По ее щекам текли слезы, окрашивая голубое платье ручейками малиновой краски со щек. Шлейф зацепился за покривившийся столбик частокола, и она оторвала его, с мстительным удовлетворением бросив дорогой бархат прямо на землю.
— Ровена! — послышался хриплый задыхающийся голос позади ее.
Она задержалась у внешней стены, освещенная косыми лучами бледной луны. Крик раздался вновь, на этот раз ближе. Ровена бросилась вперед. Ее ноги.
все еще подчиняясь ритму веселой песенки, доносившейся из замка, легко и безостановочно несли ее в тень от башни. Она достигла турнирного поля. Еще чуть-чуть, и лес будет ее защитником.
— Ровена!
Необычная нотка мольбы в этом голосе заставила ее замедлить бег. Она остановилась и, согнувшись, перевела дыхание, упираясь руками в колени.
Лунный свет заливал пустое поле. Шум шагов по высохшей траве был единственным звуком, нарушающим тишину, да еще раздавалось приглушенное ржание лошадей в близком стойле. Марли стояла в воротах. Ее глаза, как обычно, были спрятаны за завесой волос. Марли сделала шаг к Ровене. Ровена отступила ближе к спасительной тьме леса, как олениха, в любую минуту готовая сорваться с места.
Марли подняла руку.
— Пожалуйста. Не надо. Я не хотела…
Голос Ровены был резок:
— Чего же ты хотела?
Марли потрясла головой:
— Я не знаю. Но только не этого. Это была безобидная проделка. Шутка.
— Твоему брату пришлась не по нраву такая шутка.
— Гарет давно не понимает шуток. — Марли задумчиво провела ногой по копьям, сваленным в траве.
— Почему он так посмотрел на меня? Ему не нравилась ваша мачеха?
Марли со смехом запрокинула голову.
— О нет, напротив. Она ему слишком нравилась.
Ровена подвинулась поближе к ней.
— Значит, ему было больно, потому что я напомнила ему о ней?
— Когда Гарету было двенадцать лет, мой отец привез в Карлеон нашу новую мать. Она была моложе отца, всегда смеющаяся, всегда веселая. Как живой ангел, посланный принести благодать в нашу жизнь.
Марли яростно пнула копья, расшвыряв их по траве. Ровена была слишком захвачена рассказом, чтобы почувствовать удар одного из них по щиколотке.
Голос Марли стал тише.
— Эта благодать на деле обернулась для нас ядом. Гарет еще едва вступал в расцвет отрочества, а она уже обратила внимание на его гладкую кожу, его невинность. Когда моего отца призвали на помощь королю Эдуарду в борьбе с валлийцами, она попросила его не отсылать Гарета к отцу Блэйна для воспитания, как было всегда. Вместо этого она устроила так, что Блэйна послали в Карлеон. Она сама занялась их воспитанием, обучая как пажей. — Марли смотрела прямо в глаза Ровене с непреклонной прямотой. — Она обучала Блэйна манерам. Гарета же — всему остальному.
Ровена протянула руку, чтобы остановить стремительный поток слов, готовый сорваться с губ Марли, но было уже поздно.
— Так, в возрасте четырнадцати лет мой брат начал страдать от чувства вины, полюбив собственную мачеху. Когда отец Блэйна принес весть о смерти нашего отца от ранения отравленной стрелой, Гарет пошел к ней и сказал, что просил священника молиться о прощении душ их обоих. Он нашел ее в покоях в объятиях одного из рыцарей моего отца. Отец лежал на грязном поле боя. Его тело еще не остыло. — Марли схватила копье и порывисто ходила по турнирному полю, как волк в клетке.
Ровена опустилась на траву.
— Что же сделал Гарет? — спросила она тихо. Марли повернулась к ней. Отблеск ее глаза жутко и победно сверкал сквозь путаницу волос.
— В этом-то и вопрос. Видишь ли… Никто этого не знает. На следующее утро ее нашли с мечом Гарета в сердце. Пальцы Илэйн лежали в луже крови, которой она написала имя Гарета на покрывале рядом с собой.
В сознании Ровены всплыли слова печальной песенки:
Илэйн наша прекрасная
Заколота напрасно.
Ее рукой нетвердой
Убийца выдан гордый.
Илэйн… Ровена оперлась лбом на ладонь. Лоб был холодным и влажным. Пальцы ее нервно теребили бархат юбки. Она подняла голову.
— Ты одела меня в ее платье? — спросила она спокойно.
Марли стояла в пятне лунного света, опершись на копье, как на посох.
— Я не хотела…
— Ты одела меня в ее платье, — повторила Ровена этот раз уже уверенно. Одним быстрым движением она встала на ноги, зажав в ладони копье. — Ро, я бы не…
— Теперь он смотрит на меня и видит ее. Как же должен ненавидеть меня…
Боль, которую она чувствовала, поражала ее саму гнев обуял ее. Марли едва успела защититься, когда Ровена бросилась на нее. Твердый удар дерева о дерево разнесся эхом по пустынной арене турнирных боев. Марли отшатнулась, чудом удержавшись на ногах. Ровена не остановилась. Непохожая на саму себя, с ревом ярости, более животным, нежели человеческим, она вновь ринулась вперед, бросив в атаку весь свой вес. Копье Марли с оглушительным треском раскололось пополам. Марли упала на спину, оказавшись прижатой к земле телом Ровены. Копье Ровены оказалось поперек горла Марли. Волосы Марли откинулись назад при падении, открыв ее лицо безжалостно яркому лунному свету.
Ровену всегда удивляло то, что Марли так старательно скрывала свое лицо. В ее воображении возникало множество романтических историй, объясняющих это и рисующих то страшные ожоги, то уродующие шрамы. Истина оказалась намного хуже.
Марли была прекрасна.
Резкие черты лица Гарета у его сестры оказались сглаженными и утонченными, с прямым подбородком и высокими скулами. Марли свирепо глядела на Ровену своими темными глазами, сверкающими в лунном свете, как обсидиан. Широкие, полные губы были сжаты в гордой усмешке. Спутанные космы волос скрывали женщину, по сравнению с которой леди Алиса казалась бесцветным подражанием того, какой бог хотел видеть женщину. Голубые глаза Ровены раскрылись в изумлении, и давление копья ослабло.
— Почему? — прошептала она, сама не зная, о чем хочет спросить.
Марли оттолкнула ее, и Ровена откатилась вбок, не сопротивляясь. Марли села, повернувшись спиной к Ровене. Ее волосы снова висели над лицом. Когда Марли наконец обрела голос, справившись с дыханием, Ровена уже исчезла.
Ровена на бегу срывала с себя наряд давно умершей женщины, сбрасывая слой за слоем бархатные одеяния, запятнанные позором предательства Марли. Она яростно рвала расшитый лиф платья, пока он не затрещал под ее ногтями. Куст согнулся под весом отброшенной камлотовой нижней туники. Она швырнула в сторону золотой пояс. Оставшись в тонкой льняной рубашке, Ровена летела по лесу, огибая стволы деревьев с безупречной грацией, которую давали ей обретенные крылья свободы. Она была свободна. Так же свободна, как до прихода Гарета в Ревелвуд. Ничто не могло остановить ее теперь. Ни Гарет, ни даже папа. Никакие угрозы. Никакие обещания.
Не обращая внимания на ветви, бьющие по лицу, она мчалась все глубже в лес, оставив позади умирающую листву и вступив под высокие сосны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Ровена! — послышался хриплый задыхающийся голос позади ее.
Она задержалась у внешней стены, освещенная косыми лучами бледной луны. Крик раздался вновь, на этот раз ближе. Ровена бросилась вперед. Ее ноги.
все еще подчиняясь ритму веселой песенки, доносившейся из замка, легко и безостановочно несли ее в тень от башни. Она достигла турнирного поля. Еще чуть-чуть, и лес будет ее защитником.
— Ровена!
Необычная нотка мольбы в этом голосе заставила ее замедлить бег. Она остановилась и, согнувшись, перевела дыхание, упираясь руками в колени.
Лунный свет заливал пустое поле. Шум шагов по высохшей траве был единственным звуком, нарушающим тишину, да еще раздавалось приглушенное ржание лошадей в близком стойле. Марли стояла в воротах. Ее глаза, как обычно, были спрятаны за завесой волос. Марли сделала шаг к Ровене. Ровена отступила ближе к спасительной тьме леса, как олениха, в любую минуту готовая сорваться с места.
Марли подняла руку.
— Пожалуйста. Не надо. Я не хотела…
Голос Ровены был резок:
— Чего же ты хотела?
Марли потрясла головой:
— Я не знаю. Но только не этого. Это была безобидная проделка. Шутка.
— Твоему брату пришлась не по нраву такая шутка.
— Гарет давно не понимает шуток. — Марли задумчиво провела ногой по копьям, сваленным в траве.
— Почему он так посмотрел на меня? Ему не нравилась ваша мачеха?
Марли со смехом запрокинула голову.
— О нет, напротив. Она ему слишком нравилась.
Ровена подвинулась поближе к ней.
— Значит, ему было больно, потому что я напомнила ему о ней?
— Когда Гарету было двенадцать лет, мой отец привез в Карлеон нашу новую мать. Она была моложе отца, всегда смеющаяся, всегда веселая. Как живой ангел, посланный принести благодать в нашу жизнь.
Марли яростно пнула копья, расшвыряв их по траве. Ровена была слишком захвачена рассказом, чтобы почувствовать удар одного из них по щиколотке.
Голос Марли стал тише.
— Эта благодать на деле обернулась для нас ядом. Гарет еще едва вступал в расцвет отрочества, а она уже обратила внимание на его гладкую кожу, его невинность. Когда моего отца призвали на помощь королю Эдуарду в борьбе с валлийцами, она попросила его не отсылать Гарета к отцу Блэйна для воспитания, как было всегда. Вместо этого она устроила так, что Блэйна послали в Карлеон. Она сама занялась их воспитанием, обучая как пажей. — Марли смотрела прямо в глаза Ровене с непреклонной прямотой. — Она обучала Блэйна манерам. Гарета же — всему остальному.
Ровена протянула руку, чтобы остановить стремительный поток слов, готовый сорваться с губ Марли, но было уже поздно.
— Так, в возрасте четырнадцати лет мой брат начал страдать от чувства вины, полюбив собственную мачеху. Когда отец Блэйна принес весть о смерти нашего отца от ранения отравленной стрелой, Гарет пошел к ней и сказал, что просил священника молиться о прощении душ их обоих. Он нашел ее в покоях в объятиях одного из рыцарей моего отца. Отец лежал на грязном поле боя. Его тело еще не остыло. — Марли схватила копье и порывисто ходила по турнирному полю, как волк в клетке.
Ровена опустилась на траву.
— Что же сделал Гарет? — спросила она тихо. Марли повернулась к ней. Отблеск ее глаза жутко и победно сверкал сквозь путаницу волос.
— В этом-то и вопрос. Видишь ли… Никто этого не знает. На следующее утро ее нашли с мечом Гарета в сердце. Пальцы Илэйн лежали в луже крови, которой она написала имя Гарета на покрывале рядом с собой.
В сознании Ровены всплыли слова печальной песенки:
Илэйн наша прекрасная
Заколота напрасно.
Ее рукой нетвердой
Убийца выдан гордый.
Илэйн… Ровена оперлась лбом на ладонь. Лоб был холодным и влажным. Пальцы ее нервно теребили бархат юбки. Она подняла голову.
— Ты одела меня в ее платье? — спросила она спокойно.
Марли стояла в пятне лунного света, опершись на копье, как на посох.
— Я не хотела…
— Ты одела меня в ее платье, — повторила Ровена этот раз уже уверенно. Одним быстрым движением она встала на ноги, зажав в ладони копье. — Ро, я бы не…
— Теперь он смотрит на меня и видит ее. Как же должен ненавидеть меня…
Боль, которую она чувствовала, поражала ее саму гнев обуял ее. Марли едва успела защититься, когда Ровена бросилась на нее. Твердый удар дерева о дерево разнесся эхом по пустынной арене турнирных боев. Марли отшатнулась, чудом удержавшись на ногах. Ровена не остановилась. Непохожая на саму себя, с ревом ярости, более животным, нежели человеческим, она вновь ринулась вперед, бросив в атаку весь свой вес. Копье Марли с оглушительным треском раскололось пополам. Марли упала на спину, оказавшись прижатой к земле телом Ровены. Копье Ровены оказалось поперек горла Марли. Волосы Марли откинулись назад при падении, открыв ее лицо безжалостно яркому лунному свету.
Ровену всегда удивляло то, что Марли так старательно скрывала свое лицо. В ее воображении возникало множество романтических историй, объясняющих это и рисующих то страшные ожоги, то уродующие шрамы. Истина оказалась намного хуже.
Марли была прекрасна.
Резкие черты лица Гарета у его сестры оказались сглаженными и утонченными, с прямым подбородком и высокими скулами. Марли свирепо глядела на Ровену своими темными глазами, сверкающими в лунном свете, как обсидиан. Широкие, полные губы были сжаты в гордой усмешке. Спутанные космы волос скрывали женщину, по сравнению с которой леди Алиса казалась бесцветным подражанием того, какой бог хотел видеть женщину. Голубые глаза Ровены раскрылись в изумлении, и давление копья ослабло.
— Почему? — прошептала она, сама не зная, о чем хочет спросить.
Марли оттолкнула ее, и Ровена откатилась вбок, не сопротивляясь. Марли села, повернувшись спиной к Ровене. Ее волосы снова висели над лицом. Когда Марли наконец обрела голос, справившись с дыханием, Ровена уже исчезла.
Ровена на бегу срывала с себя наряд давно умершей женщины, сбрасывая слой за слоем бархатные одеяния, запятнанные позором предательства Марли. Она яростно рвала расшитый лиф платья, пока он не затрещал под ее ногтями. Куст согнулся под весом отброшенной камлотовой нижней туники. Она швырнула в сторону золотой пояс. Оставшись в тонкой льняной рубашке, Ровена летела по лесу, огибая стволы деревьев с безупречной грацией, которую давали ей обретенные крылья свободы. Она была свободна. Так же свободна, как до прихода Гарета в Ревелвуд. Ничто не могло остановить ее теперь. Ни Гарет, ни даже папа. Никакие угрозы. Никакие обещания.
Не обращая внимания на ветви, бьющие по лицу, она мчалась все глубже в лес, оставив позади умирающую листву и вступив под высокие сосны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82