности, я наклонилась и обняла Жинетт.
– Отдохни немного. Завтра мы испечем твой любимый ореховый торт.
– Лучше бы сохранить это лакомство до твоего дня рождения. А что мы будем делать в связи с ростом налогов в этом году?
– У нас появился новый пансионер, и это может нас выручить. Ты познакомишься с ним утром. Иначе говоря, мы будем делать все, что вынуждены были делать каждый год с момента окончания войны. Все, что можно, даже если нам придется продавать ореховый торт на рынке.
– А что, если...
Я прижала палец к ее губам.
– С нами все будет хорошо. Должно быть хорошо. Я не хочу рассматривать никаких других вариантов.
Жинетт поймала мою руку, когда я встала, чтобы уйти.
– А ты не замечала ничего странного в последнее время?
– Что ты имеешь в виду?
– Я не вполне уверена. Я просто что-то чувствую. Что-то не так.
Я внезапно ощутила холод, и это было похоже на то, что я испытала возле Блайндмэн-Керв. Я окинула взглядом комнату и, отгоняя неприятные мысли, произнесла как можно беспечнее:
– Скорее всего это жара. Июнь никогда не бывал таким изнуряющим.
Шум в коридоре заставил нас обеих повернуться к двери.
На пороге появился Андре, он выглядел несколько озадаченным.
– Этот мужчина, что стоял у двери Жинетт, – новый доктор?
– Кого ты имеешь в виду, Андре? – спросила я.
– Я не знаю. Я помахал ему, а он стал быстро спускаться по лестнице.
– Оставайся с Жинетт.
Сделав глубокий вдох, я приказала себе не поддаваться тревожному чувству и выбежала, чтобы посмотреть через перила вниз. На лестнице было пусто, и снизу не было слышно ни шагов, ни голосов. Я побежала вниз и на площадке второго этажа встретила Миньон, которая поднималась вверх. Мамаша Луиза зазвонила колокольчиком, приглашая пансионеров к обеду.
– Жюльет, на тебе лица нет... Что случилось?
– Мимо тебя кто-нибудь проходил? – спросила я и, перегнувшись через перила, убедилась в том, что вестибюль на первом этаже пуст.
– Никто не проходил. – Миньон покачала головой, на лице ее появилось выражение озабоченности. – А что? В чем дело?
Послышался звук открываемой двери. Я быстро повернулась и увидела мистера Тревельяна, переодевшегося в черный костюм. Он выходил из комнаты в дальнем конце коридора. Вряд ли постоялец мог стоять у двери Жинетт, затем успеть дойти до своей комнаты и переодеться, тем не менее я внимательно наблюдала затем, как он приближался. Вероятно, мне подействовал на нервы тот факт, что его появление совпало по времени с взволновавшим нас событием.
– Кажется, был звонок к обеду? – спросил он.
– Да, – ответила я, приходя в себя. – Вы как раз вовремя. Миньон проводит вас в столовую и представит другим пансионерам.
Он встретился со мной взглядом и, проходя мимо, спросил:
– Вы присоединитесь к нам?
– Я скоро спущусь вниз, – сказала я, чувствуя, что начинаю невольно краснеть.
– Это чудесно, что вы остановились у нас, месье Тревельян. – Миньон широко улыбнулась.
– Я рад вдвойне, – сказал он, предлагая ей руку.
Они вышли, а я мысленно снова вернулась к истории с мужчиной, которого видел Андре. Либо он растворился в воздухе, либо вообще никого не было. Чтобы лишний раз удостовериться в этом, я быстро заглянула в каждую из комнат на втором этаже. Открыв дверь в комнату к мистеру Тревельяну, я испытала некоторую неловкость, понимая, что я вторгаюсь в личную жизнь пансионера. Костюм, в котором он приехал, лежал на кровати в таком беспорядке, что я машинально поправила его, не отдавая себе отчета в том, что делаю. Когда я разгладила складки, из кармана выпали три сигары. Я вернула их на место, глубоко вдохнув сандаловый аромат и задержав пальцы на богатом материале дольше, чем это было необходимо.
Его чемоданы были открыты, и желание увидеть, что он носит с собой, было настолько сильным, что я поспешила сунуть руки в карманы и выйти из комнаты. Я захлопнула дверь, словно там находился сам дьявол. Андре и Жинетт ожидали меня на верхней площадке лестницы с настороженными лицами.
Я заставила себя улыбнуться сыну.
– Ты можешь описать мужчину, которого видел? Может быть, это был один из пансионеров?
Он нахмурился.
– В коридоре было достаточно темно, чтобы его разглядеть. Знаю только, что у него были черные волосы и серый костюм. И он был высокий и худой.
– Ну, я уверена, что этому есть простое объяснение и очень скоро мы все узнаем. Вероятно, один из наших пансионеров пришел на семейный этаж по ошибке. Так что ты, Андре, иди принимай ванну, а ты, Жинетт, возвращайся к себе и ложись.
Жинетт подождала, пока ушел Андре, и сказала:
– Ты ведь не думаешь, что это один из наших пансионеров, верно?
– Это должно быть так, – успокоила я сестру, хотя неприятный озноб охватил меня. Я терялась в догадках от подозрений.
Подойдя к столовой, я остановилась, чтобы прийти в себя. Приглушенные голоса и запахи приготовленной мамашей Луизой еды вернули мне ощущение обыденности и покоя, но тут я услышала грудной голос мистера Тревельяна. И я, как если бы пробовала пальцем воду в горячей ванне, осторожно заглянула в комнату, прежде чем туда войти.
Миньон и две женщины из шекспировской труппы – миссис Эдмунд и мисс Шарлотта Венгль больше интересовались мистером Тревельяном, чем разговором о погоде. Мистер Эдмунд Галье и мистер Горацио Фитц, ведущие актеры в труппе, держали в поле зрения женщин, а также самого мистера Тревельяна. Ни на одном из мужчин не было серого костюма, хотя мистер Галье был в голубом, который можно было принять за серый. Однако волосы мистера Галье были определенно серебристого цвета и никак не черные.
Мистер Тревельян излучал скрытую силу и ум, несмотря на то что стоял, небрежно опираясь о каминную полку. У него были узкие бедра, тонкая талия и широкие плечи, и казалось, что его дорогой, великолепно сшитый костюм едва ли способен удержать в себе эту мощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56