— Ты сказал, что, пока мы здесь, будем жить только настоящим.
— Извини, — продолжал Николас, — я только ответил на твой вопрос. Но как бы то ни было, нам придется об этом поговорить до моего отъезда в Америку.
— Николас, нам очень хорошо вместе, но наши отношения — всего лишь игра. И чувства наши недолговечны.
— Я бы хотел, чтобы они стали вечными, Аврора… Ну ладно, я не прошу твое сердце. Только тело.
Его озорная усмешка была полна обаяния — Аврора не могла понять, говорит Николас серьезно или дразнит ее, но слова его отозвались в сердце болью.
— Нет, — сказала Аврора, — я не гожусь тебе в жены.
— Очень даже годишься. Мы с тобой ровня, Аврора. Ты красива, умна, отважна. Ты — настоящая женщина, любовь моя, сильная, страстная, нежная. О такой может мечтать любой мужчина.
— Но пойми, Николас! — воскликнула Аврора, и лицо ее приняло страдальческое выражение. — Мы совершенно разные. Ты любишь опасность и риск, они возбуждают тебя. А мне такая жизнь не по душе.
— И мне с некоторых пор тоже. Ты как-то спросила, способен ли я хранить тебе верность. Способен. И буду хранить.
Она смотрела на него во все глаза.
— Я больше не хочу странствовать, не хочу рисковать. Единственное мое желание — зажить вместе с тобой тихой жизнью, завести детей.
— Неужели ты готов отказаться от приключений ради того, чтобы растить детей? — Она скептически усмехнулась.
Николас пожал плечами.
— Знаю, тебе странно это слышать, но кое-чему жизнь меня научила. Приключения надоедают. И одиночество тоже.
Она заглянула ему в глаза.
— Не знаю, можно ли тебе верить.
— А тебе можно, когда ты называешь себя застенчивой и робкой? — Николас перешел на шутливый тон. — По-моему ты дерзкая и непредсказуемая. — В глазах его заиграл озорной огонек. — Подъезжай ближе, и я тебе это докажу.
Они ехали бок о бок в густом буковом лесу, и его колени едва ли не касались крупа ее коня.
— Я не могу подъехать ближе, — осторожно заметила Аврора.
Он бросил на нее озорной взгляд.
— Можешь. — Он потянулся, обхватил ее за талию и пересадил на своего коня.
Аврора ухватилась за его плечо, стараясь удержать равновесие.
— Что это тебе взбрело в голову?
— Видишь, какая ты смелая! А теперь повернись и прислонись спиной ко мне. Перекинь ногу через шею моего коня… вот так.
— Николас! Это безумие.
Николас освободил ее грудь от корсета и накрыл ладонями. Аврора вскрикнула и прижалась к нему.
— Николас, нас могут увидеть! — пробормотала она испуганно.
— На расстоянии нескольких миль в округе нет ни души.
— Черт тебя подери, зачем ты это делаешь?
— Хочу, чтобы ты помнила меня всю жизнь, до конца дней своих. Сядешь на лошадь — и сразу подумаешь обо мне. А теперь молчи и наслаждайся…
Почувствовав, что она стала совсем податливой, Николас залез ей под юбку, нащупал завитки у скрещения бедер.
— Откройся мне, любовь моя, — шепнул он, но Аврора и так уже дрожала от возбуждения. — Господи, да ты вся течешь… — шептал он. — Я хочу взять тебя прямо здесь.
Она застонала.
Николас держал ее содрогающееся в пароксизме оргазма тело и чувствовал, что ее страсть передается ему.
Он прижался губами к ее нагретым солнцем волосам. Он должен был чувствовать себя на вершине блаженства. Аврора больше не могла отрицать очевидного: она хотела его. Постоянно хотела. Но этого оказалось мало. Николас жаждал любви. И эта жажда мучила его нестерпимо, жгла словно огнем.
Он лгал, когда говорил, что ему нужно только ее тело. Потому что телом она уже принадлежала ему.
Николас теперь стал мудрее. Узнав Аврору, он понял одну простую истину, о которой слышал от своего отца. В жизни каждого мужчины существует всего одна женщина, которой на роду написано стать его женой.
Для Николаса этой единственной была Аврора, так ему подсказывало сердце.
Но ее еще предстояло в этом убедить. Черт, он даже не сказал ей о своей любви. Хотел, но не решился. Надеялся, что физическое влечение перерастет в любовь. Но этого пока не произошло. А время неумолимо двигалось вперед.
Николас вздохнул, стараясь успокоиться. Он подождет еще день-другой и снова вернется к этому разговору.
Глава 21
Его цена была слишком высока: он требовал мое сердце.
Аврора смотрела в книгу, но буквы расплывались перед глазами. Она сидела на каменной скамье в палисаднике, укрытом от мира стеной из желтого камня, в тени разросшихся рододендронов с крупными малиновыми соцветиями, но мыслями она была далеко, в другом месте, в другом времени. Под тихое журчание фонтана она мысленно повторяла слова Дезире, сказанные почти сто лет назад;
» Боль разрывает мне сердце, когда я пытаюсь решить свою судьбу: он дал мне выбор. Я жажду свободы, я жажду выбраться из этого чуждого мне мира и вернуться к знакомой, тихой жизни. Но узы страсти удерживают меня. Они столь же сильны, как и зов родины.
Что делать ? Ведь тут у меня нет будущего. Он никогда не женится на мне, никогда, иначе его убьют. При дворе плетутся интриги. У него немало врагов, и желание жениться на иностранке, тем более христианке, сочтут недостойной мужчины слабостью. Я могу остаться с ним только в качестве его наложницы, одной из многих. Дети, рожденные мной, будут принадлежать его миру, а не мне.
Любовь может угаснуть, тем более страсть. Он желает меня сейчас, а что будет через пять лет, через десять, через тридцать? Будет ли он восхищаться мной, когда тело мое потеряет упругость, а кожа — падкость, когда юные прелестницы будут стараться изо всех сил завладеть его вниманием? Он клянется, что всегда будет любить меня… но можно ли верить клятвам, данным в пылу страсти? Верить в любовь, что горит в его темных глазах?
Он сказал, что выбор за мной. Видя, как горько мне чувствовать себя пленницей, он пообещал дать мне свободу, пожертвовать своим счастьем ради моего.
Пытаюсь прислушаться к голосу сердца, но оно молчит. Должна ли я пожертвовать страстью ради свободы или навечно остаться рабыней, отринув прошлое, забыв о семье, о друзьях, остаться с ним… покуда он будет меня хотеть?
Боже правый, не знаю, как быть.
Аврора закрыла глаза. Ее терзал тот же внутренний конфликт. Может, не столь трагичный, но вполне реальный; отказаться от любви или рискнуть остаться с мужчиной, к которому пылает страстью?
Что делать? Она не могла больше отрицать своего влечения к Николасу, как и того, что ее чувство к нему становилось все глубже. Она дрожала от радости, когда он обнимал ее; когда брал, оказывалась на вершине блаженства. Само его присутствие было счастьем. Но полюбить его, а потом потерять равносильно смерти.
Даже сейчас мысль о том, что он скоро уедет, была невыносимой.
— Аврора?
Аврора встрепенулась. Рядом стоял Николас.
Сердце болезненно сжалось. Сегодня последний день их пребывания в раю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71