Вдруг бандит с хриплым воплем метнулся вперед и занес руку над головой Эштона, готовясь нанести последний сокрушительный удар, но тот успел увернуться и наугад ударил ножом. Его противник отскочил, вдоль его рукава тянулся кровавый след. И это было началом конца. Вооруженный тяжелым ножом Эштон рванулся вперед, наносил ему удар за ударом, выматывая своего противника, не давая ему ни минуты передышки. Здоровенный громила с грудью, напоминавшей пивной бочонок, начал понемногу уставать. Пот градом катился у него по лицу, в глазах появился страх. Несчастный понимал, что ему пришел конец, но все еще продолжал на что-то надеяться. Он еще попытался отбить своим тонким ножом стремительную атаку Эштона, но все было напрасно. Эштон сделал ложный выпад, маленький стилет со звоном отлетел в сторону и тяжелый нож вонзился в тело. Бандит глухо вскрикнул, зажав руками глубокую рану в животе. Он еще успел выбежать из шатра, потом ноги его подогнулись, и он упал лицом вниз на деревянный настил.
Эштон бросил быстрый взгляд вокруг и только сейчас заметил, что огненные языки лижут боковую стенку шатра. Дым постепенно сгущался, заставив Эштона раскашляться. Вдруг раздался страшный треск и, опомнившись, Эштон ринулся к выходу. Он уже протянул было руку, чтобы отбросить полог и выскочить наружу, но тут прямо перед ним тускло блеснул пистолет. Он был направлен прямо ему в грудь и Эштон остановился, как вкопанный. Подняв глаза, он увидел ухмыляющуюся физиономию единственного оставшегося в живых бандита, который был только ранен. Эштон не успел и глазом моргнуть, как тот нажал на спуск. Оглушительно прогрохотал выстрел и Эштон схватился за раненый бок — пуля, разорвав мышцы, оставила кровавый след у него на ребрах. Острая боль пронизала его. Он зажал рукой рану, чувствуя, как горячая кровь сочится у него между пальцев. Клубы дыма снова окутали его, Эштон отчаянно раскашлялся и сквозь навернувшиеся на глаза слезы успел заметить, как убийца достал второй пистолет.
— Ты, ублюдок, выходи и дай мне прикончить тебя! — Он ткнул пистолет в лицо Эштону и хрипло расхохотался. — Или оставайся там, если предпочитаешь изжариться заживо! То ли так, то ли этак — мне все едино! Лишь бы ты подох, грязная скотина!
Кашель душил Эштона. Отпрянув от двери, он оглядел слезящимися глазами заполненную густыми клубами дыма внутренность шатра и, шатаясь, побрел назад, надеясь отыскать свой револьвер. Внутри все было черно и Эштону пришлось лечь на живот и закрыть ладонью лицо, чтобы дым поменьше ел глаза. Уворачиваясь от языков пламени, с громким треском облизывавших роскошные драпировки, он медленно продвигался вперед. Бандит предоставил ему выбор, но ни одна из этих возможностей Эштона не привлекала. Приходилось искать выход. Наконец он нащупал тяжелую крышку сундука и, откинув в ее, вытащил «дерринджер». Зажав его в руке, он на ощупь направился к выходу. Замешкавшись на пороге, Эштон, как мог, протер застланные слезами глаза и осторожно высунул голову наружу. Но бандита не было видно. Эштон выполз на деревянный настил и сквозь пелену слез увидел, как перед домом остановился экипаж, в котором сидела Лирин. Увидев, что происходит, она пулей вылетела из коляски и ринулась к нему. Словно огромная тяжесть свалилась с его души, но в ту же минуту Эштон похолодел от страха — ведь теперь опасность грозила и ей.
— Уходи отсюда! Назад! — отчаянно крикнул он и замер — кто-то злорадно хмыкнул прямо у него над ухом.
— Так, значит, тебе все-таки удалось выбраться, — зловеще ухмыльнулся оставшийся в живых убийца, выйдя из-за ближайшего куста. Дуло пистолета смотрело прямо в грудь Эштону. На лице бандита снова появилась гнусная улыбка. — Смотри-ка, леди как раз вовремя! Пусть посмотрит, как ты успокоишься навсегда! — Крохотные свинячьи глазки уставились на «дерринджер». Он вновь ухмыльнулся, взглянув прямо в глаза Эштону. — Так я и думал. Только у тебя, парень, уже нет времени, чтобы пустить его в ход!
Эштон услышал, как прогремел выстрел. Ему уже казалось, что он чувствует, как горячая пуля разрывает ему внутренности, но, как ни странно, он совсем не чувствовал боли. Эштон бросил на упавшего бандита непонимающий взгляд, потом краем глаза заметил какую-то большую и темную фигуру, стремительно выскочившую из-за угла. Это был верный Хикори, он мчался к нему, сжимая в руках еще дымящийся мушкет. Подскочив к убитому, негр мельком взглянул на него, а потом вытаращенными от испуга глазами уставился на Эштона.
— Сдается, он хотел убить вас, масса, — еле выговорил он.
— Именно так, Хикори, — Эштон облегченно вздохнул. — Но ты подоспел вовремя.
Сердце Леноры от страха чуть было не разорвалось, потом вдруг бешено заколотилось и, подобрав юбки, она что было мочи кинулась к Эштону. Вдруг она заметила пропитанную кровью рубашку любимого, и в глазах Леноры заметался ужас. Словно тонкая игла пронзила мозг — перед глазами снова возникла высокая мужская фигура на палубе парохода. Теперь у нее не оставалось ни малейших сомнений — это был Эштон. Выражение лица его все время менялось, но у нее уже не оставалось ни малейших сомнений. Вот он расхаживает по палубе, усаживается в кресло, смеется, хмурится, улыбается. И все это он, она чувствовала это всем своим существом. Воспоминания одно за другим всплывали в ее памяти, смешивались между собой, потом ускользали, как картинки в волшебном фонаре. Но напоследок перед глазами Леноры с ошеломляющей четкостью встало последнее видение: вот они с Малькольмом стоят над могилой Эштона.
— Ох Эштон, Эштон! — воскликнула она, заливаясь слезами. И кинулась к нему в объятия. Он крепко прижал ее к себе, чтобы она могла выплакать свои страхи. Ленора чувствовала, как его теплые губы ласкают ее волосы, слышала его голос, бормочущий что-то успокаивающее. Но вдруг она вскрикнула и, схватив его за руку, кинулась в сторону, а огромный шатер, объятый пламенем, превратился в гигантский пылающий костер.
— Выводите лошадей! — крикнул Эштон подбежавшему Хикори. Они оба стремглав кинулись к палатке поменьше, где бились обезумевшие от ужаса лошади.
Ленора, как во сне, поднесла к лицу ладонь и не могла отвести глаз от ярко-алых пятен крови. Вдруг ее сердце глухо заколотилось. Леноре показалось, что день вокруг померк и перед глазами ее сгустился мрак. Он становился все гуще, словно за ней захлопнулась крышка гроба. В мертвой пустыне в полночный час…в самую глухую ночь, Когда на церковном кладбище разверзнется бездна и из пасти ада извергнется в этот мир сонм ужасных тварей …
Пятно света! В темноте появился огонек!
Пламя! Огонь! Пожар! Камин, забитый горящими поленьями! Широкая ладонь крепко стискивает тяжелую кочергу, вот она поднялась и на мгновение зависла над головой испуганно сжавшегося человека!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Эштон бросил быстрый взгляд вокруг и только сейчас заметил, что огненные языки лижут боковую стенку шатра. Дым постепенно сгущался, заставив Эштона раскашляться. Вдруг раздался страшный треск и, опомнившись, Эштон ринулся к выходу. Он уже протянул было руку, чтобы отбросить полог и выскочить наружу, но тут прямо перед ним тускло блеснул пистолет. Он был направлен прямо ему в грудь и Эштон остановился, как вкопанный. Подняв глаза, он увидел ухмыляющуюся физиономию единственного оставшегося в живых бандита, который был только ранен. Эштон не успел и глазом моргнуть, как тот нажал на спуск. Оглушительно прогрохотал выстрел и Эштон схватился за раненый бок — пуля, разорвав мышцы, оставила кровавый след у него на ребрах. Острая боль пронизала его. Он зажал рукой рану, чувствуя, как горячая кровь сочится у него между пальцев. Клубы дыма снова окутали его, Эштон отчаянно раскашлялся и сквозь навернувшиеся на глаза слезы успел заметить, как убийца достал второй пистолет.
— Ты, ублюдок, выходи и дай мне прикончить тебя! — Он ткнул пистолет в лицо Эштону и хрипло расхохотался. — Или оставайся там, если предпочитаешь изжариться заживо! То ли так, то ли этак — мне все едино! Лишь бы ты подох, грязная скотина!
Кашель душил Эштона. Отпрянув от двери, он оглядел слезящимися глазами заполненную густыми клубами дыма внутренность шатра и, шатаясь, побрел назад, надеясь отыскать свой револьвер. Внутри все было черно и Эштону пришлось лечь на живот и закрыть ладонью лицо, чтобы дым поменьше ел глаза. Уворачиваясь от языков пламени, с громким треском облизывавших роскошные драпировки, он медленно продвигался вперед. Бандит предоставил ему выбор, но ни одна из этих возможностей Эштона не привлекала. Приходилось искать выход. Наконец он нащупал тяжелую крышку сундука и, откинув в ее, вытащил «дерринджер». Зажав его в руке, он на ощупь направился к выходу. Замешкавшись на пороге, Эштон, как мог, протер застланные слезами глаза и осторожно высунул голову наружу. Но бандита не было видно. Эштон выполз на деревянный настил и сквозь пелену слез увидел, как перед домом остановился экипаж, в котором сидела Лирин. Увидев, что происходит, она пулей вылетела из коляски и ринулась к нему. Словно огромная тяжесть свалилась с его души, но в ту же минуту Эштон похолодел от страха — ведь теперь опасность грозила и ей.
— Уходи отсюда! Назад! — отчаянно крикнул он и замер — кто-то злорадно хмыкнул прямо у него над ухом.
— Так, значит, тебе все-таки удалось выбраться, — зловеще ухмыльнулся оставшийся в живых убийца, выйдя из-за ближайшего куста. Дуло пистолета смотрело прямо в грудь Эштону. На лице бандита снова появилась гнусная улыбка. — Смотри-ка, леди как раз вовремя! Пусть посмотрит, как ты успокоишься навсегда! — Крохотные свинячьи глазки уставились на «дерринджер». Он вновь ухмыльнулся, взглянув прямо в глаза Эштону. — Так я и думал. Только у тебя, парень, уже нет времени, чтобы пустить его в ход!
Эштон услышал, как прогремел выстрел. Ему уже казалось, что он чувствует, как горячая пуля разрывает ему внутренности, но, как ни странно, он совсем не чувствовал боли. Эштон бросил на упавшего бандита непонимающий взгляд, потом краем глаза заметил какую-то большую и темную фигуру, стремительно выскочившую из-за угла. Это был верный Хикори, он мчался к нему, сжимая в руках еще дымящийся мушкет. Подскочив к убитому, негр мельком взглянул на него, а потом вытаращенными от испуга глазами уставился на Эштона.
— Сдается, он хотел убить вас, масса, — еле выговорил он.
— Именно так, Хикори, — Эштон облегченно вздохнул. — Но ты подоспел вовремя.
Сердце Леноры от страха чуть было не разорвалось, потом вдруг бешено заколотилось и, подобрав юбки, она что было мочи кинулась к Эштону. Вдруг она заметила пропитанную кровью рубашку любимого, и в глазах Леноры заметался ужас. Словно тонкая игла пронзила мозг — перед глазами снова возникла высокая мужская фигура на палубе парохода. Теперь у нее не оставалось ни малейших сомнений — это был Эштон. Выражение лица его все время менялось, но у нее уже не оставалось ни малейших сомнений. Вот он расхаживает по палубе, усаживается в кресло, смеется, хмурится, улыбается. И все это он, она чувствовала это всем своим существом. Воспоминания одно за другим всплывали в ее памяти, смешивались между собой, потом ускользали, как картинки в волшебном фонаре. Но напоследок перед глазами Леноры с ошеломляющей четкостью встало последнее видение: вот они с Малькольмом стоят над могилой Эштона.
— Ох Эштон, Эштон! — воскликнула она, заливаясь слезами. И кинулась к нему в объятия. Он крепко прижал ее к себе, чтобы она могла выплакать свои страхи. Ленора чувствовала, как его теплые губы ласкают ее волосы, слышала его голос, бормочущий что-то успокаивающее. Но вдруг она вскрикнула и, схватив его за руку, кинулась в сторону, а огромный шатер, объятый пламенем, превратился в гигантский пылающий костер.
— Выводите лошадей! — крикнул Эштон подбежавшему Хикори. Они оба стремглав кинулись к палатке поменьше, где бились обезумевшие от ужаса лошади.
Ленора, как во сне, поднесла к лицу ладонь и не могла отвести глаз от ярко-алых пятен крови. Вдруг ее сердце глухо заколотилось. Леноре показалось, что день вокруг померк и перед глазами ее сгустился мрак. Он становился все гуще, словно за ней захлопнулась крышка гроба. В мертвой пустыне в полночный час…в самую глухую ночь, Когда на церковном кладбище разверзнется бездна и из пасти ада извергнется в этот мир сонм ужасных тварей …
Пятно света! В темноте появился огонек!
Пламя! Огонь! Пожар! Камин, забитый горящими поленьями! Широкая ладонь крепко стискивает тяжелую кочергу, вот она поднялась и на мгновение зависла над головой испуганно сжавшегося человека!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140