их не любят только те, у кого есть что скрывать. Вот вам, к примеру, есть что скрывать?
Мэгги поежилась: взгляд у Шона был пронизывающий, и смотрел он на нее с таким видом, будто давно уже постиг искусство чтения мыслей.
— Как я уже вам говорила, сутенера и девицу на кладбище я не убивала.
— А я уже вам говорил, что в убийстве вас не обвиняю. Я просто хочу знать, что вы скрываете.
— Ничего не скрываю — а впрочем, думайте как хотите.
— Еще один вопрос: вы позволите мне сопровождать вас?
— Я иду к своим подругам.
— А вам не кажется, что вы будете за их столиком пятой спицей в колеснице?
— Если так, я вообще уйду — и поеду домой спать.
— Вы живете на плантации Монтгомери?
— Ну… я провожу там некоторое время. Но у меня есть свои апартаменты в здании фирмы. — Мэгги понимала, что ей и вправду лучше всего уйти, но всячески оттягивала этот момент, поскольку Шон все больше возбуждал ее любопытство. — А разве у семейства Кеннеди нет плантации?
— Как не быть? Есть. На берегу Миссисипи. Правда, сейчас наши владения сильно уменьшились в размерах. Зато рядом появилась и разрослась забегаловка Кинга — там подают гамбургеры, — Вы любитель гамбургеров?
— Вот еще! Просто Кинг вытеснил нас. В сущности, от плантации осталось лишь несколько жалких акров. Правда, есть еще дом — очень красивый. К счастью, моя младшая сестра вышла замуж за архитектора и он помогает нам содержать дом в порядке. Нам — это моему отцу и мне.
— Ваш отец жив… Вам повезло!
— А ваши родственники и близкие?
— Все умерли — вернее, вымерли. Монтгомери никогда не были особенно плодовиты.
— Очень жаль.
— Почему?
— Потому что вы очаровательны. Будь на то моя воля, я бы вас клонировал, чтобы в мире не переводилась красота.
— А вы, оказывается, льстец.
— Правда? По-моему, я чаще говорю дерзости.
— На то вы и полицейский.
— А вы абсолютно невинное существо. Не забыли еще?
Она рассмеялась и тряхнула головой:
— Никак не пойму, что вы от меня хотите.
Шон пожал плечами:
— Что ж тут непонятного? Я хочу, чтобы вы подумали и ответили, кто из ваших сотрудников знает об этом деле больше, чем показывает.
— Если мне что-нибудь придет в голову, я обязательно вам сообщу.
— Может, вы не поедете домой и мы с вами присоединимся к остальным?
— Хм… Пожалуй…
— Я навязываюсь вам в компаньоны исключительно для того, чтобы вы не чувствовали себя за их столиком одинокой и покинутой. Разумеется, ни о каком «переспать» не может быть и речи!
Мэгги всмотрелась в его красивые, немного резкие черты и улыбнулась:
— Все у вас невпопад! То вы недооцениваете мою невинность, то преувеличиваете ее. На самом деле я уже большая девочка и ничего не имею против близости с приятным мужчиной — особенно если он соответствует моим запросам.
С этими словами она направилась к столику, за которым любезничали со своими новыми знакомыми ее подруги.
Джейн Доу убили в среду, а Энтони Бейли — в пятницу. По городу поползли самые невероятные слухи, ко, когда утром в субботу вышли газеты, сообщения об этих убийствах были на удивление сдержанными. Корреспонденты не спешили обвинять во всех смертных грехах полицию, как опасался Шон.
Неожиданно для него журналисты сосредоточили внимание на истории вопроса и стали вспоминать похожие случаи, произошедшие в Новом Орлеане. Это не составило особого труда, поскольку картина преступлений, совершавшихся в этом городе, всегда отличалась от того, что случалось в других городах Штатов. В частности, в Новом Орлеане по-прежнему практиковали жрецы культа вуду и других, не менее кровавых и диких культов. Здесь были не редкостью люди, которые не только именовали себя вампирами, но и считали себя таковыми. Под личинами жрецов, поклонников различных культов и доморощенных вампиров подчас скрывались самые настоящие преступники, чувствовавшие себя в этой среде вполне комфортно.
Всем этим царством тьмы в городе заправляла некая Мари Лаво, не только верховная жрица культа вуду, но по совместительству еще и владелица многочисленных тайных домов свиданий, секс-клубов и секс-шопов.
Авторы статей приходили к выводу, что давно уже пора очистить город от всей этой нечисти.
«Легко сказать, — подумал Шон, откладывая „Нью-Орлеан таймс“ в сторону, — да трудно сделать».
Он сидел за столом гостиной Оуквиля — принадлежавшей его семейству плантации на Миссисипи — и завтракал.
Вечером в пятницу у него было нечто вроде романтического свидания. Мэгги Монтгомери флиртовала с Шоном, посмеивалась над ним, дарила ему ослепительные улыбки и совершенно очаровала его. Они вместе послушали музыку и даже потанцевали. После этого Шон проводил ее до семейного особняка Монтгомери и на прощание был удостоен крепкого рукопожатия.
Шон не спешил и ни на чем не настаивал, хотя все, что он говорил этой женщине, было правдой. Шон и в самом деле считал ее чрезвычайно соблазнительной и сексуальной.
Стремясь избавиться от вспыхнувшей в нем страсти, он, проводив Мэгги до дома, сел в машину, выехал из центра города, добрался до старой семейной усадьбы и долго стоял под холодным душем.
Строения на плантации Кеннеди благодаря усилиям отца Шона, мечтавшего превратить старый дом в родовое гнездо, где все члены семьи собирались бы под одним кровом, были обновлены, а примыкавшие к ним несколько акров земли тщательно обрабатывались.
Отец Шона возделывал довольно большой огород, и утром угостил сына омлетом с луком и помидорами, выращенными его руками.
Кофе в доме всегда был отличный. Его варила старая Бесс Смит. Она нянчила маленького Шона и до сих пор приходила в усадьбу, чтобы позаботиться о его отце.
Пока Шон завтракал, его отец, Дэниэл Шон, сидел за столом напротив, внимательно смотрел на сына и время от времени качал головой. За последние пять лет Дэниэл заметно похудел, но, хотя ему было под семьдесят, держался прямо. Густые волосы, отливающие серебром, подчеркивали сапфировую синеву глаз, цвет которых унаследовал от него Шон.
— По-моему, ты принимаешь все эти убийства слишком близко к сердцу, — нарушая молчание Дэниэл, указав на газету.
— Людям отрубили головы, отец.
— Что ж, обезглавить человека — значит убедиться в том, что тот, кого ты хотел убить, умер, — спокойно заметил Дэниэл. — Запомни, сынок, в Новом Орлеане за двести лет его существования обитали пираты, поклонники культов вуду и зомби, колдуны и вампиры. Черт, я сам отлично помню, как в детстве мы, мальчишки, играли в футбол черепами, которые находили в старых разрушенных склепах, когда ходили в школу через кладбище. В Новом Орлеане все может случиться — и, что характерно, случается. Шон кивнул:
— Это, конечно, справедливо, отец. Но не забывай, что я несу ответственность за это дело и на меня смотрит весь город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Мэгги поежилась: взгляд у Шона был пронизывающий, и смотрел он на нее с таким видом, будто давно уже постиг искусство чтения мыслей.
— Как я уже вам говорила, сутенера и девицу на кладбище я не убивала.
— А я уже вам говорил, что в убийстве вас не обвиняю. Я просто хочу знать, что вы скрываете.
— Ничего не скрываю — а впрочем, думайте как хотите.
— Еще один вопрос: вы позволите мне сопровождать вас?
— Я иду к своим подругам.
— А вам не кажется, что вы будете за их столиком пятой спицей в колеснице?
— Если так, я вообще уйду — и поеду домой спать.
— Вы живете на плантации Монтгомери?
— Ну… я провожу там некоторое время. Но у меня есть свои апартаменты в здании фирмы. — Мэгги понимала, что ей и вправду лучше всего уйти, но всячески оттягивала этот момент, поскольку Шон все больше возбуждал ее любопытство. — А разве у семейства Кеннеди нет плантации?
— Как не быть? Есть. На берегу Миссисипи. Правда, сейчас наши владения сильно уменьшились в размерах. Зато рядом появилась и разрослась забегаловка Кинга — там подают гамбургеры, — Вы любитель гамбургеров?
— Вот еще! Просто Кинг вытеснил нас. В сущности, от плантации осталось лишь несколько жалких акров. Правда, есть еще дом — очень красивый. К счастью, моя младшая сестра вышла замуж за архитектора и он помогает нам содержать дом в порядке. Нам — это моему отцу и мне.
— Ваш отец жив… Вам повезло!
— А ваши родственники и близкие?
— Все умерли — вернее, вымерли. Монтгомери никогда не были особенно плодовиты.
— Очень жаль.
— Почему?
— Потому что вы очаровательны. Будь на то моя воля, я бы вас клонировал, чтобы в мире не переводилась красота.
— А вы, оказывается, льстец.
— Правда? По-моему, я чаще говорю дерзости.
— На то вы и полицейский.
— А вы абсолютно невинное существо. Не забыли еще?
Она рассмеялась и тряхнула головой:
— Никак не пойму, что вы от меня хотите.
Шон пожал плечами:
— Что ж тут непонятного? Я хочу, чтобы вы подумали и ответили, кто из ваших сотрудников знает об этом деле больше, чем показывает.
— Если мне что-нибудь придет в голову, я обязательно вам сообщу.
— Может, вы не поедете домой и мы с вами присоединимся к остальным?
— Хм… Пожалуй…
— Я навязываюсь вам в компаньоны исключительно для того, чтобы вы не чувствовали себя за их столиком одинокой и покинутой. Разумеется, ни о каком «переспать» не может быть и речи!
Мэгги всмотрелась в его красивые, немного резкие черты и улыбнулась:
— Все у вас невпопад! То вы недооцениваете мою невинность, то преувеличиваете ее. На самом деле я уже большая девочка и ничего не имею против близости с приятным мужчиной — особенно если он соответствует моим запросам.
С этими словами она направилась к столику, за которым любезничали со своими новыми знакомыми ее подруги.
Джейн Доу убили в среду, а Энтони Бейли — в пятницу. По городу поползли самые невероятные слухи, ко, когда утром в субботу вышли газеты, сообщения об этих убийствах были на удивление сдержанными. Корреспонденты не спешили обвинять во всех смертных грехах полицию, как опасался Шон.
Неожиданно для него журналисты сосредоточили внимание на истории вопроса и стали вспоминать похожие случаи, произошедшие в Новом Орлеане. Это не составило особого труда, поскольку картина преступлений, совершавшихся в этом городе, всегда отличалась от того, что случалось в других городах Штатов. В частности, в Новом Орлеане по-прежнему практиковали жрецы культа вуду и других, не менее кровавых и диких культов. Здесь были не редкостью люди, которые не только именовали себя вампирами, но и считали себя таковыми. Под личинами жрецов, поклонников различных культов и доморощенных вампиров подчас скрывались самые настоящие преступники, чувствовавшие себя в этой среде вполне комфортно.
Всем этим царством тьмы в городе заправляла некая Мари Лаво, не только верховная жрица культа вуду, но по совместительству еще и владелица многочисленных тайных домов свиданий, секс-клубов и секс-шопов.
Авторы статей приходили к выводу, что давно уже пора очистить город от всей этой нечисти.
«Легко сказать, — подумал Шон, откладывая „Нью-Орлеан таймс“ в сторону, — да трудно сделать».
Он сидел за столом гостиной Оуквиля — принадлежавшей его семейству плантации на Миссисипи — и завтракал.
Вечером в пятницу у него было нечто вроде романтического свидания. Мэгги Монтгомери флиртовала с Шоном, посмеивалась над ним, дарила ему ослепительные улыбки и совершенно очаровала его. Они вместе послушали музыку и даже потанцевали. После этого Шон проводил ее до семейного особняка Монтгомери и на прощание был удостоен крепкого рукопожатия.
Шон не спешил и ни на чем не настаивал, хотя все, что он говорил этой женщине, было правдой. Шон и в самом деле считал ее чрезвычайно соблазнительной и сексуальной.
Стремясь избавиться от вспыхнувшей в нем страсти, он, проводив Мэгги до дома, сел в машину, выехал из центра города, добрался до старой семейной усадьбы и долго стоял под холодным душем.
Строения на плантации Кеннеди благодаря усилиям отца Шона, мечтавшего превратить старый дом в родовое гнездо, где все члены семьи собирались бы под одним кровом, были обновлены, а примыкавшие к ним несколько акров земли тщательно обрабатывались.
Отец Шона возделывал довольно большой огород, и утром угостил сына омлетом с луком и помидорами, выращенными его руками.
Кофе в доме всегда был отличный. Его варила старая Бесс Смит. Она нянчила маленького Шона и до сих пор приходила в усадьбу, чтобы позаботиться о его отце.
Пока Шон завтракал, его отец, Дэниэл Шон, сидел за столом напротив, внимательно смотрел на сына и время от времени качал головой. За последние пять лет Дэниэл заметно похудел, но, хотя ему было под семьдесят, держался прямо. Густые волосы, отливающие серебром, подчеркивали сапфировую синеву глаз, цвет которых унаследовал от него Шон.
— По-моему, ты принимаешь все эти убийства слишком близко к сердцу, — нарушая молчание Дэниэл, указав на газету.
— Людям отрубили головы, отец.
— Что ж, обезглавить человека — значит убедиться в том, что тот, кого ты хотел убить, умер, — спокойно заметил Дэниэл. — Запомни, сынок, в Новом Орлеане за двести лет его существования обитали пираты, поклонники культов вуду и зомби, колдуны и вампиры. Черт, я сам отлично помню, как в детстве мы, мальчишки, играли в футбол черепами, которые находили в старых разрушенных склепах, когда ходили в школу через кладбище. В Новом Орлеане все может случиться — и, что характерно, случается. Шон кивнул:
— Это, конечно, справедливо, отец. Но не забывай, что я несу ответственность за это дело и на меня смотрит весь город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83