Его фигура сохранила стройность, а движения – гибкость, словно и не было тех долгих лет. Уж не дьявольской ли силе он обязан своей вечной молодостью? Приглядевшись внимательнее, Али понял, что и на нем возраст оставил свои следы. Черные волосы были подернуты серебряными нитями, а вокруг рта и карих глаз Саддина пролегли тонкие линии. И все же Али был поражен. В то время как он старел, явственно ощущая неминуемый процесс увядания, кочевник, наоборот, становился все более привлекательным мужчиной. Да, Люцифер позаботился о своих чадах.
– Прошу прощения за мою неучтивость, – проговорил наконец Али, оторвав взгляд от гостя. Он не хотел, чтобы Саддин заметил его чувства. – Наверное, я должен был проявить большее радушие по отношению к тебе. – Он перевел дух. – Но твой визит – слишком большая неожиданность для меня, чтобы соблюсти все правила приличия и гостеприимства.
Тряхнув головой, Саддин рассмеялся. Его белоснежные зубы сверкнули, словно жемчужины, и Али почувствовал, что не силах устоять перед обаянием кочевника. А ведь у того были все основания ненавидеть его, как никого другого.
– Поверь, Али, ты проявил ко мне больше внимания и вежливости, чем я мог ожидать, – произнес он своим бархатистым голосом. – Когда мы виделись в последний раз, нас едва ли можно было назвать друзьями.
«Что правда, то правда», – подумал Али. Он действительно тогда желал Саддину смерти. И если бы не Беатриче, он обязательно бы его убил.
– Но мы были честны по отношению друг к другу, – продолжал кочевник. А это для меня самое главное. Мы уже не юнцы, и пустословие нам не к лицу. Каждый из нас точно знает, чего стоит.
Али кивнул. Саддин ясно дал понять, что они могут говорить совершенно откровенно, без формальной вежливости, предписанной Кораном. Это означает, что Саддин не собирается его убивать. Во всяком случае, сегодня.
– Договорились, никаких красивых фраз. Так что же привело тебя ко мне? – спросил он, изучающее глядя на Саддина. – Всему причиной девочка?
Саддин кивнул.
– Она твоя дочь? – Али долил воды в бокал. Он вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Воспоминания, весь день переполнявшие его, с неожиданным появлением Саддина и вовсе превратились в адскую пытку. – Тебе нужен врач? Если так, почему ты не обратился еще к кому-нибудь? Почему не подался в Багдад, Исфахан или Газну? Почему пришел именно ко мне? Тебя и девочку преследуют?
Саддин ответил не сразу. Он посмотрел на Али долгим пристальным взглядом.
«Он мне не верит, – с горечью подумал Али. – Наверное, раздумал просить о помощи».
Саддин, уставившись в пол, беспрестанно крутил тяжелый медный кубок в своих красивых руках, которые украшали серебряные кольца.
– Прежде всего, хочу извиниться перед тобой за столь неожиданное появление. Если бы я мог, то, безусловно, послал бы гонца, чтобы известить о своем приходе. Но у меня не было выбора. Я должен был действовать без промедления. – Он поднял голову. – Мой визит, Али аль-Хусейн, не совсем обычный. Если бы было возможно не обременять тебя этой проблемой, я бы так и поступил. Поверь, ты единственный человек на свете, к кому я мог обратиться.
В голосе кочевника было нечто, свидетельствовавшее о чрезвычайности ситуации, будто вопрос стоял о жизни и смерти.
– Говори. – Али надеялся, что Саддин не заметил его внутреннего напряжения. – Что ты имеешь в виду?
– Начну издалека. Все дело в девочке, которая находится со мной. – Саддин бросил на Али быстрый взгляд. – Ее зовут Мишель. И, предваряя дальнейшие расспросы, сразу скажу: она не моя дочь. И даже не из наших краев. Несмотря на то что Мишель еще совсем ребенок, она прибыла сюда издалека – вряд ли это возможно себе представить. Так далеко не приходилось путешествовать ни тебе, ни мне. – Он посмотрел куда-то вдаль, мимо Али. – Примерно месяц тому назад я обнаружил Мишель в пустыне. Моя лошадь едва не споткнулась о нее. Девочка была совершенно одна. Она лежала в пыли и спала – словно ангел, пролетая по пустыне, нечаянно выронил ее из рук. Чтобы ребенок не умер от жажды или, не приведи Аллах, не попал в лапы работорговцев или, еще хуже, хищных зверей, я решил взять ее с собой.
– Девочка так просто лежала и спала в пустыне? – Сердце Али бешено колотилось. Он знал похожую историю – несколько лет назад эмир Бухары купил рабыню для своего гарема у работорговцев, которые тоже «нашли» женщину посреди пустыни. Али приказали осмотреть ее. Этой рабыней была Беатриче. – Ты уверен, что так все и было?
Саддин кивнул.
– Да. Я знаю, о чем это тебе напоминает. В тот миг я сразу вспомнил… – он осекся и закрыл глаза, – о ней. У Мишель тоже был камень. И тоже сапфир…
– Сапфир? – Али в испуге подскочил. – Один из камней Фатимы? Ты хочешь сказать, что маленькая девочка тоже явилась с камнем?
Саддин кивнул.
– Вне всяких сомнений. Я не ученый, как ты, у меня нет доступа к научным книгам, но из сказаний и легенд стариков, рассказов монахов и гадалок мне стало ясно, что эти камни обладают волшебной силой – они могут отправить тех, кто их хранит, в необыкновенные путешествия. Теперь я знаю, как отличить камень Фатимы от обычного сапфира. Тот, который держала в руках Мишель, когда я нашел ее в пустыне, имел все признаки того камня. – Он снова сделал паузу. – Скажу больше: охотники за камнем уже напали на след. Одному Аллаху известно, какими неведомыми способами эти крысы обо всем пронюхали. Однако уже через несколько дней фидави проникли в мой лагерь. Завязалась ожесточенная борьба. Мне, правда, удалось убить двоих, но остальные успели скрыться. И тогда я решил бежать вместе с ребенком, чтобы не подвергать его опасности. Защитить девочку может лишь один человек. Только ему я могу доверить девочку и… открыть всю правду. И этот человек – ты, Али аль-Хусейн!
Али откашлялся.
– Что это за люди – фидави?
– Члены тайного ордена, – отвечал Саддин.
– Монахи? – недоверчиво переспросил Али. – Ты хочешь сказать, что вас преследуют монахи?
– Называй как хочешь. В каком-то смысле их действительно можно назвать монахами. Они тоже постятся, молятся. Отрешились от всех благ жизни, отказались даже от женщин. Рьяно защищают Коран и слепо подчиняются воле Великого Магистра, чье имя и лицо скрыто от всех, кроме самих фидави. Он лично отбирает их, готовя к выполнению главной задачи: истреблению неверных в защиту Корана. Эти люди готовы жизнь положить во имя этой цели. Для кого-то они, быть может, святые мученики, – Саддин повел плечами, – но я считаю их изощренными убийцами. Их фанатизм доходит до безумия, они не останавливаются ни перед чем, свято веря в то, что Аллах ниспошлет их душу в рай, а имена впишет в книгу праведников. – Он презрительно усмехнулся. – Насколько мне известно, их логово находится где-то здесь, в горах Казвина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Прошу прощения за мою неучтивость, – проговорил наконец Али, оторвав взгляд от гостя. Он не хотел, чтобы Саддин заметил его чувства. – Наверное, я должен был проявить большее радушие по отношению к тебе. – Он перевел дух. – Но твой визит – слишком большая неожиданность для меня, чтобы соблюсти все правила приличия и гостеприимства.
Тряхнув головой, Саддин рассмеялся. Его белоснежные зубы сверкнули, словно жемчужины, и Али почувствовал, что не силах устоять перед обаянием кочевника. А ведь у того были все основания ненавидеть его, как никого другого.
– Поверь, Али, ты проявил ко мне больше внимания и вежливости, чем я мог ожидать, – произнес он своим бархатистым голосом. – Когда мы виделись в последний раз, нас едва ли можно было назвать друзьями.
«Что правда, то правда», – подумал Али. Он действительно тогда желал Саддину смерти. И если бы не Беатриче, он обязательно бы его убил.
– Но мы были честны по отношению друг к другу, – продолжал кочевник. А это для меня самое главное. Мы уже не юнцы, и пустословие нам не к лицу. Каждый из нас точно знает, чего стоит.
Али кивнул. Саддин ясно дал понять, что они могут говорить совершенно откровенно, без формальной вежливости, предписанной Кораном. Это означает, что Саддин не собирается его убивать. Во всяком случае, сегодня.
– Договорились, никаких красивых фраз. Так что же привело тебя ко мне? – спросил он, изучающее глядя на Саддина. – Всему причиной девочка?
Саддин кивнул.
– Она твоя дочь? – Али долил воды в бокал. Он вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Воспоминания, весь день переполнявшие его, с неожиданным появлением Саддина и вовсе превратились в адскую пытку. – Тебе нужен врач? Если так, почему ты не обратился еще к кому-нибудь? Почему не подался в Багдад, Исфахан или Газну? Почему пришел именно ко мне? Тебя и девочку преследуют?
Саддин ответил не сразу. Он посмотрел на Али долгим пристальным взглядом.
«Он мне не верит, – с горечью подумал Али. – Наверное, раздумал просить о помощи».
Саддин, уставившись в пол, беспрестанно крутил тяжелый медный кубок в своих красивых руках, которые украшали серебряные кольца.
– Прежде всего, хочу извиниться перед тобой за столь неожиданное появление. Если бы я мог, то, безусловно, послал бы гонца, чтобы известить о своем приходе. Но у меня не было выбора. Я должен был действовать без промедления. – Он поднял голову. – Мой визит, Али аль-Хусейн, не совсем обычный. Если бы было возможно не обременять тебя этой проблемой, я бы так и поступил. Поверь, ты единственный человек на свете, к кому я мог обратиться.
В голосе кочевника было нечто, свидетельствовавшее о чрезвычайности ситуации, будто вопрос стоял о жизни и смерти.
– Говори. – Али надеялся, что Саддин не заметил его внутреннего напряжения. – Что ты имеешь в виду?
– Начну издалека. Все дело в девочке, которая находится со мной. – Саддин бросил на Али быстрый взгляд. – Ее зовут Мишель. И, предваряя дальнейшие расспросы, сразу скажу: она не моя дочь. И даже не из наших краев. Несмотря на то что Мишель еще совсем ребенок, она прибыла сюда издалека – вряд ли это возможно себе представить. Так далеко не приходилось путешествовать ни тебе, ни мне. – Он посмотрел куда-то вдаль, мимо Али. – Примерно месяц тому назад я обнаружил Мишель в пустыне. Моя лошадь едва не споткнулась о нее. Девочка была совершенно одна. Она лежала в пыли и спала – словно ангел, пролетая по пустыне, нечаянно выронил ее из рук. Чтобы ребенок не умер от жажды или, не приведи Аллах, не попал в лапы работорговцев или, еще хуже, хищных зверей, я решил взять ее с собой.
– Девочка так просто лежала и спала в пустыне? – Сердце Али бешено колотилось. Он знал похожую историю – несколько лет назад эмир Бухары купил рабыню для своего гарема у работорговцев, которые тоже «нашли» женщину посреди пустыни. Али приказали осмотреть ее. Этой рабыней была Беатриче. – Ты уверен, что так все и было?
Саддин кивнул.
– Да. Я знаю, о чем это тебе напоминает. В тот миг я сразу вспомнил… – он осекся и закрыл глаза, – о ней. У Мишель тоже был камень. И тоже сапфир…
– Сапфир? – Али в испуге подскочил. – Один из камней Фатимы? Ты хочешь сказать, что маленькая девочка тоже явилась с камнем?
Саддин кивнул.
– Вне всяких сомнений. Я не ученый, как ты, у меня нет доступа к научным книгам, но из сказаний и легенд стариков, рассказов монахов и гадалок мне стало ясно, что эти камни обладают волшебной силой – они могут отправить тех, кто их хранит, в необыкновенные путешествия. Теперь я знаю, как отличить камень Фатимы от обычного сапфира. Тот, который держала в руках Мишель, когда я нашел ее в пустыне, имел все признаки того камня. – Он снова сделал паузу. – Скажу больше: охотники за камнем уже напали на след. Одному Аллаху известно, какими неведомыми способами эти крысы обо всем пронюхали. Однако уже через несколько дней фидави проникли в мой лагерь. Завязалась ожесточенная борьба. Мне, правда, удалось убить двоих, но остальные успели скрыться. И тогда я решил бежать вместе с ребенком, чтобы не подвергать его опасности. Защитить девочку может лишь один человек. Только ему я могу доверить девочку и… открыть всю правду. И этот человек – ты, Али аль-Хусейн!
Али откашлялся.
– Что это за люди – фидави?
– Члены тайного ордена, – отвечал Саддин.
– Монахи? – недоверчиво переспросил Али. – Ты хочешь сказать, что вас преследуют монахи?
– Называй как хочешь. В каком-то смысле их действительно можно назвать монахами. Они тоже постятся, молятся. Отрешились от всех благ жизни, отказались даже от женщин. Рьяно защищают Коран и слепо подчиняются воле Великого Магистра, чье имя и лицо скрыто от всех, кроме самих фидави. Он лично отбирает их, готовя к выполнению главной задачи: истреблению неверных в защиту Корана. Эти люди готовы жизнь положить во имя этой цели. Для кого-то они, быть может, святые мученики, – Саддин повел плечами, – но я считаю их изощренными убийцами. Их фанатизм доходит до безумия, они не останавливаются ни перед чем, свято веря в то, что Аллах ниспошлет их душу в рай, а имена впишет в книгу праведников. – Он презрительно усмехнулся. – Насколько мне известно, их логово находится где-то здесь, в горах Казвина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81