— …преступнице. Она украла моего коня. Позволишь отвести ее наверх или сам повесишь ее? — Он протянул конец веревки Блэйну, как будто ему было безразлично, какой оборот примут события.
Алиса дернула Блэйна за рукав.
— Повесь ее, Блэйн. Давай повесим ее.
Гарет бросил на Алису взгляд, полный откровенного презрения. Она скрылась за спиной Блэйна, который отшатнулся от предложенной Гаретом веревки, как будто она могла укусить его.
Гарет прошел мимо них, и Ровена ощутила сочувственное прикосновение руки Блэйна к ее плечу. Наверху узкой лестницы Гарет резко остановился. Ровена ткнулась ему в спину.
Он пропустил ее вперед.
— Я никогда не встречал столько препятствий, проводя женщину в свою спальню. Может быть, ты спрятала еще кого-нибудь под кроватью?
В конце коридора сидела на корточках Марли, подобная горгулье, высиживающей яйца. Между прядями ее волос проглядывало лицо, бывшее в этот раз мертвенно-бледным.
Ее голос утратил обычные нотки самоуверенности.
— Я должна поговорить с тобой, Гарет. Его пальцы слегка погладили шею Ровены.
— Позже.
— Сейчас.
Глаза Ровены сверкнули бриллиантово-голубым светом, сузившись в предостережении и в мольбе. Она легко рассмеялась.
— Если ты пришла умолять за меня, не трать силы. Блэйн очень старался, но его ходатайства не проникли в каменное сердце. Боюсь, что для удовлетворения уязвленного тщеславия твоего брата требуется нечто большее, чем просьбы.
— Человеческое жертвоприношение? — не преминула съязвить Марли.
— По крайней мере, жертва очаровательна, — любезно сказал Гарет.
Марли вдруг разрыдалась, вскочила и бросилась мимо них вниз по лестнице.
Гарет вошел с Ровеной в спальню и запер дверь на засов.
Ровена в растерянности стояла у двери. Гарет прошел к окну.
— Ходатайства твоих друзей трогательны, не так ли?
— Но бесполезны, — пробормотала она.
Сердце ее упало, когда она увидела полотняные простыни, смятые и сбитые на постели. Она предпочла бы, чтобы он сразу убил ее, но не укладывал с собой на перину, которая, может быть, еще с прошлой ночи хранила отпечаток тела Алисы, лежавшей под ним. Она повернулась, сдерживая плач, рвавшийся из ее горла, и прижалась лбом к двери.
Гарет поднял голову, услышав жалобный звук, пронзивший его сердце. Он подошел к ней. Его грубые руки ласкали ее плечи, а хриплый голос погружал ее в дрожь.
— Твой страх и робость были бы более убедительными, если бы мое тело не хранило память о твоем добровольном подчинении мне. Я не могу спать. Я не могу есть. Я не могу ни о чем думать, не представив твой образ, невольно возникающий передо мной. Твой яд сладок. Я не могу найти противоядия от него, кроме как принимать его вновь и вновь, пока не очищу от него мою душу либо погибну в этих попытках.
Ровена откинула голову. Слезы стекали по ее щекам.
— Чего ты хочешь от меня, Гарет? Чтобы я кричала так, чтобы услышали другие? Чтобы я опустилась на колени, умоляя тебя о милосердии?
Он повернул ее к себе и прижал к двери. Его губы терзали ее рот. Его язык ласкал, раздувал жаркие угли желания, вызывая к жизни голодное пламя с неистовством, граничащим с помешательством. Его колено втиснулось между ее ног, открывая ее для грубой ласки пальцев. Он даже не снял перчаток. Его ладонь гладила ее тело сквозь обрывки платья. Он взял ее на руки и отнес на кровать. Он стащил с себя тунику, открывая взору Ровены темные волосы на своей груди.
— Ты такая же бесхребетная, как твой отец, — рычал он. — Ты отдаешься без борьбы мужчине, который ненавидит тебя.
Его слова были как ледяная вода, выплеснутая на пламя ее любви. Она лежала, оглушенная их несправедливостью. Гарет потянулся к шнуровке на рейтузах. Если бы его руки не успели вовремя прикрыть мужское достоинство, он сполна бы ощутил силу ее удара.
Однако его рука быстро рванулась вниз, схватив ее стройную ногу.
Он язвительно засмеялся.
— Ну вот и славно. Я знал, что в тебе есть кое-что от твоей матери. Нужно только хорошенько раздразнить тебя.
Ровена села, выдернув ногу из его руки.
— Вы двое стоили друг друга.
Она отодвинулась назад, и Гарет пополз к ней.
— Ты унаследовала ее притворство, предательство и непостоянное сердце. Мне остается лишь преподать тебе несколько сладких уроков.
— У тебя был отличный учитель! — отрезала Ровена.
Она перевернулась, намереваясь соскочить с кровати и попытаться убежать от этого злобного демона, которого она считала раньше своим возлюбленным. Рука Гарета обхватила ее талию. Он прижал ее вниз лицом к кровати всем своим весом. Она быстро вдохнула, чтобы закричать, но его рука успела зажать ее рот. Ровена ощутила вкус кожи его перчаток на своих зубах.
— Если ты будешь кричать, может прийти Блэйн со своими дружками, — прошипел он ей в ухо. — И если думаешь, что его рыцарское заступничество дается бесплатно, ты заблуждаешься. Хочешь быть шлюхой одного мужчины или двух?
Ровена бессильно лежала на перине, придавленная его телом. Когда Гарет повернул ее лицом к себе, ее глаза были так же темны от горечи, как и его собственные.
Его пальцы скользили по ее щеке, лаская ее с томительной нежностью. Его губы касались ее виска, пробуя на язык крошечные волоски.
— Как смогу я когда-либо простить тебе это? — спросила она.
Его губы погрузились в ямку между ее ключицами.
— Если я убийца, какая мне разница?
Ровена жаждала сказать ему правду, но сдержалась, хотя и знала, какую цену придется ей заплатить за свое молчание.
Когда он отстегивал крючки ее лифа, Ровена покорно лежала в его объятиях, стараясь лишь сдержать дрожь, когда он обнажил ее перед своим жгучим взглядом.
Она вздрогнула от незнакомого ощущения. Он ласкал соски ее грудей, не снимая перчаток. Эти чувствительные бутоны твердели и сжимались вопреки ее воле. Гарет опустил свои горячие губы сначала на один из них, потом на другой, обволакивая их в нежных поцелуях, пока ее руки в томлении не впились в его волосы. Он поднял свою косматую голову и встретил ее свирепый взгляд между двумя этими пиками, посеребренными лунным светом и блестящими от влаги, даруемой его языком.
Он снял перчатки.
У Ровены захватило дыхание, когда его обнаженные пальцы скользнули между ее ног, вызывая в ней дикое желание с утонченностью, которую нельзя было представить. Гарет наблюдал за ее лицом, ловя на нем пробегающие проблески наслаждения, которого она не в силах была более скрывать. Ее тело сотрясалось, когда он погружал в нее палец, с мучительной медлительностью подготавливая ее к другому внедрению, которому вскоре суждено было произойти. Ее ресницы бились, как бабочки, на ее пылающих щеках. Голова металась из стороны в сторону. Коралловая мягкость ее губ изливалась беззвучными словами. Пальцы Гарета творили с ней что хотели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82