Мягкие губы раздвинулись в очаровательной улыбке, а густая грива волос цвета опавшей листвы разметалась по плечам, ничуть не скрывая обольстительных форм гибкого тела, раскинувшегося на смятых простынях. Его воображение живо нарисовало ему то, что обычно было скрыто от его жадного взора — шелковистую кожу, которую ему не возбранялась ласкать и взглядом и губами. И хотя Эштон понимал, что все это лишь мерещится ему, но сон был так упоительно сладок, что он мечтал только о том, чтобы он длился без конца. Тонкие руки отбросили назад густую массу вьющихся волос, обнажив изящную шею. Она бросила на него кокетливый взгляд, будто приглашая приблизиться и взять в руки эту полную, восхитительно очерченную грудь, сжать в ладонях маленькие, упругие ягодицы и ласкать длинные, стройные ноги. Он ринулся к ней и уже готов был прижать ее к груди, как вдруг острые кинжалы ногтей располосовали ему лицо, и он испуганно отпрянул — перед ним сверкали полные бешеной ненависти глаза! Господи, что же это?! Где же Лирин?! Но ее не было, а с ним в постели была полоумная, сбежавшая из лечебницы! Ведьма с гривой рыжих волос!
Внезапно он догадался, что разбудило его. Сны, в которых ему являлась Лирин, были с самого начала отравлены мучительными сомнениями, которые не давали ему покоя с тех самых пор, как он вернулся из лечебницы. Знакомое безнадежное отчаяние вновь сжало его сердце в холодных тисках, в памяти промелькнули неясные обрывки воспоминаний. Он видел, как темные, безжалостные воды реки вновь смыкаются над головой Лирин, отбирая ее навсегда. Эту реку он знал столько же, сколько себя, и помнил, что еще никогда она не отдавала обратно своей добычи. Все тот же вопрос преследовал его — как же этой хрупкой молодой женщине удалось добраться до берега, и это глухой ночью, ведь это почти невозможно даже ясным днем?! Тайна эта до сих не давала ему покоя.
Но сколько он не ломал себе голову — все было напрасно. А сквозь мучившие его сомнения порой проскакивала мысль — стоит ли так мучить себя? В конце концов, многое часто до самого конца остается загадкой, к тому же не исключено, что когда эта тайна откроется, ничего, кроме горя, это ему не принесет.
Неуверенность и сомнения не давали ему покоя и никакая логика не могла помочь ему в этом. Спустив с постели длинные ноги, он облокотился на них и спрятал лицо в ладонях. Эштона мучил страх перед будущим.
— «Где же правда?» — думал он, ломая голову над тем, что их ждет. — «Кто эта женщина — моя Лирин или просто полоумная бродяга, которая воспользовалась сходством с моей женой, чтобы обрести надежное убежище?»
Он встал, чтобы зажечь лампу, которая обычно стояла у кровати, потом натянул брюки. Прикрутив немного пламя, Эштон крадучись выбрался из комнаты и босиком прокрался по коридору, пока не остановился перед дверью, за которой была Лирин. Ночной кошмар уже почти развеялся, но Эштон все еще пребывал в глубокой растерянности. Что он сейчас увидит — милое лицо, которое так много дней являлось ему во сне, или злобный блеск глаз безумной ведьмы, которая подкарауливает его в темноте?
Он едва слышно повернул ручку и беззвучно отворил дверь. В комнате было темно, только в камине еще слабо тлело несколько поленьев. Эштон на цыпочках прокрался к постели и осторожно поставил лампу на ночной столик так, чтобы ее свет падал прямо на лицо той, что он так мечтал увидеть. Он склонился над спящей девушкой и чуть не закричал от радости.
Вот так же крался он когда-то в ночной тиши роскошного отеля в Новом Орлеане, а потом замер в благоговейном восторге у постели, не в силах оторвать взгляд от этой нежной красоты. Казалось, с тех пор пролетели столетия. Тогда он был потрясен и не поверил своим глазам: любуясь ею, он то горел, весь охваченный жарким пламенем, то застывал в восторженном оцепенении. То же самое он испытывал и теперь. Да, прочь сомнения! Перед ним — его когда-то потерянная Лирин.
Спящая Лирин тихонько вздохнула. Рука ее шевельнулась и скользнула вниз, откидывая в сторону одеяло. Теперь на ней была только ночная рубашка. Тонкая ткань плотно облепила тело, и Эштона пожирал взглядом полные округлости ее груди, мерно вздымавшейся во сне, и женственный изгиб тонкой талии. Пламя желания охватило все его тело, заставив кровь закипеть в жилах. Он терял голову, взгляд его скользнул с плоского живота девушки к тому месту, где сбившийся подол рубашки обнажил стройные ножки и изящно округленные бедра.
Эштон вовремя поймал себя на том, что уже шагнул к постели, протянув руку, чтобы дотронуться пальцами до этого стройного молодого тела. Вне себя от охватившего себя желания, он вдруг испугался. А что если, сжав ее в объятиях, он вызовет у девушки новый приступ и навеки закроет им обоим дорогу к счастью?
Проклиная себя за несдержанность, Эштон до боли стиснул вспотевшие ладони и отступил на несколько шагов. Горячий пот струйками катился по вискам, он боролся с обуревавшим его бешеным порывом страсти. Это было нелегко, тело его содрогалось, сердце колотилось, как безумное, грозя разорвать ребра. Прошла, казалось, целая вечность, когда, наконец, разум победил. Из груди его вырвался тяжелый вздох и Эштон несколько раз встряхнул головой, чтобы прийти в себя. Еще немного, и он мог бы не совладать с собой! Господи, неужели он решился бы на насилие?! Что это с ним? Ведь он всегда глубоко презирал тех жалких представителей сильного пола, которые чванились своей так называемой мужской доблестью и шли напролом, твердо уверенный, что на самом деле это не что иное, как обычное неумение держать в узде свои страсти. Эштон всегда считал, что ему это не свойственно, но то, что произошло только что, заставило его на многое взглянуть по иному.
Он окончательно овладел собой. Подняв голову, Эштон заметил, что пристально смотрит в сторону. Там, буквально в двух шагах от него, стояло большое зеркало в подвижной раме. В нем, словно дивное видение в раме черного дерева, утопая в кромешной тьме комнаты, сияла красотой его возлюбленная. Почти догоревшая свеча бросала золотистый свет на ее восхитительное тело, а она, отделенная от него лишь тонкой поверхностью зеркала, мирно покоилась в своем уютном гнездышке и не подозревала ни о страшной борьбе, что разыгралась в двух шагах от нее, ни о страстях, которые в этот миг терзали его измученную душу. Бешеный гнев забурлил в нем. Он уже занес было кулак, чтобы одним ударом разбить вдребезги проклятое зеркало, разрушить ту преграду, что отделяла его от любимой, но вовремя опомнился. Что за глупость, горько вздохнул он. Ведь преграда, разделявшая их, вовсе не здесь, а это всего лишь отражение.
Мало помалу холодный разум одержал верх. Он всегда был волевым человеком, не позволяя бушевавшим в душе страстям управлять им, как бы сильно они не терзали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Внезапно он догадался, что разбудило его. Сны, в которых ему являлась Лирин, были с самого начала отравлены мучительными сомнениями, которые не давали ему покоя с тех самых пор, как он вернулся из лечебницы. Знакомое безнадежное отчаяние вновь сжало его сердце в холодных тисках, в памяти промелькнули неясные обрывки воспоминаний. Он видел, как темные, безжалостные воды реки вновь смыкаются над головой Лирин, отбирая ее навсегда. Эту реку он знал столько же, сколько себя, и помнил, что еще никогда она не отдавала обратно своей добычи. Все тот же вопрос преследовал его — как же этой хрупкой молодой женщине удалось добраться до берега, и это глухой ночью, ведь это почти невозможно даже ясным днем?! Тайна эта до сих не давала ему покоя.
Но сколько он не ломал себе голову — все было напрасно. А сквозь мучившие его сомнения порой проскакивала мысль — стоит ли так мучить себя? В конце концов, многое часто до самого конца остается загадкой, к тому же не исключено, что когда эта тайна откроется, ничего, кроме горя, это ему не принесет.
Неуверенность и сомнения не давали ему покоя и никакая логика не могла помочь ему в этом. Спустив с постели длинные ноги, он облокотился на них и спрятал лицо в ладонях. Эштона мучил страх перед будущим.
— «Где же правда?» — думал он, ломая голову над тем, что их ждет. — «Кто эта женщина — моя Лирин или просто полоумная бродяга, которая воспользовалась сходством с моей женой, чтобы обрести надежное убежище?»
Он встал, чтобы зажечь лампу, которая обычно стояла у кровати, потом натянул брюки. Прикрутив немного пламя, Эштон крадучись выбрался из комнаты и босиком прокрался по коридору, пока не остановился перед дверью, за которой была Лирин. Ночной кошмар уже почти развеялся, но Эштон все еще пребывал в глубокой растерянности. Что он сейчас увидит — милое лицо, которое так много дней являлось ему во сне, или злобный блеск глаз безумной ведьмы, которая подкарауливает его в темноте?
Он едва слышно повернул ручку и беззвучно отворил дверь. В комнате было темно, только в камине еще слабо тлело несколько поленьев. Эштон на цыпочках прокрался к постели и осторожно поставил лампу на ночной столик так, чтобы ее свет падал прямо на лицо той, что он так мечтал увидеть. Он склонился над спящей девушкой и чуть не закричал от радости.
Вот так же крался он когда-то в ночной тиши роскошного отеля в Новом Орлеане, а потом замер в благоговейном восторге у постели, не в силах оторвать взгляд от этой нежной красоты. Казалось, с тех пор пролетели столетия. Тогда он был потрясен и не поверил своим глазам: любуясь ею, он то горел, весь охваченный жарким пламенем, то застывал в восторженном оцепенении. То же самое он испытывал и теперь. Да, прочь сомнения! Перед ним — его когда-то потерянная Лирин.
Спящая Лирин тихонько вздохнула. Рука ее шевельнулась и скользнула вниз, откидывая в сторону одеяло. Теперь на ней была только ночная рубашка. Тонкая ткань плотно облепила тело, и Эштона пожирал взглядом полные округлости ее груди, мерно вздымавшейся во сне, и женственный изгиб тонкой талии. Пламя желания охватило все его тело, заставив кровь закипеть в жилах. Он терял голову, взгляд его скользнул с плоского живота девушки к тому месту, где сбившийся подол рубашки обнажил стройные ножки и изящно округленные бедра.
Эштон вовремя поймал себя на том, что уже шагнул к постели, протянув руку, чтобы дотронуться пальцами до этого стройного молодого тела. Вне себя от охватившего себя желания, он вдруг испугался. А что если, сжав ее в объятиях, он вызовет у девушки новый приступ и навеки закроет им обоим дорогу к счастью?
Проклиная себя за несдержанность, Эштон до боли стиснул вспотевшие ладони и отступил на несколько шагов. Горячий пот струйками катился по вискам, он боролся с обуревавшим его бешеным порывом страсти. Это было нелегко, тело его содрогалось, сердце колотилось, как безумное, грозя разорвать ребра. Прошла, казалось, целая вечность, когда, наконец, разум победил. Из груди его вырвался тяжелый вздох и Эштон несколько раз встряхнул головой, чтобы прийти в себя. Еще немного, и он мог бы не совладать с собой! Господи, неужели он решился бы на насилие?! Что это с ним? Ведь он всегда глубоко презирал тех жалких представителей сильного пола, которые чванились своей так называемой мужской доблестью и шли напролом, твердо уверенный, что на самом деле это не что иное, как обычное неумение держать в узде свои страсти. Эштон всегда считал, что ему это не свойственно, но то, что произошло только что, заставило его на многое взглянуть по иному.
Он окончательно овладел собой. Подняв голову, Эштон заметил, что пристально смотрит в сторону. Там, буквально в двух шагах от него, стояло большое зеркало в подвижной раме. В нем, словно дивное видение в раме черного дерева, утопая в кромешной тьме комнаты, сияла красотой его возлюбленная. Почти догоревшая свеча бросала золотистый свет на ее восхитительное тело, а она, отделенная от него лишь тонкой поверхностью зеркала, мирно покоилась в своем уютном гнездышке и не подозревала ни о страшной борьбе, что разыгралась в двух шагах от нее, ни о страстях, которые в этот миг терзали его измученную душу. Бешеный гнев забурлил в нем. Он уже занес было кулак, чтобы одним ударом разбить вдребезги проклятое зеркало, разрушить ту преграду, что отделяла его от любимой, но вовремя опомнился. Что за глупость, горько вздохнул он. Ведь преграда, разделявшая их, вовсе не здесь, а это всего лишь отражение.
Мало помалу холодный разум одержал верх. Он всегда был волевым человеком, не позволяя бушевавшим в душе страстям управлять им, как бы сильно они не терзали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140