— Это он! — вскричала Аглая, поспешно поправляя волосы и кружевной воротник. — Надеюсь, Виолета, ты будешь благоразумна и примешь этого очаровательного мужчину, как он того заслуживает.
Несколько минут спустя, вошел Иван Федорович и, с присущим ему изяществом, раскланялся с дамами.
Эгоизм, говорят, сохраняет, и эта поговорка, по-видимому, вполне оправдывалась на Иване Федоровиче. Он мало изменился за истекшие годы. Это был все тот же обольстительный мужчина, с черными волосами и огненным взглядом, настоящий Донжуан, погубивший столько семейных жизней, возбудивший столько ревности и разбивший столько женских сердец. Да, его много любили, но он сам никого никогда не любил чистым и глубоким чувством. Непостоянный и чувственный, он считал делом чести обладание женщиной, которая ему нравилась, но эти связи, с его точки зрения, должны были иметь приятность бокала шампанского, который опьяняет, но который отталкивают, чтобы взять другой, как только испаряется в нем игра.
Сопротивление Виолеты Верни сначала удивило его, а потом стало раздражать. Именно потому, что она отталкивала его, он хотел во что бы то ни стало обладать ею. Маленькая певичка, на которую он сначала смотрел, как на временное развлечение, в его глазах приобрела совершенно неожиданную цену.
Что он, в конце концов, восторжествует, в этом он нисколько не сомневался. Только он переменил тактику. Вместо смелого наступления, он стал относиться к молодой девушке с почтительной вежливостью, что должно было приручить ее. Кроме того, ему удалось приобрести себе союзницу в лице Аглаи.
Сегодня он явился с целью пригласить дам принять участие в катании на тройках. Предполагалось, что трое его друзей и три драматические актрисы поедут с ними в один загородный ресторан, где они будут ужинать и слушать пение цыган.
Виолета колебалась, а потом уступила просьбам Ивана Федоровича.
Вечер прошел очень приятно. Поездка в санях привела молодую девушку в восхищение; ужин прошел очень весело, а Иван Федорович ни на минуту не выходил из границ почтительной сдержанности. Поэтому Виолета много веселилась и вернулась домой вполне успокоенной.
С этого дня молодая девушка стала часто принимать от Герувиля то ложу во французский театр, балет или цирк, то билеты на гиппический конкурс, то ехала с ним на бал французской колонии. Иван Федорович всюду следовал за ней, как тень, чаруя ее своим страстным взглядом и нашептывая ей на ухо уверения в любви. Сама того не замечая, Виолета привыкла к нему, потом заинтересовалась им и внушаемый им страх мало-помалу исчез. Она стала уже много думать о нем, скучала в его отсутствие, с нетерпением ждала его прихода и принимала от него подарки, боясь его обидеть.
Медленными, но верными шагами шел Иван Федорович к победе. Часто он бесился на эту девчонку-актрису, осмелившуюся так. дорого ценить себя и принуждавшую его вести правильную осаду, но тем сильнее в нем было желание во что бы то ни стало овладеть ею.
Первый раз, когда он осмелился поцеловать Виолету в обнаженное плечо, последняя рассердилась.
— Это уже против нашего договора, господин Герувиль! Никаких фамильярностей, или я должна буду вернуться к своей прежней сдержанности. Вам известно, что я не желаю быть любовницей ни вашей, ни кого-либо другого, и не позволю себя принудить к этому.
Скрывая свой внутренний гнев, Иван Федорович склонился к маленькой ручке и поцеловал ее.
— Силой никогда нельзя получить того, что любовь не дает добровольно, — пробормотал он.
— Я не хочу любви. Любовь мужчины — это вспышка соломы, которая пылает минуту, а потом превращается в пепел. А я, видите ли, не хочу, чтобы меня бросили и забыли.
— — Вас, Виолета, бросить и забыть?! Это невозможно! Вы сами не верите тому, что говорите, — возразил Иван Федорович, устремляя на нее пылающий взгляд, полный такого упрека, что Виолета покраснела и в смущении опустила глаза.
Когда, несколько времени спустя, Иван Федорович снова рискнул поцеловать ее обнаженную руку, Виолета протестовала только робким взглядом. Предательская любовь прокралась в ее юное сердце. Образ обольстительного человека, который, по-видимому, так искренно любил ее, преследовал ее в грезах, и она не раз ловила себя на мысли, что он, может быть, женится на ней. Ведь это вполне возможно! Сколько таких же актрис, как и она, вышли замуж за людей высокого происхождения и даже за князей! Отчего же она не может на законном основании носить имя любимого человека.
Пришла весна. Труппа, в которой участвовала Виолета, уехала из Петербурга, но молодая девушка осталась и, при посредстве Ивана Федоровича, получила ангажемент в одном из летних театров.
XV.
В чудный майский день Иван Федорович пригласил Виолету с ее дуэньей провести день у него на даче на Крестовском острове. Молодая девушка смутилась и покраснела. В первый раз Геру-виль приглашал ее к себе. Видя недовольство, вызванное ее колебанием, и нахмуренные брови Ивана Федоровича, она робко спросила, много ли будет у него гостей.
— Кроме вас и госпожи Леклерк, будут только барон Ксавье и Сесиль и Кеонтина из театра в Аркадии, которых вы знаете.
— Хорошо, мы приедем, — после минутного колебания ответила молодая девушка.
— Благодарю вас! — сказал Иван Федорович с прояснившимся лицом. — Я пришлю за вами экипаж в пять часов. Мы по-семейному пообедаем, а потом я покажу вам свои владения. Остальные соберутся к семи часам.
Никогда еще у Виолеты не было так тяжело на сердце, как в то время, когда резвые лошади быстро мчали ее на Крестовский остров.
Молодая девушка боялась, сама не зная чего, а между тем, к этому смутному страху примешивалось нетерпеливое желание увидеть, наконец, как живет любимый человек.
Дача, где Ксения Алексадровна провела тяжелые годы своего первого замужества, наружно мало изменилась. Она была только заново выкрашена, а старый дощатый забор заменен изящной бронзовой решеткой.
Внутри же, наоборот, все было заново отделано и убрано мебелью в стиле Людовика XVI. Дача, действительно, представляла прелестное, уютное гнездышко.
Иван Федорович встретил дам на крыльце и тотчас же стал показывать им дом и сад, забавляясь наивным восхищением Виолеты, которой решительно все нравилось. Бывший же будуар Ксении, обтянутый шелковой материей, усеянной незабудками и розами с его чудной мебелью, прекрасными зеркалами и жардиньерками с редкими цветами, положительно привел ее в восторг.
— От вас зависит стать в этом доме госпожой и повелительницей, — прошептал Иван Федорович, устремляя страстный взгляд в смущенные глаза молодой девушки.
Та сильно покраснела, но ничего не ответила. Обед прошел очень весело. Иван Федорович превосходил самого себя в любезности и усиленно угощал Аглаю прекрасным вином, забавляясь все возраставшим оживлением старой актрисы и беспокойством, какое возбуждали в Виолете ее речи, становившиеся все смелее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54