К тому же день выдался дождливым и отвратительно холодным: темные тучи нависали над горами, совсем как в Шотландских нагорьях, — напоминание о том, что скоро пойдет снег.
Девушка провела утро, читая дяде вслух, а потом, перевернув последнюю страницу, со скуки отправилась на второй этаж, в то крыло, где находились покои Джафара, решив поискать в его библиотеке другую книгу.
Библиотека оказалась еще роскошнее, чем остальной дом. К удивлению Алисон, среди арабских и французских книг отыскался томик поэзии Байрона, мрачного романтика, британского аристократа, который лет двадцать назад сражался вместе с греческими борцами за свободу против кровожадных турок.
Алисон уселась на диван, решив пролистать тонкий томик. Однако успела лишь открыть обложку. Рука ее замерла. На первой странице крупным, размашистым почерком было написано имя: Николас Стерлинг. В глазах Алисон потемнело, сердце, казалось, перестало биться.
«Стерлинг» — фамильное имя семейства герцогов Морлендских.
Семь лет назад она приехала с визитом в поместье герцога, и там светловолосый незнакомец долго утешал плачущую девочку.
Во время ужасной болезни она грезила об атом незнакомце — дорогой образ, который каким-то чудом перепутался с видениями Джафара.
Ошеломленная и потрясенная, Алисон смотрела на подпись, пытаясь наконец сложить вместе части головоломки. Но в этот момент послышались знакомые тихие шаги. Подняв глаза, она заметила стоявшего в дверях Джафара. Золотистые глаза пристально смотрели на нее; выражение лица было одновременно настороженным и непроницаемым.
Глава 20
— Это был ты в тот день! — негодующе прошептала она.
— Да, — кивнул Джафар, не мигая, встретив ее вопросительный взгляд.
— Не понимаю…
— Моя мать была англичанкой. Ее отец, мой дед — Роберт Стерлинг, герцог Морлендский.
Алисон не могла опомниться. Джафар говорил на английском. Безупречном, правильном, чистом английском языке, который нельзя выучить, пробыв в стране несколько недель.
— Но как ты попал сюда… стал вождем племени… — недоуменно бормотала она.
Джафар, вздохнув, шагнул ближе и сел рядом с Алисон.
— Это довольно необычная история. Давным-давно, когда моя мать была молода, она отказалась выйти замуж по желанию своего отца и, сбежав из дома, села на корабль, идущий в Сицилию, где намеревалась остаться, пока герцог не передумает. Судно захватили берберские пираты. Девушку привезли в Алжир, где и продали в рабство.
— Рабыня! — вздрогнув, повторила Алисон. — Как ужасно!
В голову мгновенно пришли ужасные истории о европейских женщинах, запертых в восточных гаремах.
— Говоря по правде, ее судьба оказалась счастливой. Она была молода и красива. Ее за огромные деньги купил берберский вождь и привез в свой дом в горах. Потом он полюбил ее и сделал своей женой, хотя она была христианкой. Позже англичанка родила ему сына.
— Тебя?
Джафар кивнул. Он, казалось, смотрел куда-то вдаль, словно воскрешая старые воспоминания.
— Меня назвали Джафаром в честь того пирата, что взял в плен мать.
— Тебя назвали в честь пирата ?!
Джафар еле заметно улыбнулся.
— Так называл меня отец. Мать же звала Николасом. Меня с детства растили, как берберского воина, но мать никогда не позволяла забыть мое английское происхождение.
Немного помолчав, он добавил:
— Я знаю, она была счастлива здесь, но всегда надеялась когда-нибудь вернуться домой и навестить отца. Ее любимой фразой было: «Когда мы поедем в Англию…»
Джафар снова улыбнулся, на этот раз грустно.
— Только она не желала ехать одна, а отец меня не отпускал. Наверное, боялся, что мне слишком понравится жизнь европейского аристократа, спокойная и роскошная, которой я был лишен здесь.
— Но ты все-таки оказался там?
— Да, — коротко бросил он. — После гибели родителей, когда стало известно, что я наполовину англичанин, меня отправили домой, к моему деду-аристократу. Я оставался там десять лет.
«Десять лет… целая вечность», — подумала Алисон, слыша отзвуки былой тоски маленького мальчика в угрюмом голосе мужчины.
— Но ты, возможно, сумеешь понять, — продолжал Джафар, пристально глядя на Алисон, — что деньги и титулы, которые предлагал дед, ничего для меня не значили. Я воспитывался здесь, в другом мире. И был наследником отца. Здесь я ни в чем не нуждался, стоило лишь приказать: «сделай это» — и можно было ни о чем не беспокоиться. Здесь я находился среди семьи, друзей, знакомых обычаев. Англия же была чужой страной, где все относились ко мне холодно и презрительно.
Алисон сочувствующе кивнула. Ей самой пришлось много страдать из-за предрассудков и пренебрежения со стороны надменной английской аристократии. Она знала, как относятся в Англии к детям смешанной крови. Ее, дочь незнатных родителей, тоже старались не замечать.
— Ты так и не привык?
— И не приспособился, — кивнул Джафар. — И не стал лощеным молодым джентльменом, которого так желал воспитать дед. Нельзя забыть родину и свой мир лишь потому, что оказался в другой стране. Английская кровь еще не делает меня англичанином.
— Нет, — согласилась Алисон и подумала: Джафар никогда не смог бы стать англичанином — недаром в его жилах течет и кровь неукротимых берберских воинов. Но, присмотрись она в свое время внимательнее, сразу заметила бы в его манерах европейское воспитание. Он скрывал от Алисон свое прошлое, но вырывавшиеся у него по рассеянности английские слова должны были подсказать ей правду.
— А позже? Ты оставил деда, чтобы вернуться сюда?
— Здесь шла война. Эта моя страна, мой дом. Я должен был вернуться. В тот день, когда ты бросалась в меня желудями, я попрощался с дедом.
Алисон нахмурила лоб, вспоминая. Теперь она поняла, почему гнедой скакун показался таким знакомым. Она видела его раньше. То самое дикое создание, на котором ехал в тот день Николас, которого Алисон видела во сне. И Джафар… как он утешал ее тогда, одинокую маленькую девочку! Именно он тот человек, который так повлиял на всю ее последующую жизнь. Она обязана ему многими счастливыми моментами на трудном пути от девочки к женщине.
И теперь она смотрела на Джафара новыми глазами. Мягкий свет лампы бросал отблески на худое, суровое лицо. Нетрудно увидеть в этих точеных чертах прирожденную способность повелевать… или решимость человека, непоколебимого в любви и ненависти. Но теперь, узнав, кто он на самом деле, Алисон понимала многие сбивающие с толку вещи, которые могли объясняться лишь его необычным воспитанием и происхождением. Вот почему его поведение и манеры иногда казались чисто европейскими, вот почему Алисон всегда чувствовала, как он одинок, даже среди своих людей. Человек, рожденный на стыке двух культур, восточной и западной, на границе двух миров, и, вероятно, не принадлежащий ни одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Девушка провела утро, читая дяде вслух, а потом, перевернув последнюю страницу, со скуки отправилась на второй этаж, в то крыло, где находились покои Джафара, решив поискать в его библиотеке другую книгу.
Библиотека оказалась еще роскошнее, чем остальной дом. К удивлению Алисон, среди арабских и французских книг отыскался томик поэзии Байрона, мрачного романтика, британского аристократа, который лет двадцать назад сражался вместе с греческими борцами за свободу против кровожадных турок.
Алисон уселась на диван, решив пролистать тонкий томик. Однако успела лишь открыть обложку. Рука ее замерла. На первой странице крупным, размашистым почерком было написано имя: Николас Стерлинг. В глазах Алисон потемнело, сердце, казалось, перестало биться.
«Стерлинг» — фамильное имя семейства герцогов Морлендских.
Семь лет назад она приехала с визитом в поместье герцога, и там светловолосый незнакомец долго утешал плачущую девочку.
Во время ужасной болезни она грезила об атом незнакомце — дорогой образ, который каким-то чудом перепутался с видениями Джафара.
Ошеломленная и потрясенная, Алисон смотрела на подпись, пытаясь наконец сложить вместе части головоломки. Но в этот момент послышались знакомые тихие шаги. Подняв глаза, она заметила стоявшего в дверях Джафара. Золотистые глаза пристально смотрели на нее; выражение лица было одновременно настороженным и непроницаемым.
Глава 20
— Это был ты в тот день! — негодующе прошептала она.
— Да, — кивнул Джафар, не мигая, встретив ее вопросительный взгляд.
— Не понимаю…
— Моя мать была англичанкой. Ее отец, мой дед — Роберт Стерлинг, герцог Морлендский.
Алисон не могла опомниться. Джафар говорил на английском. Безупречном, правильном, чистом английском языке, который нельзя выучить, пробыв в стране несколько недель.
— Но как ты попал сюда… стал вождем племени… — недоуменно бормотала она.
Джафар, вздохнув, шагнул ближе и сел рядом с Алисон.
— Это довольно необычная история. Давным-давно, когда моя мать была молода, она отказалась выйти замуж по желанию своего отца и, сбежав из дома, села на корабль, идущий в Сицилию, где намеревалась остаться, пока герцог не передумает. Судно захватили берберские пираты. Девушку привезли в Алжир, где и продали в рабство.
— Рабыня! — вздрогнув, повторила Алисон. — Как ужасно!
В голову мгновенно пришли ужасные истории о европейских женщинах, запертых в восточных гаремах.
— Говоря по правде, ее судьба оказалась счастливой. Она была молода и красива. Ее за огромные деньги купил берберский вождь и привез в свой дом в горах. Потом он полюбил ее и сделал своей женой, хотя она была христианкой. Позже англичанка родила ему сына.
— Тебя?
Джафар кивнул. Он, казалось, смотрел куда-то вдаль, словно воскрешая старые воспоминания.
— Меня назвали Джафаром в честь того пирата, что взял в плен мать.
— Тебя назвали в честь пирата ?!
Джафар еле заметно улыбнулся.
— Так называл меня отец. Мать же звала Николасом. Меня с детства растили, как берберского воина, но мать никогда не позволяла забыть мое английское происхождение.
Немного помолчав, он добавил:
— Я знаю, она была счастлива здесь, но всегда надеялась когда-нибудь вернуться домой и навестить отца. Ее любимой фразой было: «Когда мы поедем в Англию…»
Джафар снова улыбнулся, на этот раз грустно.
— Только она не желала ехать одна, а отец меня не отпускал. Наверное, боялся, что мне слишком понравится жизнь европейского аристократа, спокойная и роскошная, которой я был лишен здесь.
— Но ты все-таки оказался там?
— Да, — коротко бросил он. — После гибели родителей, когда стало известно, что я наполовину англичанин, меня отправили домой, к моему деду-аристократу. Я оставался там десять лет.
«Десять лет… целая вечность», — подумала Алисон, слыша отзвуки былой тоски маленького мальчика в угрюмом голосе мужчины.
— Но ты, возможно, сумеешь понять, — продолжал Джафар, пристально глядя на Алисон, — что деньги и титулы, которые предлагал дед, ничего для меня не значили. Я воспитывался здесь, в другом мире. И был наследником отца. Здесь я ни в чем не нуждался, стоило лишь приказать: «сделай это» — и можно было ни о чем не беспокоиться. Здесь я находился среди семьи, друзей, знакомых обычаев. Англия же была чужой страной, где все относились ко мне холодно и презрительно.
Алисон сочувствующе кивнула. Ей самой пришлось много страдать из-за предрассудков и пренебрежения со стороны надменной английской аристократии. Она знала, как относятся в Англии к детям смешанной крови. Ее, дочь незнатных родителей, тоже старались не замечать.
— Ты так и не привык?
— И не приспособился, — кивнул Джафар. — И не стал лощеным молодым джентльменом, которого так желал воспитать дед. Нельзя забыть родину и свой мир лишь потому, что оказался в другой стране. Английская кровь еще не делает меня англичанином.
— Нет, — согласилась Алисон и подумала: Джафар никогда не смог бы стать англичанином — недаром в его жилах течет и кровь неукротимых берберских воинов. Но, присмотрись она в свое время внимательнее, сразу заметила бы в его манерах европейское воспитание. Он скрывал от Алисон свое прошлое, но вырывавшиеся у него по рассеянности английские слова должны были подсказать ей правду.
— А позже? Ты оставил деда, чтобы вернуться сюда?
— Здесь шла война. Эта моя страна, мой дом. Я должен был вернуться. В тот день, когда ты бросалась в меня желудями, я попрощался с дедом.
Алисон нахмурила лоб, вспоминая. Теперь она поняла, почему гнедой скакун показался таким знакомым. Она видела его раньше. То самое дикое создание, на котором ехал в тот день Николас, которого Алисон видела во сне. И Джафар… как он утешал ее тогда, одинокую маленькую девочку! Именно он тот человек, который так повлиял на всю ее последующую жизнь. Она обязана ему многими счастливыми моментами на трудном пути от девочки к женщине.
И теперь она смотрела на Джафара новыми глазами. Мягкий свет лампы бросал отблески на худое, суровое лицо. Нетрудно увидеть в этих точеных чертах прирожденную способность повелевать… или решимость человека, непоколебимого в любви и ненависти. Но теперь, узнав, кто он на самом деле, Алисон понимала многие сбивающие с толку вещи, которые могли объясняться лишь его необычным воспитанием и происхождением. Вот почему его поведение и манеры иногда казались чисто европейскими, вот почему Алисон всегда чувствовала, как он одинок, даже среди своих людей. Человек, рожденный на стыке двух культур, восточной и западной, на границе двух миров, и, вероятно, не принадлежащий ни одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112