Знает, как вести хозяйство, очень аккуратна и трудолюбива. Уезжая, я спокойно оставляю на нее дом.
— Стало быть, Пегги живет здесь?
Мэгги улыбнулась:
— Вопрос, конечно, интересный. Непонятно только, кто его задает: мой потенциальный любовник или полицейский? Вы, наверное, полагаете, что Пегги видела, как я возвращалась ночью домой, перепачканная с ног до головы кровью и с мечом в руке? Вас это интересует? Или, быть может, вы просто хотите знать, не войдет ли она без стука в спальню в самый неподходящий момент?
Шон усмехнулся: ответ Мэгги показался ему циничным. Он решил отплатить ей той же монетой.
— Я и сам точно не знаю, как расценивать этот вопрос. Возможно, он касается и той и другой темы, а может быть, относится лишь к вашей домоправительнице. Мне вдруг захотелось узнать, как она управляется с хозяйством. Ведь дом у вас, как ни крути, большой, а Пегги-то одна-одинешенька. Даже не верится, что она одна поддерживает здесь безукоризненный порядок.
Мэгги в этот момент подумала, что, возможно, зря напустилась на лейтенанта. Вздохнув и еще раз взглянув на реку, она перевела глаза на Шона.
— У Пегги есть свой собственный дом — мы перестроили сарай, где раньше стояли экипажи. Хотя она и живет на территории плантации, у нее есть свои дела и своя жизнь. К примеру, с понедельника по пятницу Пегги пестует двух маленьких девочек, чьи родители поздно возвращаются с работы. Еще есть вопросы?
— Ваши родители умерли?
— Да. Вы вот упоминали о своем отце… Он, стало быть, жив. А ваша мать?
— Она умерла. Но поговорим о вашем отце. Он что же, взял фамилию Монтгомери?
— Да, он имел обыкновение так себя называть.
— Похоже, с мужчинами в вашей семье не слишком-то считаются, — заметил Шон.
— Это грубо, лейтенант.
— Вернемся к вашему отцу.
— Я обожала отца! — заверила его Мэгги. — Он был удивительный человек. Даже трудно сказать, как я его любила.
— Жаль, что вы потеряли его.
— Он прожил интересную жизнь.
— Приятно слышать.
— Скажите, а чем занимается ваш отец?
— Достает меня — днем и ночью, — как только у него появляется для этого хотя бы малейшая возможность. Раньше он был профессором истории в Университете Луизианы. Теперь читает, занимается садоводством, огородничеством — ну и достает меня.
— Но зачем он это делает?
— Хочет, чтобы я женился. Считает, что я должен продолжить наш род и передать фамилию Кеннеди детям.
— Значит, у вас нет ни сестер, ни братьев?
— Ну почему же? Сестра есть. Она замужем и процветает. По сравнению с ее жизнью мое существование кажется ему убогим.
Мэгги улыбнулась:
— Почему же вы не женитесь? Времени не хватает?
— Я, можно сказать, почти женился.
— Что же случилось?
— Она умерла.
— Мне очень жаль!
— Мне тоже. С тех пор, правда, прошло довольно много времени.
— Понятно, — пробормотала она, сочувственно улыбнувшись. — Значит, ваш отец хочет, чтобы вы преодолели синдром вдовца и жили дальше как все люди. Верно?
— Более или менее.
— Вот, значит, почему он вас послал сюда. Увы, его старания напрасны.
— Почему же?
— Потому что я не хочу выходить замуж.
— Неужели? И в чем причина?
На губах у нее снова появилась улыбка, а глаза засверкали. Они были очень красивы — эти золотистые глаза.
Мэгги и сама блистала красотой, которую любой, даже самый строгий, критик назвал бы совершенной. А еще она была очень чувственной и сексуальной. До такой степени, что у Шона, когда он смотрел на нее, перехватывало горло.
— Дело в том, что я деловая женщина…
— Что ж, оно и лучше, — беспечно отозвался Шон.
— Правда? Я рада, что это известие не опечалило вас.
— С чего бы? Я не согласился бы пожертвовать фамилией Кеннеди ради того, чтобы стать отцом еще одной наследницы рода Монтгомери.
— Ах так! — задумчиво протянула Мзгги. — Стало быть, брак исключается? Ваш отец будет разочарован. Но что думаете по этому поводу вы, лейтенант?
Шон пожал плечами:
— Даже и не знаю. Вы спать-то со мной будете?
— Трудно сказать. Заранее предупреждаю, что вам не следует к этому стремиться, не продумав заранее всех последствий.
— Каких же?
— А таких, что я могу дать жизнь наследнице рода Монтгомери, даже не заручившись благословением церкви.
Шон наклонился поближе к Мэгги и заглянул ей в глаза.
— Жизнь без риска — все равно что еда без соли.
Мэгги расхохоталась — громко и задорно, запрокинув рыжеволосую голову. Шон мысленно поблагодарил отца за то, что тот настоял на его визите в родовое поместье Монтгомери.
Как ему ни хотелось остаться, он поднялся: его ждало расследование, и хотел Шон того или нет, на работу ехать было необходимо.
Она тоже встала, чтобы проводить его к двери. Шон подошел к Мэгги и взял ее за руки.
— Вы придете на обед?
— К вам домой, чтобы познакомиться с вашим отцом?
Шон кивнул.
— Я… — начала было она.
Ее губы, полные и чувственные, оказались вдруг от него в такой пугающей близости, что он приник к ним поцелуем.
Шон поцеловал Мэгги очень нежно. Но потом, поняв, что Мэгги не противится поцелуям, Шон вспыхнул от страсти, а по телу его пробежала горячая дрожь желания. Теперь его поцелуи становились все более настойчивыми, жаркими и беспощадными. Наконец он раздвинул Мэгги языком губы и проник в ее рот. Она тихо застонала, положила руки ему на шею и с силой притянула его к себе. Шон понял: еще немного — и он махнет рукой на службу и повалит Мэгги на пол прямо здесь, на веранде.
С трудом переведя дыхание, он высвободился из объятий Мэгги.
То же самое сделала и Мэгги.
Губы у нее были влажные и слегка припухшие. Она коснулась их подрагивающими пальцами и посмотрела на Шона. Глаза ее, впрочем, не выразили ни осуждения, ни отчуждения, ни злости — казалось, вспышка страсти так поразила Мэгги, что она не понимала происходящего и не знала, как на него реагировать.
Шон вдруг подумал, что она выглядит столь же беззащитной, как и ее прабабка на портрете. Осознал он и то, что за эти несколько минут Мэгги сплела вокруг его сердца прочную паутину, насмерть соединившую их тела и души.
Чувство, неожиданно захватившее его, можно было назвать только наваждением, сумасшествием или лю…
«Вожделением, — уточнил Шон. — Так лучше и проще».
Кашлянув, он пробормотал:
— Так как же быть с приглашением к обеду? Не возражаете, если я заеду за вами около семи?
— Я… я даже не знаю…
— Тогда в семь тридцать.
— Хорошо. — На губах у нее появилась неуверенная улыбка. — В семь тридцать. — Теперь улыбка стала шире: Мэгги, казалось, пришла к какому-то важному решению. — Мне просто не терпится познакомиться с вашим отцом.
— Вот и прекрасно, — проговорил Шон и направился к выходу.
Итак, он заедет за Мэгги в семь тридцать.
Пообедает с ней и с отцом.
А потом затащит Мэгги к себе в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Стало быть, Пегги живет здесь?
Мэгги улыбнулась:
— Вопрос, конечно, интересный. Непонятно только, кто его задает: мой потенциальный любовник или полицейский? Вы, наверное, полагаете, что Пегги видела, как я возвращалась ночью домой, перепачканная с ног до головы кровью и с мечом в руке? Вас это интересует? Или, быть может, вы просто хотите знать, не войдет ли она без стука в спальню в самый неподходящий момент?
Шон усмехнулся: ответ Мэгги показался ему циничным. Он решил отплатить ей той же монетой.
— Я и сам точно не знаю, как расценивать этот вопрос. Возможно, он касается и той и другой темы, а может быть, относится лишь к вашей домоправительнице. Мне вдруг захотелось узнать, как она управляется с хозяйством. Ведь дом у вас, как ни крути, большой, а Пегги-то одна-одинешенька. Даже не верится, что она одна поддерживает здесь безукоризненный порядок.
Мэгги в этот момент подумала, что, возможно, зря напустилась на лейтенанта. Вздохнув и еще раз взглянув на реку, она перевела глаза на Шона.
— У Пегги есть свой собственный дом — мы перестроили сарай, где раньше стояли экипажи. Хотя она и живет на территории плантации, у нее есть свои дела и своя жизнь. К примеру, с понедельника по пятницу Пегги пестует двух маленьких девочек, чьи родители поздно возвращаются с работы. Еще есть вопросы?
— Ваши родители умерли?
— Да. Вы вот упоминали о своем отце… Он, стало быть, жив. А ваша мать?
— Она умерла. Но поговорим о вашем отце. Он что же, взял фамилию Монтгомери?
— Да, он имел обыкновение так себя называть.
— Похоже, с мужчинами в вашей семье не слишком-то считаются, — заметил Шон.
— Это грубо, лейтенант.
— Вернемся к вашему отцу.
— Я обожала отца! — заверила его Мэгги. — Он был удивительный человек. Даже трудно сказать, как я его любила.
— Жаль, что вы потеряли его.
— Он прожил интересную жизнь.
— Приятно слышать.
— Скажите, а чем занимается ваш отец?
— Достает меня — днем и ночью, — как только у него появляется для этого хотя бы малейшая возможность. Раньше он был профессором истории в Университете Луизианы. Теперь читает, занимается садоводством, огородничеством — ну и достает меня.
— Но зачем он это делает?
— Хочет, чтобы я женился. Считает, что я должен продолжить наш род и передать фамилию Кеннеди детям.
— Значит, у вас нет ни сестер, ни братьев?
— Ну почему же? Сестра есть. Она замужем и процветает. По сравнению с ее жизнью мое существование кажется ему убогим.
Мэгги улыбнулась:
— Почему же вы не женитесь? Времени не хватает?
— Я, можно сказать, почти женился.
— Что же случилось?
— Она умерла.
— Мне очень жаль!
— Мне тоже. С тех пор, правда, прошло довольно много времени.
— Понятно, — пробормотала она, сочувственно улыбнувшись. — Значит, ваш отец хочет, чтобы вы преодолели синдром вдовца и жили дальше как все люди. Верно?
— Более или менее.
— Вот, значит, почему он вас послал сюда. Увы, его старания напрасны.
— Почему же?
— Потому что я не хочу выходить замуж.
— Неужели? И в чем причина?
На губах у нее снова появилась улыбка, а глаза засверкали. Они были очень красивы — эти золотистые глаза.
Мэгги и сама блистала красотой, которую любой, даже самый строгий, критик назвал бы совершенной. А еще она была очень чувственной и сексуальной. До такой степени, что у Шона, когда он смотрел на нее, перехватывало горло.
— Дело в том, что я деловая женщина…
— Что ж, оно и лучше, — беспечно отозвался Шон.
— Правда? Я рада, что это известие не опечалило вас.
— С чего бы? Я не согласился бы пожертвовать фамилией Кеннеди ради того, чтобы стать отцом еще одной наследницы рода Монтгомери.
— Ах так! — задумчиво протянула Мзгги. — Стало быть, брак исключается? Ваш отец будет разочарован. Но что думаете по этому поводу вы, лейтенант?
Шон пожал плечами:
— Даже и не знаю. Вы спать-то со мной будете?
— Трудно сказать. Заранее предупреждаю, что вам не следует к этому стремиться, не продумав заранее всех последствий.
— Каких же?
— А таких, что я могу дать жизнь наследнице рода Монтгомери, даже не заручившись благословением церкви.
Шон наклонился поближе к Мэгги и заглянул ей в глаза.
— Жизнь без риска — все равно что еда без соли.
Мэгги расхохоталась — громко и задорно, запрокинув рыжеволосую голову. Шон мысленно поблагодарил отца за то, что тот настоял на его визите в родовое поместье Монтгомери.
Как ему ни хотелось остаться, он поднялся: его ждало расследование, и хотел Шон того или нет, на работу ехать было необходимо.
Она тоже встала, чтобы проводить его к двери. Шон подошел к Мэгги и взял ее за руки.
— Вы придете на обед?
— К вам домой, чтобы познакомиться с вашим отцом?
Шон кивнул.
— Я… — начала было она.
Ее губы, полные и чувственные, оказались вдруг от него в такой пугающей близости, что он приник к ним поцелуем.
Шон поцеловал Мэгги очень нежно. Но потом, поняв, что Мэгги не противится поцелуям, Шон вспыхнул от страсти, а по телу его пробежала горячая дрожь желания. Теперь его поцелуи становились все более настойчивыми, жаркими и беспощадными. Наконец он раздвинул Мэгги языком губы и проник в ее рот. Она тихо застонала, положила руки ему на шею и с силой притянула его к себе. Шон понял: еще немного — и он махнет рукой на службу и повалит Мэгги на пол прямо здесь, на веранде.
С трудом переведя дыхание, он высвободился из объятий Мэгги.
То же самое сделала и Мэгги.
Губы у нее были влажные и слегка припухшие. Она коснулась их подрагивающими пальцами и посмотрела на Шона. Глаза ее, впрочем, не выразили ни осуждения, ни отчуждения, ни злости — казалось, вспышка страсти так поразила Мэгги, что она не понимала происходящего и не знала, как на него реагировать.
Шон вдруг подумал, что она выглядит столь же беззащитной, как и ее прабабка на портрете. Осознал он и то, что за эти несколько минут Мэгги сплела вокруг его сердца прочную паутину, насмерть соединившую их тела и души.
Чувство, неожиданно захватившее его, можно было назвать только наваждением, сумасшествием или лю…
«Вожделением, — уточнил Шон. — Так лучше и проще».
Кашлянув, он пробормотал:
— Так как же быть с приглашением к обеду? Не возражаете, если я заеду за вами около семи?
— Я… я даже не знаю…
— Тогда в семь тридцать.
— Хорошо. — На губах у нее появилась неуверенная улыбка. — В семь тридцать. — Теперь улыбка стала шире: Мэгги, казалось, пришла к какому-то важному решению. — Мне просто не терпится познакомиться с вашим отцом.
— Вот и прекрасно, — проговорил Шон и направился к выходу.
Итак, он заедет за Мэгги в семь тридцать.
Пообедает с ней и с отцом.
А потом затащит Мэгги к себе в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83